Юлия Соловьева - Под кроной памяти

Некоторыми вечерами Милан становился задумчивым. Он выходил во двор, садился на маленькую скамеечку под сенью яблоневых деревьев и принимался за чтение книг. Вроде бы он любил разных авторов, но жанр предпочитал определенный, и в руках его мелькали обложки сборников рассказов Чехова, Бунина, Павича, О. Генри, Сетона-Томпсона и др. Читал Милан мало, но старался проникнуться текстом и поэтому любил перечитывать.

Иногда он перелистывал свою старую тетрадь в сиреневой кожаной обложке. В ней таились его давние стихотворения. И чувствовалось ему, что в этом синем вечернем воздухе витает что-то безвозвратно уходящее, от чего щемило сердце и закрывались глаза.

Дождь усилился, и сделалось шумно. Бурлящие потоки воды неслись вниз по белокаменной мостовой, унося с собой мелкие соринки, намокшие перышки и первые опавшие листья. Стало тяжелее разбирать слова, но Велибор всё же услышал, как Милан произнес его имя. Парень пытался в чем-то убедить Йовану, но из всей речи Велибор уловил лишь два слова, сказанные громко и отчетливо: «творчество» и «необыкновенно».

Проходя мимо супругов, Велибор закутался в шарф и поднял воротник своего пальто, чтобы остаться незамеченным. Вскоре он услышал, как они сменили тему, начав спор о каких-то непропеченных пирогах.

«Какие же они милые, – подумал Велибор, с болью прикрыв глаза, – словно из сказки. Он будто средневековый услужливый рыцарь, а она совсем как фарфоровая кукла. И почему на ней вечно эти жуткие платья – все в бантах и рюшках. Да о чем я… – остановился Велибор. – Они же милая пара: спорят о кулинарных секретах, о том, какое удобрение лучше использовать, чтобы капуста пышнее цвела, или вспоминают, кто из них у кого отобрал игрушку в песочнице пятнадцать лет назад. Им по двадцать лет! Великолепно! Просто загляденье, а не жизнь!»

На лице Велибора появилась ухмылка, которая вскоре исчезла. Он обернулся посмотреть вслед их отдаляющимся фигуркам и пошел дальше, рассекая толпу семенящих прохожих и безмолвных попутчиков, многие из которых были туристами.

Когда он проходил мимо аптеки, ему пришлось на миг забиться под карниз: по улице, попутно окатывая грязными брызгами прохожих, мчался автомобиль. Прильнув к стеклу и прижав к себе пакет с малиной, Велибор успел краем глаза заметить, что Лиен обнаружила его присутствие. Девушка улыбнулась, отчего ее темные азиатские глаза сузились, и направилась к двери.

Лиен уже пару лет состояла в должности аптекаря в Цетинье. Дни напролет она проводила за прилавком в окружении фармацевтических препаратов. Девушка приноровилась и могла за несколько секунд подобрать успокоительное – нервному, болеутоляющее – страдающему, аноректик – тучному. Каждый день Лиен выслушивала в свой адрес грубости и похвалу, а когда был обеденный перерыв, запирала дверь, повесив на нее табличку, а сама скрывалась в маленькой комнатке, где варила себе кофе и высыпала из принесенной ею баночки на плоскую белую тарелку диковинные яства.

Пережевывая холодную – как она любила – пищу, Лиен прижималась лбом к окну и смотрела на прохожих. Некоторых из них она знала в лицо, поскольку видела десятки раз, наблюдая в обеденный перерыв за жизнью, пробегающей за окном.

За время, проведенное в Цетинье, Лиен научилась быть серьезной. Она редко смеялась, но часто сдержанно улыбалась, поскольку по натуре своей была доброжелательной. Лиен не любила резких движений и громкого голоса, поэтому сама была осторожной и разговаривала в полтона.

В выходные дни ее будила кошка. Требуя еды и ласки, она протяжно мяукала и запускала когти в мягкие плечи Лиен. Девушка подолгу сидела возле компьютера, общаясь на своем родном языке с родными ей людьми.

Велибор закрыл глаза, вздохнул и, дождавшись, когда машина проедет, быстро направился в сторону дома. Он услышал позади звон колокольчиков, который раздавался, когда открывалась дверь аптеки. Велибор знал, что маленькая фигурка Лиен стоит сейчас на пороге. Лиен смотрит ему вслед, и на нее из сточной трубы льется тонкая струйка воды, и улыбка на ее лице тает с каждым его шагом, вот сейчас, наверное, она совсем растаяла.

«Какой же я бессердечный, что ли… – подумал Велибор, утерев рукавом с лица капли дождя. – Безрассудный… И откуда только берется желание избегать людей? От меня же ничего не требовалось, только поздороваться, может, даже просто кивнуть. Это несложно, но я спрятался за воротник, как последний трус, а потом сбежал».

По прошествии нескольких минут Велибор замедлил шаг. Внезапно из общего суетливого потока вырвалась девушка в ярко-желтом пальто и желтой же шляпке. В руках ее была большая картина, написанная акварелью, прикрытая салфетками, которые уже намокали. Девушка была взволнована, сначала она бежала в одном направлении, затем резко остановилась, задумалась и припустила в обратную сторону, где на ее пути возник Велибор.

Взметнулись полы ярко-желтого пальто, вспорхнула желтая шляпка, распустились по ветру пышные волосы, разлетелись свадебными голубями салфетки, рассыпалась по дороге ароматная малина. «Принимаем благосклонности дня!» – вырвалось у девушки. Она резко подняла картину с земли и принялась собирать ягоды малины, которые уже потеряли прежнюю форму и оставляли на ее руках красные следы, растекающиеся под потоками дождя.

«Желтый… как цветущие одуванчики весной», – пронеслось в голове Велибора.

– Не нужно ее собирать, – безучастно произнес он, увидев, как одна ягода выскользнула из тонких пальцев девушки.

Девушка проигнорировала просьбу и продолжала собирать малину.

«Я помню одно утро… – Велибор ухватился мыслью за воспоминание, – мы с Бертом были еще совсем детьми, мама отправила нас на луг собирать одуванчики для варенья… до сих пор помню вкус этого варенья».

– Оставьте, – повторил Велибор, – не люблю малину.

– Слишком много воды…

Она оставила малину и взглянула на картину: контуры исчезли, всё превратилось в замысловатую абстракцию.

– Уже совсем другой стиль, – грустно сказала девушка, посмотрев на Велибора долгим взглядом. – Я раньше не рисовала. Рисование, особенно акварелью, точно мне не подходит… Теперь я это знаю!

Убрала волосы, упрямо лезшие в лицо, на щеке ее остались разноцветные следы акварели и малины.

Велибор глянул на нее и на миг поймал взглядом чуть заметную улыбку. Долго смотрел на этот краешек губ, и перед взором его пронеслось множество художественных полотен, но он остановился на одном.

– Джоконда, – шепотом сказал он.

– Многие любят показать себя ценителями искусства, но нет, это был просто пейзаж, – девушка отрицательно покачала головой.

Дождь усилился. Она развернулась и стала медленно удаляться, пренебрегши недавней бережливостью, унося картину в одной руке.