Юлия Соловьева - Под кроной памяти

– А днем ты что делал?

– Спал, Берт, я спал целые сутки…

Велибор стоял посреди комнаты со скрещенными на груди руками, серьезный и напряженный.

– Ну ничего себе! – Берт покачал головой.

Послышалось скрежетание, недовольное ворчание, дверь скрипнула, и в комнату ворвалось рыжее облако шерсти, которое тут же принялось прыгать и скулить. Следом за псом вошла девушка с длинными огненно-рыжими волосами, она сонно улыбнулась и кокетливо подмигнула. Кружевная сорочка ее была до неприличия коротка, и девушка с притворным смущением потянула ее полы вниз.

– Ой, Велибор! – воскликнула она. – А ты чего это здесь делаешь?

– Я… я пришел к Берту, – Велибор на миг закрылся шарфом.

– Ну вот, – Катарина надула губки и грустно вздохнула, – а я решила, что ко мне!

Девушка прошла в комнату, села на диван и пригладила растрепавшиеся волосы. Пес продолжал носиться по комнате, громко фыркая и скуля.

Катарина часто кокетничала и улыбалась, но сквозь ее улыбку проглядывала засевшая обида на обстоятельства. Она росла без матери – той пришлось уехать за границу, – и временами в девушке разгоралась ревность общего отца к брату. Но Катарина никогда не признавалась в существовании этой обиды ни себе, ни другим. Она была упряма и бесцеремонна, и все свои желания старалась исполнять вопреки морали и тактичности. Ее изумрудные глаза хитро сверкали из-под огненной пушистой челки, а от нее самой часто веяло каким-то наивным коварством.

Иногда к девушке приходили нарядные посылки от матери: волшебные коробочки, таящие шелковые платья, ароматные духи, косметику, шоколад и прочие женские премудрости.

Раз в неделю раздавался телефонный звонок, и в трубке звучал мелодичный женский голос. Разговор всегда был недолгим, но продуктивным: мать никогда не справлялась о жизни отца и брата, ее интересовала исключительно судьба Катарины.

Переезжать к матери девушка не стремилась, поскольку привыкла к Цетинье и не хотела покидать друзей и свою маленькую уютную комнатку. К тому же ей мешала гордость: несколько лет назад мать уехала, оставив ее на попечении отца и старшего брата, а теперь вдруг решила так запросто всё исправить.

– Флирт, это всё ты меня разбудил, – сказала Катарина, играя с собакой.

– Флирт, а ну спать! – вскипел Берт, он вскочил из кресла, схватил пса за ошейник, с силой затолкал его в чулан под лестницей и захлопнул дверь, подперев ее палкой. Пес обиженно пролаял, но быстро угомонился.

– Берт! – недовольно крикнула Катарина. – Зачем ты его всё время запираешь в чулане? Вот сам бы просидел там хоть бы минуту! Не думаю, что тебе такое понравится!

Велибор, словно не заметил никакой канители, лишь сказал привычное: «Сумасшедшая дворняга».

– Не дворняга он, а ирландский сеттер, просто не чистопородный, – возразил Берт, стряхивая шерсть с рук. – Катарина, иди спать! Чего ты вообще проснулась?

– Это Флирт меня разбудил! Он начал скулить и скрестись в дверь! – расстроенно заявила девушка, накручивая на палец прядь своих огненно-рыжих волос. – Велибор, а как у тебя дела?

– Всё… хорошо, спасибо.

– А зачем ты пришел тогда? – хихикнула Катарина.

– Катарина, – вскипел Берт, – иди спать! Он пришел ко мне! А тебе сегодня в школу!

– Берт, – девушка вскочила с дивана, – я уже не маленькая, поэтому не нужно мною командовать! Это последний класс, у нас почти все прогуливают!

– Эй, посмотрите на часы! Вы чего так расшумелись? – хрипло донеслось со второго этажа.

– Извини, пап, будем тише, – виновато ответил Берт, – у Велибора тут важное дело просто…

– Прости, пап… – промолвила Катарина и поплелась в свою комнату. На пороге она обернулась и отправила Велибору воздушный поцелуй, на который он притворно улыбнулся в ответ.

– Доброе утро, дядя, – рассеянно бросил он.

– Ох, уж доброе, – раздалось сверху. – И что там у вас за важные дела?

– Черт! Нужно было тише, – громким шепотом выругался Берт.

Прошло несколько мгновений молчания, после чего Берт заговорил вполголоса.

– Слушай, этого не может быть. Ты здесь уже два месяца, наверное, я бы заметил, что ты страдаешь лунатизмом?

– Я думаю, что мог не заметить, – Велибор медленно ходил по комнате, – ведь я живу в соседнем доме, хоть дома и за одним забором… Но калитка не скрипит, поэтому ты мог попросту не слышать, как я выхожу.

Берт задумался.

– Хочешь сказать, что несколько ночей ты бродил где-то, возвращался, просыпался утром в своей кровати, а вот именно сегодня очнулся на лавочке в парке? – с сомнением в голосе произнес он. – К тому же ты всё равно замечал бы что-то неладное, например, грязь на одежде или еще чего, да и ребята могли тебя подметить.

Велибор подошел к шкафчику, осторожно взял с полки фарфоровую фигурку голубя, повертел ее в руках и, обнаружив скол на месте одного из крыльев, со всей силы придавил место скола к тыльной стороне ладони.

«Когда я слышу истории о том, как кому-то не верят, – раздалось в его мыслях, – то всегда удивляюсь, потому что знаю: всё равно найдутся те, которые поверят. Нужно, чтобы о твоей правде знало как можно больше людей, тогда ты увидишь того, кто поверит».

– Не знаю, Берт, а кто меня мог подметить?

– Например, Милан или Йована, или Катарина, или Генти с его компанией, он точно бы сообщил об этом, не упустил бы шанса тебя обсмеять.

– Милан, кроме своей Йованы, больше ничего не видит вокруг, а Катарина не просыпается так рано, – с недоверием сказал Велибор.

– Зря ты так на Милана, – расстроился Берт, – ты же их не знаешь, а я знаю уже больше десяти лет… Им сейчас по двадцать, и они уже пять лет как живут вместе, а до этого с пеленок возились. Уж поверь мне, у них давно прошел тот период, когда всё кругом кажется радужным. Они встают с первыми петухами, они бы тебя заметили!

Велибор продолжал безмолвствовать, будто всё, что он сейчас слышал, не имело никакого смысла.

– Милан, между прочим, в восхищении от того, что ты весь такой творческий, – усмехнулся Берт, – а ты к нему, мне кажется, не очень расположен.

Велибор наконец поднял глаза.

– Я вижу, Берт, вижу, но это не восхищение, а… – он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово, – что-то похожее на стремление войти в доверие. Только зачем мне это?

– Ладно, не о том сейчас речь, – отмахнулся Берт. – В любом случае тяжело не заметить тебя, валяющегося посреди улицы. Или где ты там обнаружился?

– Понимаешь, всё дело в том, что я не помню, как попал в парк, да еще рассказы этого старика нагнетают лишнее…

– А что вообще за старик? – всполошился Берт. – Я что-то сразу не спросил!

Велибор поставил фигурку голубя на место и потер руку – на коже осталось маленькое красное пятнышко.

– Он мне не знаком. У него такие светлые лучистые глаза, знаешь, как будто…