Юлия Соловьева - Под кроной памяти

– Обрезают ветки, например, – сказал парень в шляпе. – Подвязывают… Только это дневная работа.

– Мы в ночь работали! – добавил третий. – Устанавливали масляные печи, чтобы виноград не замерз.

– Печи, значит, устанавливали, – сказал Велибор, – ясно. Это хорошо, хорошо, что вы их установили… А почему вы здесь? В Албании, кстати, сельское хозяйство на высоте.

– Мы работаем! Это ты ходишь целыми днями, пишешь… умничаешь! А что-то есть еще нужно… а то…

– Как гласит старинная черногорская пословица: «Человек родился усталым и живет, чтобы отдохнуть», – объявил Велибор.

Парень замер с вытянутой рукой, сбившись с мысли, и Велибор смотрел на него с горечью и страхом.

«Вот он, памятник человеческому невежеству», – подумалось Велибору, и уголки губ его чуть заметно приподнялись, а возле глаз образовались тоненькие морщинки.

– Что я хотел сказать-то, значит… – напрягся парень, растерянно смотря в небо ясными глазами.

Но Велибор уже не слышал слов, произнесенных Генти и его собратьями. Он смотрел невидящим взором и слушал свой внутренний голос.

«По-детски протянутая рука… – подумал Велибор, – он ждет, что вселенная ниспошлет ему словарь, – Велибор наклонил голову вбок, пристально наблюдая за человеком, стоящим перед ним, – и среди тысяч слов он подыщет несколько нужных и скажет так, как хотел».

– Ладно, пойдем, Генти, а то дед наш, наверное, вдрызг уже! – добродушно сказал парень в соломенной шляпе, грустно вздохнув и крепко хлопнув Генти по плечу.

Велибор отогнал от себя мысли, тряхнув головой.

– Опять ракию спрячет, попробуй потом найди! – сказал другой, сплюнув.

«Нельзя быть сейчас самим собой, – быстро пронеслось в голове Велибора, – если буду медлить, то получу от них кучу компрометирующих вопросов, если сначала в лоб не получу! Так что лучше немного поинтересуюсь их жизнью ради собственной безопасности!»

– Где вы берете этот напиток? – осторожно спросил Велибор.

Покатились со смеху.

– Где вы берете напиток?! – повторил Генти. – Он не знает, что это такое! Не знаешь, где ракию взять?! Ты где родился вообще?

– Я знаю, что это такое, – оправдался Велибор, – просто не интересовался особенностями ее приготовления.

– Сами гоним, не маленькие уже! – сказал один из собратьев.

«Конечно, от потуги их понять, – подумал Велибор, – ближе к ним я не стану».

– Это, наверное, нелегкий труд? – сказал он вслух.

– Да какой нелегкий? – усмехнулся парень в шляпе. – Тут главное, чтобы сусло было наготове да фрукты разные.

– Сахар можно еще, – добавил второй, пошатнувшись.

Велибор осторожно прикрыл нос рукой, стараясь сделать это движение как можно более незаметным.

– Хорошая ракия дымом не пахнет… – Генти застыл с вытянутой рукой, ища подходящее слово, но потом присмотрелся к Велибору.

– А ты чего это кривишься-то?

– Что, прости? – Велибор отнял руку от лица.

– Ты чего кривишься?!

Велибор почесал затылок и громко шмыгнул носом, изображая насморк.

– Я, кажется, немного простудился, наверное, пора мне, да и вам тоже… неподходящее это занятие – стоять на холодном воздухе ранним утром и обсуждать секреты приготовления этого удивительного пития.

– Простудился, вот еще! – ощерился Генти. – Мы, бывает, ночами работаем! А еще на пастбищах! И в холод собачий! И ничего, не плачем!

– А ты заходи как-нибудь к нам, чтобы на холоде-то не болтаться, – оскалился один из собратьев. – Посидим, покумекаем… а что?

– А то столько здесь живешь, и всё соседей сторонишься… – ответил другой парень, поправив соломенную шляпку.

«Не знаю, что думать о себе, – Велибор почувствовал, как его повело в сторону, и приник спиной к стволу рябины, – но я чувствую неприязнь, потому что они другие… – лицо Велибора сделалось жалостливым и жестким, – они невежественны и жестоки, но я не боюсь их. Наверное, я утратил страх и совесть!»

– Спасибо, – выдохнул Велибор, отойдя от рябины, – но я, пожалуй, не приду… Нам с вами не о чем разговаривать, давайте не будем в угоду ненужным забавам расходовать многоценное время!

Велибор медленно развернулся и направился к дому Берта.

– Ишь, как говорит! А он свое время, можно подумать, всегда правильно расходует! – негодовал Генти.

– Никакой пользы от него! – крикнул кто-то из собратьев.

– Вот отец-то у них нормальный мужик, если бы не он, то… – начал было говорить третий, с головным убором.

Велибор остановился и с такой силой сжал кулаки, что почувствовал, как хрустнули фаланги пальцев. Глаза его наполнились гневом и отчаянием.

– Это не мой отец! – крикнул он с надрывом. – Не мой! Ясно вам?!

Он услышал, что собратья заспорили и Генти крикнул что-то на албанском, а затем краем глаза увидел, что парень в соломенной шляпке сдерживает готового броситься Генти, приговаривая ему что-то, но резкий шум в ушах, возникший от переполнявшей его ярости, помешал разобрать слова.

– Непросвещенным в мире тесно, – процедил Велибор сквозь зубы и продолжил свой путь. – Вот дьявол! Неужели все они в курсе того, что я собираюсь написать? Так я теперь обязан!

Прежде чем постучать в дверь, Велибор постоял немного на пороге, пытаясь укротить пыл, чтобы, представ перед братом, сразу же поведать о своих приключениях, избежав упоминаний о встрече с Генти и его собратьями.

Придя в себя, он осторожно постучал в дверь. Через несколько секунд она отворилась, и показался силуэт Берта. На нем была черная пижама, растрепавшиеся волосы его упорно лезли в глаза.

– Велибор?! – Берт удивился, широко открыв и без того выпуклые глаза, и быстро заморгал.

Велибор рассматривал носки своей обуви.

– Я, видимо, хожу во сне…

– Что? Да входи же ты!

Распахнул дверь и отошел, пропуская брата. Тот вытер обувь и бесшумно вошел внутрь. Берт же расположился в кресле, в его карих глазах читалась усталость.

Альберта расстраивало поведение брата, который, по его мнению, всё время пребывал в состоянии ненужного поиска. Он считал, что стоит стремиться к успеху, и давно лелеял мечту уехать в Дортмунд, к родственникам по отцовской линии, чтобы получить там второе высшее в местном техническом Университете на факультете экономики и социологии. В качестве запасного варианта он рассматривал Подгорицу или Белград – одним словом, большой город, предоставляющий больше возможностей, и где нет такой сплоченности, что каждый знает друг друга в лицо. Временами Альберт чувствовал себя зажатым, ему казалось, что эти величественные черные горы душат его, замыкая свободу.

– Как так – ходишь во сне? – Берт подпер рукой подбородок и приготовился слушать.

– Я не знаю, Берт, вчера я очнулся на лавочке в парке «Тринадцатое июля», встретил там одного старика, и тот сказал мне, что несколько раз видел меня спящим в различных местах города под утро.