Илья Тамигин - В начале было трое. Ироническая шпионская фантастика

Взяв сантиметр, она быстро сняла мерку.

– А не слишком нескромно? Вся спина ведь голая…

Шура улыбнулась:

– На танцполе надо выглядеть привлекательно, смело и эротично!

– А-а… Понятно…

– Значит, материал твой или мой? По полтора метра черного и зеленого надо!

– Да я не знаю, как его и покупают!

– Значит, сама куплю.

– Только, пожалуйста, сшейте так, чтоб задницу замаскировать, а то слишком толстая отрастилась!

– Девочка, такую мумуню, как твоя, не прятать надо, а носить с гордостью, как орден! Поверь, я-то знаю, что говорю! – рассмеялась Шура.

Тоня с сомнением кивнула.

Операционный блок был «святая святых» хирургического отделения. Стерильное место! Без бахил вход воспрещен. И вдруг: Эй! Вставайте! Напал на нас из-за черных лесов и высоких гор проклятый Микроб – Стафилококк Гноеродный!

Бьются малочисленные санитарочки с тряпками и ведрами, с хлоркой и карболкой, но прорывается враг, устраивает послеоперационные нагноения, от которых даже огромные дозы антибиотиков не помогают!

Встает тогда Старшая Медсестра и кричит: Субботник! Все на борьбу с ненавистным врагом! Нам бы только день простоять, да ночь продержаться, ибо уже спешит нам на помощь Генеральная Дезинфекция! И уже весь персонал хватает тряпки и ведра и вылизывает оперблок до скрипа и блеска…

М-да, проблема… Тоня сильно переживала за больных, да и за хирургов тоже, потому что за осложнения им была нахлобучка.

Месяц стажировки пролетел быстро. Суровая Наташа иногда покрикивала на ученицу, но была ей в целом довольна: смышленая, расторопная, аккуратная, чистюля. Ушла в декрет со спокойной душой: в надежные руки отдала хозяйство!

Впервые оставшись в оперблоке в одиночку, Тоня помечтала, как было бы замечательно, если бы все микробы в операционной сдохли. Не успела она додумать эту мысль, как вокруг её тела появилось светло-голубое свечение. Оно медленно расширилось, заполняя собой всё помещение, на мгновение вспыхнуло искристым туманом… и исчезло! Тоня только ресницами похлопала от удивления.

Вскоре пришла лаборантка Каримовна из Санэпидстанции.

– Здравствуй, девонька! Ты, говорят, здесь новая хозяйка?

– Так точно! – откозыряла Тоня пионерским салютом.

– Смывы буду брать на стерильность.

– Берите, раз надо!

Каримовна взяла смывы, собрала свои банки и пробирки в контейнер и ушла. Смывы ничего не показали: ни один, самый завалящий микроб не вырос на питательных средах! Завлаб сгоряча заподозрил Каримовну в невыполнении задания:

– Что, поленилась до оперблока дойти? В гастрономе, говорят, кур давали. Взяла себе отпуск на часок, да? А мне стерильные пустые пробирки подсунула?

Тётка Каримовна обиделась, и простыми, древними словами объяснила, куда ему нужно пойти, за что подержаться и что съесть, чтобы убедиться в её, Каримовны, добросовестности. Слава Аллаху, двадцать лет работает, и ни одного замечания! А что касается кур, то не ему бы говорить, и не ей бы слушать! Она за тех кур свои кровные деньги платила, хоть и без очереди взяла через задний проход, а он, хищник, вообще бесплатно взял, для анализов, как бы!

В тот день Тоня помогала на трех операциях. Ни у одного прооперированного осложнений в последствии не было.

Настало время первого конкурсного выступления! Тоня очень волновалась, хотя и Эдуард, и Генриетта уверяли, что танцует она отлично. Переодевшись, они с Валерой стояли за кулисами и смотрели в дырочку в занавесе. Зал был полон, и где-то там сидели баба Даша и Валерина мама, а также Шура и Олечка. Шура очень хотела посмотреть на платье в движении, а Олечку она взяла для компании.

С Валерой у Тони сложились добрые товарищеские отношения. С ним было интересно, он всегда провожал её после танцев, рассказывал смешные истории. Но не пытался ухаживать, или, там, лезть с руками. Партнер – и всё! Тоня была очень этим довольна.

Наконец, объявили их выход. Оркестр заиграл вступление, и Тоня, на во-от таких шпильках, в изумрудно-черном платье, с Валерой, одетым во что-то строгое, серебристо-черное, пируэтом ворвались на сцену! Зал замер, потом раздалось громкое: А-а-ах! Пара была изумительно красивая. Забыв обо всем, кроме танца, Тоня летала в Валериных руках. Платье кружилось, взлетало и опадало, провоцирующе открывая и вновь маскируя стройные ноги. Казалось, что оно танцует свой, особый танец.

Олечка кусала ногти от зависти: ей бы такие ноги! Её фигура была далека от идеальной: тяжеловатая, на грани отвисания грудь, коротковатые полные ноги. Ещё отравляли жизнь заметные усики – наследство армянских предков, и прыщи, периодически вылезающие на лбу. Ей пришло в голову, что если Алешка увидит эту танцорку, то западет на неё непременно! А такая возможность была, ведь она у тети Шуры платье шила! От этой жуткой мысли у неё даже пальцы на ногах скрючило!!!

Народ, тем временем, вошел в экстаз. Кто-то рвал на себе рубаху. У одного дядьки в третьем ряду пошла кровь из носа, но он этого даже не заметил. Баба Даша едва не описалась от переполнявших её чувств и чая с лимоном. Зал уже ревел от восторга, заглушая музыку. В конце Тоня глубоко откинулась на руку Валеры, касаясь волосами пола. Правая нога её была устремлена в зенит! Оба замерли с последним тактом. Аплодисменты, аплодисменты! Овация! Счастливые и раскрасневшиеся, ребята убежали за кулисы. Эдуард едва не задушил их в объятиях:

– Успех, какой успех! Я знал, я верил! – вопил он.

Зал продолжал грохотать в ладоши. Пришлось выйти ещё раз на поклон. К ногам падали букеты. Счастье с большой буквы Сэ!

Позже жюри объявило итоги. Тоня с Валерой заняли второе место на межрайонном конкурсе танцевальных коллективов Москвы. Для новичков это было очень высоко!

– А знаешь, почему первое место ДК Горбунова взял? – хитро прищурился Эдуард, идя с супругой домой.

– Почему, Эдя?

– В Тоньке перца нет. Ну, не эротично она выступала. Изображать может эротику, а чувствовать – нет! А у Горбушки девка хоть и не такая видная, зато сексуальная до порочности! Вот и… ага!

– Эдя! Тоня девочка ещё! У неё все впереди!

– В девятнадцать-то лет?! Да ты што-о-о!

– А вот представь себе!

Дома Тоня озабоченно обмеряла себя сантиметром: противная жопа никак не хотела худеть!

На этом месте Автор прервется: принесли заказанного жареного гуся.

Человек! Ещё бургундского! … Портос, пожалуйста, возьмите штопор, не отбивайте горлышко!

Прошло ещё две недели. В ординаторской хирурги пили чай.

– Заметил, Володя, что, с тех пор, как Тонечка в оперблок пришла, нагноений не стало?

– А ведь, точно! И у меня такое чувство, Николай Николаич, что она вообще помогает. Уверенности, что ли добавляет… Не знаю даже, как объяснить… Ну, вот, делал позавчера холецистотомию (удаление желчного пузыря, прим. Автора), а там все в спайках, обычно часа два провозился бы, а тут глянул на часы – всего сорок минут! Прямо как будто мне другие пальцы и мозги пришили! Такие вещи вспоминались, каких я сроду не знал.