Игорь Сагарадзе - Партия в шестиугольные шахматы

До Виталия дошло, что это обращаются к нему. Он растерянно повернулся на голос…, и тут же вытаращил глаза. Бонифаций с интересом обнюхивал новую знакомую, а то, что она страшнее атомной войны, его, по всей видимости, нисколько не беспокоило. Какое-то слово завертелось в голове. Слово, очень на нее похожее. Но какое? Так бывает, где-то в темноте крутится, крутится, а на свет не выходит. Хмурый взор буравил витальино лицо и, если честно, порядком злил. Виталий весь подобрался и сам, насупившись, бросил короткий и колючий взгляд на незваную собеседницу. Та продолжала смотреть сквозь дурацкие детские очки прямо и не мигая, и при этом молчала, как будто гипнотизируя. А может, просто ждала ответа на свой вопрос. О чем он, кстати? Про Бонифация, чем кормлю его, видите ли. Думает, что это мой пес. Чудо в очках.

– Чем придется, – вызывающе пискнул Виталий. Голос подвел, ох, как подвел, отказался слушаться и не получился угрожающим. Хрипотцы не хватило.

– Оно и видно, – удовлетворенно кивнула кикимора, – тощий, и шерсть вся свалялась.

Смотреть она продолжала на Виталия, и он готов был воспринять эти слова на свой счет, но вовремя спохватился. Вот ведь какая дурацкая встреча. Натравить бы на тебя Бонифация. Но тот, судя по всему, неудовольствия знакомством не разделял.

– Звать тебя как? – девица-красавица отставать, видимо, не собиралась.

– Афоня, – злобно выпалил Виталий. На этот раз голос прозвучал, как надо, но почему «Афоня»? Виталий и сам не понял.

– Ну пусть, Афоня, – пожала плечами очкастая и даже слегка улыбнулась.

Улыбка ее нисколько не красила. Ее вообще, наверное, ничего не могло украсить. «Может быть, имя», – ухмыльнулся про себя Виталий и с издевочкой спросил:

– А тебя как?

– Рупия.

М-да… надежды на имя не оправдались. Хотя, не исключено, что это она в ответ на «Афоню» издевается? Но и мы не лыком шиты, мы знаем, что такое «рупия»:

– Это же индийская валюта.

– Умный какой, – взъярилась Рупия, – ты бы моим родителям это впарил, когда они мне имя изобретали.

– Вот только зубками лязгать на меня не надо! – Виталий блеснул коронным фрэйзом своего класса. Противница промолчала, может, потому, что удалось-таки поставить ее в тупик, а может, просто не обратила внимания.

– Я тебе это имя не впаривал, индианка , – решил он развить наступление, но Рупия уже сориентировалась и разгуляться не дала:

– Зубками лязгать? Может, сразу откусить чего-нибудь?

Никто уже и не помнил, кому принадлежит честь выдумки сего выражения. А точнее, кто и в каком фильме это услышал. Однако звучит хорошо. Вроде и банально, но не вполне. Эдакий небольшой намек. Изюминка в пресной булке хорошего тона. Не грубо, но грубовато. Легкая небритость вместо поповской бороды. И вот надо же: все испортить, довести до тупого примитива. Раздосадованный Виталий готов был уже посоветовать кусать себя, но не решился, пожалуй, это было бы чересчур. Все-таки он воспитанный подросток, да и сама амазонка в очках внушала некоторую стеснительность. Побаивался ее Виталий.

– А чего тебе от меня надо? – решился он перевести разговор в деловой русло.

– В школу не пошел? – на противоходе сыграла Рупия.

Виталий не нашелся, что ответить, лишь недовольно подвигал плечами, встряхивая висевший на них ранец. Что же, вывод прост, невелика дедукция. Вот! Дедукция! То самое слово. Дедукция, ха-ха! Ей Богу, она и есть: продолговатое лицо, нос пуговкой, а точнее картошечкой, крохотные глазки за обсыпанными перхотью круглыми стеклами очков, плотно сжатый тонкогубый рот и рыжие волосенки, заплетенные в две жидких косички. Еще и про школу спрашивает. Отличница и завсегдатай факультатива по математике. Виталию стало легче. Он расслабился и блаженно заулыбался.

– Балдеешь от собственной смелости?

Но смутить Виталия уже было трудно:

– Знаешь, кто ты? Ты никакая не Рупия. Ты Дедукция.

Рупия-Дедукция посмотрела на Виталия с сожалением. Потом отчеканила:

– Ты спрашивал, что мне от тебя нужно. Мне нужна твоя собака.

«Бонифаций?» Виталий машинально посмотрел на пса: тот спокойно восседал между ним и амазонкой, вывалив язык и поглядывая то на него, то на нее. Беспокойства никакого не проявлял. «Отдать тебя ей?» Виталия ужаснула эта мысль, но Бонифация Рупия, судя по всему, не раздражала. Вот и сейчас: он обнюхал полу ее пальто и удовлетворенно уселся снова.

– Ты его хочешь взять домой? И твои родители согласны?

Рупия нетерпеливо поморщилась:

– Родители на такое никогда не согласны. И я не дура, чтобы брать его домой. Но есть одно место, где ему (это ведь он ?), будет хорошо, и ты его даже сможешь там навещать.

– И зачем он тебе? Одиночество решила скрасить?

– «Одиночество скрасить», – передразнила Рупия, – не умеешь шутить, не берись. Я его буду учить говорить.

«Ежкин кот, – кисло подумал Виталий, – сумасшедшая». Но Рупия не случайно была еще и Дедукцией:

– Не боись, все продумано. Собака говорить, конечно, не может: не тот голосовой аппарат. Но она гораздо способнее человека к телепатии. Научить говорить – значит научить думать. И передавать мысли.

– Да как она будет думать, если она не разумна?

– А вот это не факт. Известно, что собаки понимают не только стандартные команды, но и слова своих хозяев. А иные – целые предложения. Да ты сам не замечал этого?

– Не замечал. В любом случае учить чему-то надо в щенячьем возрасте. Сейчас уже поздно.

– Не поздно. Собака может потеряться, поменять хозяев и научиться понимать новых не хуже старых. А главное – окрас твоей собаки говорит о ее способностях.

Виталий поглядел на рыжего полосатого Бонифация. Окрас, действительно, необычный, но причем здесь он?

– Ты, наверное, слышал, что кошки камышового окраса гораздо лучше других ловят мышей. У собак тоже цвет шерсти имеет значение. Да и у людей. Расы отличаются не только цветом кожи, у одних одни способности, у других – другие.

– А у третьих – третьи, – процедил Виталий, глядя на поток машин по окружной. Перевел взгляд на Рупию. Отдавать Бонифация этому сумасшедшему страшилищу не хотелось. Но кто ему Бонифаций? Когда-то сам Виталий хотел взять его домой – родители не позволили. Мается псина по улицам, по подвалам, а тут, может, действительно приютят. Помучает Дедукция обучением, да успокоится. Успокоиться-то успокоится, а дальше что?

– А если у тебя ничего не получится, ты его обратно выбросишь?

– С чего ты взял?

– С чего взял, да на что положил… Как будто не знаешь, как это бывает.

– Знаю. У меня не будет.

– А что это за одно место , где ему будет хорошо?

– Можно посмотреть, если хочешь.

– А у тебя прежде собаки-то были?

– Слушай, ты,… Афоня. Я вопросы твои терплю только из вежливости. Я же вижу, что собака не твоя и вообще бездомная.