Владимир Удод - Я ещё живой. Рассказы и повести

– Сам ты дебилкуватый, – обиженно отозвался со своего места «парень», которому было уже далеко за пятьдесят.

– А, ты уже тут, – изобразил удивление Макарыч. – А я думаю: куда наш Лёня запропастился? Ладно, студенты, садитесь вот здесь возле Лёника и ответьте мне на такой вопрос: с чего должна начинаться в шахте работа? Давай ты, рыжий, поскольку, гляжу, ты самый умный, отвечай на поставленный вопрос.

Рыжий Гоша задумался, напряжённо вспоминая всё, чему его учили в ПТУ, и ответил:

– Придя на рабочее место, мы должны проверить первым делом реле утечки тока на сухой трансформаторной подстанции и на АПШ.

– Это правильно, но только это второе дело, а первым делом что мы должны сделать? Давай ты, курносый.

– Мастер говорил, – начал неуверенно паренёк с большим крючковатым носом, который был антиподом курносости, – что всякая маленькая работа начинается с большого перекура.

– Дурак твой мастер, дурной поп его крестил, и дурная была его молитва. В шахте курить нельзя! Зарубите себе это на носу. Всякая работа в шахте начинается с тормозка. Дружно разворачиваем, кто что принёс, и не спеша, с наслаждением, тщательно пережевывая, начинаем забрасывать себе вовнутрь.

Эта команда всем пришлась по душе, ребята зашуршали газетами, в которые была завёрнута нехитрая снедь. Рядом расположились и другие рабочие, которые тоже приступили к трапезе и с нетерпением ждали приколов от Сосновского.

– Ну-ка, посмотрим, что тут моя мне положила, – произнёс Макарыч, разворачивая объёмный тормозок. – Так, хлеб есть, сало есть, колбаска есть, огурчики есть, соль на месте, а яйца забыла положить, курва. Нахрена тогда соль ложила, спрашивается? Нахрена я кур тогда держу? Ну, получит она у меня сегодня. Это ж получается, что тормозок неукомплектован. Это всё равно, что я в свою слесарскую сумку забуду отвёртку положить или пассатижи.

Паренёк, которого Макарыч обозвал курносым, по доброте душевной предложил:

– Макар Макарович, возьмите моё яйцо, у меня их аж четыре – мамка положила.

– Твоё? Нахрена мне твоё? Нет, твоё не хочу, а вот куриное, пожалуй, возьму. Давай.

Сосновский, довольный своей первой шуткой, взял у парня яйцо, не чистя, положил целиком в рот и, хрустя скорлупой, начал медленно, с удовольствием его пережёвывать. Этот неприятный звук заставил морщиться даже тех, кто, казалось бы, давно должен был привыкнуть к выходкам Макарыча, а ученики перестали жевать. У самого смешливого, рыжего Гоши, возникли рвотные позывы, подавить которые ему стоило больших усилий.

– Это ещё что, – пояснил один горнорабочий, – он и селёдку никогда не чистит – целиком ест, с костями и кишками.

– Я видел, как он за банкой пива вместо рыбы сырым мясом закусывал, – добавил другой рабочий. – Вот так отрезал полоски мяса, макал в соль и ел, а пивом запивал.

– Макар, скажи честно, – встрял в разговор третий, – ты когда-нибудь рыгал?

– Ещё не придумали такой дряни, чтобы Макара стошнило, – отозвался со своего места обиженный Лёня. – В прошлом году он на спор выпил стакан керосину – и хоть бы что.

– Нет, братцы, – проглотив остатки яйца и принимаясь за сало, сказал Макарыч, – должен признаться честно: было дело – рыгал. Причём совсем недавно. Встретил на прошлой неделе одну молодуху. Не баба – огонь, кровь с молоком.

– У тебя все молодухи – кровь с молоком, – перебил Лёня.

– Нет, ну правда – редкая бабёнка, – не смутился рассказчик. – Зажал я её в тёмном углу, засосал с таким удовольствием… И вдруг чувствую что-то во рту. Достаю – а это, оказывается, её вставные челюсти. Вот тут меня и стошнило, братцы.

Все дружно засмеялись кроме Гоши, который, отбросив свой тормозок, вскочил на ноги, зажал ладонями рот и побежал прочь.

– Чего это с ним? – удивился один из старых рабочих.

– Наверное, мнительный очень, воображение разыгралось, – пояснил спокойно Макарыч, похрустывая огурцом.

– Довёл парня, – сочувственно сказал Лёня, – поесть не дал человеку.

– Привыкнет, – заверил кто-то.

– А вот скажите, студенты, – обратился Макарыч к оставшимся ученикам, – умеете ли вы разгадывать загадки? Сейчас я буду проверять ваш ай кью.

– Чего? – удивились даже старые рабочие, которым было не привыкать к новым словам в лексиконе своего коллеги.

– Темнота! – воскликнул Сосновский. – Уровень интеллекта, по-нашему. Ну, соображалки то есть. Вот тупость! Эй, как там тебя, Гоша! Хватит прохлаждаться, подходи сюда, тебя это тоже касается.

Подошёл позеленевший Гоша, у которого даже яркие веснушки приобрели нездоровый оттенок.

– Что же ты так? – с укоризной сказал наставник. – Так нельзя. В шахте нельзя быть брезгливым. Мало ли что может случиться. Кого-то травмирует, а ты, вместо того чтобы оказать помощь, в Ригу поедешь.

– В какую ещё Ригу? – не понял Гоша.

– Ладно, это я тебе потом объясню, а сейчас слушай загадку. Значит так, в воде родится, но воды боится. Что это?

Ученики напряглись, усиленно соображая, что бы это могло быть, а старые рабочие затаились в предвкушении весёлого момента. Из них каждый прошёл через подобное тестирование своих умственных способностей. Победителем всегда оказывался Макар Макарович.

– Ну, думайте, думайте, – подбодрил наставник. – Что может в воде родиться и воды же бояться? Ну, ну?

Один из рабочих решил подсказать, демонстративно посыпая солью огурец.

– Не подсказывать! – строго крикнул Макарыч.

Но было поздно, и самый догадливый, по прозвищу Курносый, радостно воскликнул:

– А—а, соль!

– На! Конец мой помусоль! – мгновенно и весело отреагировал Сосновский.

Больше всех смеялись те, кто не раз попадался на подобные подначки.

Когда прикончили тормозки, Макарыч остатки пищи и мусор из газеты высыпал в порожнюю вагонетку, а саму газету аккуратно свернул.

– Когда будет свободная минута, – пояснил он, – новости почитаем. А рабочее место должно быть всегда чистым, как у кота… ну, то, что ты мне сегодня предлагал, Курносый.

– Макар Макарович, – обиделся парень, – вы меня не называйте так больше. Меня Сергеем зовут.

– Обиделся? Брось! Тут у каждого своё погоняло есть, и никто не обижается. Так легче запомнить человека. У тебя нос большой – радуйся! Бабы носатых любят, потому что считают, что если у мужика нос большой, то и с мужским аппаратом всё в порядке, размер не обманет ожиданий. Гошу бог наградил рыжестью – тоже радуйся, Гоша! Ты не затеряешься в серой толпе, ты – яркая личность. И еще: старших на шахте принято называть по отчеству, но при этом говорить ты. Поэтому мне можете не выкать. Запомнили? Тогда пошли, буду аппаратуру показывать. А кстати, что сегодня за день?

– Вторник, – опять попался на подколку Гоша.

– Трахал тебя дворник! – весело выкрикнул Макарыч под дружный хохот бывалых рабочих. В запасе у старого слесаря на каждый день недели, кроме воскресенья, имелась пошлая зарифмованная острота. На вопрос, почему на воскресенье нет, он отвечал: «Законный выходной».