Ирина Калистратова - Автостопом по Америке. Путевые заметки на манжетах

Благо, свой маленький пиар-бизнес позволял колесить по миру, так сказать, без отрыва от производства. И вот тогда, уверовав в свою счастливую звезду окончательно, я повторно подала документы на американскую визу и, вуаля, получила без всяких ожидаемых проблем звездно-полосатую наклейку в загран. Всё это время я, оказывается, втайне желала оказаться в точке, с которой все началось. Мечтала увидеть Америку если не Джека Керуака, то хотя бы Ильфа и Петрова. По счастливой, как мне сейчас видится, случайности, мой друг и идейный вдохновитель автопутешествия по каньонам аккурат перед самым вылетом «слился», по семейным, так сказать, обстоятельствам.

Все сразу стало предельно понятно – зеленая женщина с факелом посылает мне сигнал и приглашает на свидание тет-а-тет. Это значит, я берусь за шило в заднице и еду навстречу приключениям, меняя стройный каньон-план на движение в потоке – автостопом через всю страну. Годы «цыганской» тренировки, месяц адаптации в Нью-Йорке, и вот, спустя десять лет я оказываюсь в своей персональной нулевой координате, на широкой американской высокоскоростной дороге с одной только мыслью – Оооооого себе! Не обделаться бы от пафоса!

Не могу сказать, что страха у меня нет совсем. Другое дело, что он какого-то натурального свойства – боюсь встретиться лицом к лицу с дикими животными и змеями. Пожалуй, только с ними не смогу договориться. Но, если хорошенько подумать, даже они страшат меня не больше, чем соседка по фамилии Зубаткина, которой меня пугали в детстве. Этот ужастик вне конкуренции и вне возраста, я до сих пор все свои страхи замеряю по нему.

Так что состояние мое на старте называется, скорее, волнение. Ведь вероятность встретить Зубаткину верхом на волке слишком мала. И я люблю этот животный трепет на пороге неизвестного, но страшно интересного. Такой, с замиранием сердца и «будоражками» (те самые мурашки, которые будоражат) от сладостно-терпкого предвкушения встречи с приключениями.

Гоу!

Рассвет встречаю на автостанции в китайском квартале Нью-Йорка. Кофе и луковый бублик с сыром возвращают настроение, которое у меня спёр моросящий дождь. На станции уже полно людей – фриков, китайцев и почему-то мужчин в шляпах с бутоньерками. Автобус до Филадельфии забивается под завязку, стоит дешево, идет около двух часов. Накануне вечером решаю, что поскольку выбраться из запруженного Нью-Йорка на хайвей не очень простая задача, то гораздо умнее (и быстрее) будет доехать до Филадельфии на общественном транспорте и оттуда уже начать свой фристайл. Это вообще, как оказалось позже, известное правило автостопа – доезжать на пабликах максимально за черту населенных пунктов, чтобы не испытывать нервную систему таксистов и не киснуть на обочине. Большие города опутаны гигантскими развязками, объездными трассами, региональными дорогами и дорожками, да и меньше в них бескорыстных водителей, которые подбирают автостопщиков, не требуя ничего взамен.

Каучсерфер музыкант Джонатан еще вчера одобрил мой запрос на «диван» и пообещал встретить на станции в чайна-тауне Филадельфии. Не обманул! Наша маленькая обзорная экскурсия по городу из окна широченного «Бьюика» (бывшей полицейской тачки) заканчивается на Томпсон-стрит. Двухуровневый дом с двумя спальнями, гостиной, несколькими гардеробными и просто невероятной студией в полуподвальном помещении Джонатан и два его соседа снимают больше года. Домашняя репетиционная база меня поразила больше всего – такие показывают только в молодежных сериалах. И я совсем не удивилась бы, встретив там Ленина с ребятамиЭллен и ребят.

Тщательно обшитая звукоизолирующей пленкой и украшенная гирляндами, она напоминает новогоднюю конфету в блестящем фантике. Клавиши, барабаны, гитары – на всем можно бренчать в свое дурное, антимузыкальное, удовольствие! Дом вообще постоянно сотрясается в музыкальных конвульсиях – мало того, что соседи Джонатана тоже музыканты, так он еще проводит занятия на дому для своих студентов. У парня очень плотный график – сам себе придумал программу «Десять тысяч часов тренировок» и теперь музицирует по 20 часов в неделю. Кроме того, пишет музыку, репетиторствует семерых студентов, работает в колледже, поет около Сити-Холла «в хорошие дни» для подработки, а также медитирует по часу в день, ходит в церковь, учит языки, помогает сестре по хозяйству и увлекается Востоком. Еще красавчик поёт как Робби Уильямс, носит кудри и пишет романтические смс пятистопным ямбом.

Вдоволь отдубасив палочками барабанную установку, я иду знакомиться с Филадельфией, которая, вопреки расхожему мнению, знаменита не только своим сыром. Джонни нарисовал мне карту с обязательными «must see» бывшей столицы США на нотной странице. Отец-основатель и «дизайнер» Филадельфии Уильям Пенн страдал дислексией и потому в городе лишь немногие улицы пересекаются под прямым углом, две из них центральные – Бродвей и Маркет-стрит. Остальные – кто в лес, кто по дрова. При этом навигация простая: в центре Сити-Холл, вокруг которого расположился Даунтаун и Старый город, по углам этого виртуального квадрата четыре площади с парками. Все основное «достопримечательное» находится в этом периметре.

Филадельфия поистине город искусств – много художественных учебных заведений, музеев и галерей, а такого количества профессионального стрит-арта (и муралов, в частности) я вообще больше нигде не встречала. У филадельфинян даже назначать встречи принято возле памятника капле краски, упавшей с гигантской кисточки, установленной на доме. Несмотря на то, что капля эта больше напоминает собачью какашку, на ее фоне постоянно фотографируются не только туристы, но и местные. Я не стала исключением – попросила пожилого господина запечатлеть меня на фоне изящной оранжевой фекалии в недвусмысленной позе. В Индии, к примеру, я тоже с удовольствием троллила местных, фотографируясь как все – защипнув, словно нашкодившее животное, великий и прекрасный Тадж-Махал.

Не уличным искусством единым, подумала я и не смогла отказать себе в удовольствии за бешеные 20 баксов (почему-то там не работало привычное правило «плати, сколько хочешь») посетить выставку знаменитых и неизвестных работ Ван Гога, в филадельфийском Музее Искусств. Кстати, именно этот музей, вернее, его центральная лестница – одно из излюбленных мест паломничества туристов. По этой лестнице в фильме «Рокки» герой Сильвестра Сталлоне взбегал наверх и торжествующе вскидывал руки в победном жесте. Теперь каждый желающий может почувствовать себя Рокки Бальбоа – примерно раз в пять минут раздаются дикие возгласы и кто-нибудь обязательно несется к заветной ступеньке на вершине. Американское общество потребления, воспитанное кинематографом, по-честному без ума от таких а чего добился ты?историй успеха.