Самуил Ходоров - Белая Лилия

– Понимаешь, Лиля, ты мне ужасно нравишься. Я не очень складно говорю, но очень хотел бы, чтобы ты стала хозяйкой в доме, который я уже начал строить.

– Вася, да никак мне предложение делаешь, – весело прокричала Лиля, – ты хочешь, чтобы мы вместе жили в твоём доме, я правильно поняла.

– Я хочу, не знаю, как это сказать, чтобы мы… поженились, – едва слышно произнёс он, поглаживая лошадку и потупив свой взгляд во взрыхлённый санями снежный сугроб.

Лилю очень растрогали искренние слова Василия, ей было жалко этого простого и доброго парня. Она неожиданно для себя выпрыгнула из саней, подбежала к Василию, приподнявшись на цыпочки, обняла его за шею и поцеловала его сначала в одну щеку, потом в другую, а потом, заглянув в его бесхитростные глаза, прикоснулась своими замёрзшими устами к его шершавым губам. Отстранившись от него, она увидела совсем другого человека, лицо которого сияло от, нежданно свалившейся на него, благодати. Лиля понимала, что Василий совсем не тот человек, которого она мечтала видеть в роли своего мужа. В тоже время, жалея его, она нежно прошептала ему на ухо:

– Вася, милый, мы знакомы-то всего неделю, завтра я уезжаю и обещаю тебе подумать над твоим предложением.

После Лилиного отъезда они более полугода писали друг другу письма, пока Василий сам не догадался, что он не настолько нравится Лиле, чтобы она откликнулась на его предложение.

Цветущие белые свечи, проступающие через зелёную листву львовских каштанов в парках и на бульварах, напомнили студентам – геоморфологам, что время наступления летней практики не за горами. Традиционным местом проведения этой, уже производственной, практики, действительно, были горы, горы Забайкалья. Девушки и ребята предвкушали запах лиственницы и дыма уютного костра, туман в таёжных распадках и маршруты по скалистым хребтам. Однако из деканата стали поступать тревожные слухи о малом количестве заявок, поступивших из Зейской геологоразведочной экспедиции на предстоящий полевой сезон. Слухи подтвердились, через несколько дней, когда заведующий кафедрой профессор Гончар собрал третьекурсников и объявил, что в наличие имеется всего восемь мест на практику в Забайкалье. Он заявил, что по этой причине туда поедут только четверокурсники и то только те из них, кто уже успел собрать часть материала для будущей дипломной работы. Для них эта практика уже будет считаться не производственной, а преддипломной. Профессор Гончар был очень основательным и последовательным человеком, не терпел верхоглядства и дилетантства, возможно, поэтому на республиканских конкурсах студенческих работ в области наук о Земле дипломные работы, выполненные под его руководством, неизменно занимали призовые места.

А ещё все знали, что своих тщательно продуманных решений он никогда не отменял. Но куда же деваться третьекурсникам? В каких местах им набираться производственного опыта? Обстоятельный профессор продумал и это. В группе всего двенадцать студентов. Пятерых, по его указанию, берёт к себе в качестве рабочих геоморфологическая партия научно-исследовательского сектора родного университета. В этом сезоне партии предстоит произвести картирование оползневых склонов Косманского лесничества, которое располагается в Косовском районе Ивано-Франковской области. Места – сказочные, это самое сердце лесистых Карпат, центр гуцульского края. Достаточно сказать, что это, пожалуй, единственное место на Украине, где полностью отсутствуют колхозы. Местные жители занимаются народными промыслами: резьба и выжигание по дереву, вышивание, ткачество и производство кожаных, медных и гончарных изделий. Оставшиеся семеро студентов предполагалось распределить между преподавателями и научными сотрудниками кафедры, которые самостоятельно выезжают на летний полевой сезон. Планировалось, что студенты будут наблюдать за смывом почв на карпатских склонах, определять появившиеся подвижки на оползневых берегах горной реки Прут, выявлять новые карстовые провалы в Приднестровье и размывы берегов рек в сёлах и у шоссейных дорог Закарпатья. Другими словами, собирать экспериментальный материал для кандидатских и докторских диссертаций и различных статей и монографий геологического профиля.

Неразлучная тройка «Л» решила чего бы это ни стоило добиваться быть вместе. Стоило это совсем ни много, так как за них уже всё решили на заседании кафедры. К всеобщему ликованию их взяла под своё крыло доцент Валентина Николаевна Бучинская, единственная женщина с учёной степенью на кафедре. Все три девушки учились довольно прилично, имели хорошую репутацию и пользовались авторитетом на курсе. К тому же иметь женский коллектив в полевых условиях было очень удобно, прежде всего, в плане ночлега и, что там греха таить, в выполнении элементарных гигиенических процедур, которые не предназначались для мужского взора. Сформированной женской бригаде предстояла интересная работа, связанная с осмотром и изучением размыва берегов среднего течения реки Днестр. Виктор же попал в ту пятёрку, что направлялась на Гуцульщину, ему предстояла совсем нелёгкая работа по рытью шурфов в каменистых горных породах Карпат. К концу июля, как геоморфологическая партия, так и экспедиции научных сотрудников кафедры вместе со своими практикантами должны были встретиться в на стационарной базе в селе Синевидное. Там для них были подготовлены палатки, которые освободили первокурсники, проходившие учебную практику. Там же надлежало заняться обработкой собранных полевых материалов, составлением предварительных рабочих карт и подготовкой образцов пород к отправке в лабораторию. Утром девушки вместе с Валентиной Николаевной совершали изыскательские маршруты вдоль речных террас, приводили в порядок полевые записи, а после обеда на рейсовом автобусе ездили в областной центр, в Ивано-Франковск, чтобы превратить плёночные негативы, сделанные во время геологической съёмки, в фотографические изображения. Вечером подруги могли там же обследовать промтоварные магазины, забежать в кинотеатр или посидеть в кафе-мороженое, чтобы обсудить события текущего момента, который, по правде говоря, не изобиловал какими-то особыми эпизодами из их сегодняшнего рутинного бытия.

Некое разнообразие внёс приезд геоморфологической партии, в составе которой прибыл и Виктор с четырьмя парнями из их курса. Одного из них звали Женя Симоненко, который слыл на факультете непревзойдённым бездельником с репутацией дон Жуана, причём в отличие от легендарного испанского распутника, дон Жуаном достаточно примитивным. Невысокого роста, плотный и широкоплечий, с блудливым и сладострастным взглядом, бесстыдно устремлённым на женские прелести, не обладавший, в отличие от Виктора, блестящей эрудицией и быстротой мышления, он производил впечатление разве что на, недавно приехавших из деревни, совсем юных девчонок-первокурсниц. Это впечатление рассеивалось даже у них после недельного общения с ним. Почему Женя Симоненко приглянулся Ляльке, чем привлёк к себе такую видную и неординарную девушку, как она, остаётся загадкой. Единственное, что их объединяло, так это непомерная страсть к пошловатым, на грани фола, анекдотам и бессмысленному трёпу, неизменными спутниками которого являлись бутылка водки и расплывчатые колечки дыма, исходящих от, приобретённых у фарцовщиков возле гостиницы «Интурист», американских сигарет «Camel». Трудно сказать, что повлияло на, искушённую в любовных романах Ляльку, при выборе такого невзрачного кавалера. Однако факт остаётся фактом. Вот и сегодня она направилась с ним к, как его назвали студенты, деревянному мосту любви. При подходе к нему они облюбовали широкую деревенскую лавочку, на которую Женька вместо традиционной «Столичной» водки водрузил бутылку мутного самогона. На немой вопрос Ляльки, мол, какой гадостью ты собираешься потчевать интеллигентную девушку, он сослался на дефицит своего платёжного баланса. По той же причине вместо качественных американских сигарет Ляльке были предложены дешёвые, скорее даже деревенские, чем пролетарские, сигареты «Гуцульские» с изображением на пачке пастушка на карпатской полонине. Они долго сидели этой прохладной ночью на берегу горной речки, согреваясь противным сельским пойлом и пьянея от его сивушного содержимого. Женька рассказывал Ляльке непристойные анекдоты и вульгарные истории, перемешивая их циничными выражениями и похабными прибаутками. Самогон разогрел не только его ненасытное нутро, а и, как это бывает по пьяному делу, вызвал обострённое сексуальное возбуждение. Женя грубо приподнял вверх Лялькин жёлтый свитер и, не обнаружив лифчика, бесцеремонно обхватил её убористые груди, страстно целуя, вызывающе торчащие, розовые соски. Оторопевшая Лялька резко оттолкнула его так, что он медленно покатился с прибрежного откоса в речку. Когда Женька, отряхивая с себя налипший влажный песок, поднялся к скамейке, Лялька заплетающимся языком выговаривала: