Самуил Ходоров - Белая Лилия

– А теперь рассказывайте, Лилия Михайловна, что произошло.

– Знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – скороговоркой выпалила Лиля и вытащила из сумочки фотографии, одну из которых положила перед директрисой, а другую – перед деканом, приложив к ним коротенькое письмо, которое она написала родителям Киричука.

Директрисе снова стало плохо, теперь лицо её вместо красных пятен покрылось какой-то болезненной синевой. Она с трудом привстала с кресла и, не стесняясь, схватив графин, выпила его содержимое прямо из горлышка. Профессор, с плохо скрываемой улыбкой в уголках рта, сосредоточенно рассматривал фотографию и текст приложенной записки.

– Вы знаете, уважаемая, – сказал он, обращаясь к директрисе, – хоть я и не имею учёной степени по педагогике, мне кажется, что студентка Сергачёва поступила более чем правильно. Я бы на ёё месте написал бы родителям этого отпрыска более жёсткое письмо.

Директриса, глотая слёзы, текущие из чуть прикрытых глаз, всхлипнула и жалобно промямлила:

– Ярослав Николаевич, да вы что не знаете какую должность занимает отец этого ученика.

– А какое это имеет отношение к случившемуся, – поинтересовался профессор.

– Самое что ни есть прямое, уважаемый Ярослав Николаевич, отец Игоря работает первым секретарём горкома партии. Именно его усилиями школа всегда обеспечивается постоянным финансовым покрытием ремонта, приобретения различных средств обучения, бесплатных завтраков, чего, как вы понимаете, не наблюдается в других школах города. Что теперь будет со школой, что будет со мной?

В кабинете декана повисла гнетущая тишина. Первым её нарушил мудрый профессор:

– Ситуация не простая, надо сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы были целы.

– Под волком вы, надо полагать, Ярослав Николаевич, – перебила его Лиля, – подразумеваете секретаря горкома.

Директриса метнула свирепый взгляд на Лилю и гневно прорычала:

– Что вы себе позволяете, Лилия Михайловна, своим приходом вы нарушили идиллию и порядок, царящие в нашей образцовой школе.

– А вы, товарищ директор, – с раздражением и с накатившейся яростью выкрикнула Лиля, – уже давно разрушили основы педагогики Ушинского и Макаренко, которым нас обучают в университете.

– Успокойся, Лиля, – примирительно обратился к ней декан, – ты права на сто процентов, но и в словах директора школы есть доля правды. Текущее бытиё, оно сложнее различных педагогических канонов. Жизнь выстраивается таким образом, что иногда нужно приспосабливаться к выкрутасам, которые она преподносит.

Профессор задумчиво посмотрел на директрису и спросил:

– Каковы ваши предложения, что предлагаете?

Директриса, протянув декану листок бумажки, тихо пробормотала:

– Тут записан прямой телефон Петра Степановича Киричука, он просил Лилию Михайловну при первой же возможности связаться с ним.

Профессор, придвинув к Лиле розового цвета телефонный аппарат, ненавязчиво попросил:

– Лиля будь, пожалуйста, благоразумной, последовательной и лояльной. Ты у меня умная девочка, я тебя не буду учить, как и что говорить секретарю горкома, сама сообразишь. Звони.

Лиля дрожащей рукой набрала записанный на клочке бумаги номер. В ответ послышался мелодичный женский голос

– Приёмная первого секретаря, вас слушают.

Лиля поспешно произнесла:

– Вас беспокоит Лилия Михайловна Сергачёва, учительница его сына.

– Соединяю вас с Петром Степановичем, он уже давно ждет вашего звонка.

В трубке послышался приятный баритональный мужской голос:

– Здравствуйте, Лилия Михайловна! Вы меня простите великодушно, что не могу к вам приехать лично, просто очень перегружен делами. Но, если вы не сочтете за труд приехать ко мне в горком, я немедленно высылаю за вами машину. Очень прошу вас приезжайте, я так понимаю, нам будет о чём поговорить.

В тональности монолога секретаря горкома Лиле послышалась какая-то, не присущая высшим партийным сановникам, чуть ли не джентльменская вежливость, обходительность и предупредительность, что она, вопреки нежеланию ехать к нему, решила не отказываться от встречи. Уже через полчаса Лиля входила в парадный подъезд здания горкома. При входе её остановил капитан милиции, попросив у неё документы и куда-то позвонив, он широким жестом указал Лиле на центральную лестницу, застеленную красивым и ярким ковровым покрытием. Она впервые была в здании, которое занимали партийные руководители города. Первое, что бросалось в глаза – это изящный архитектурный интерьер и богатое, даже роскошное, убранство внутри здания. Лиля подумала, как это может быть, что помещение, где работают полторы сотни человек, может быть более потрясающим и фешенебельным, чем здание храма науки, её родного университета, где обучаются более десятка тысяч студентов. Поистине, вопреки известному партийному лозунгу, народу принадлежит далеко не всё. Смутило Лилю и огромное количество дверей, расположенных по обе стороны длинного, уходящего в бесконечность, коридора, тоже покрытого ковром, но уже другой расцветки. На дверях кабинетов висели таблички с фамилиями их хозяев, без указания их должностей. Неужели необходимо такое количество руководителей, чтобы управлять жизнедеятельностью города. А ведь город делится ещё на пять районов, и в каждом из них имеется свой райком партии. Кроме того в мегаполисе есть ещё и горсовет, и именно он руководит хозяйственными и социальными составляющими города. Чем же занимается горком партии? Получалось, что он управляет теми, кто, действительно, управляет городским хозяйством. Лиля ещё долго пробиралась по коридорным лабиринтам, пока не упёрлась в дверь, которая была, как минимум, в два раза шире других. И вывеска на ней была более массивная. На широкой чёрной табличке позолоченными буквами было написано «Приёмная первого секретаря Львовского горкома КПСС тов. Киричука П. С.». Лиля с опаской приоткрыла тяжёлую дверь и оказалась в большой светлой зале. Тут расположились в ожидании приёма около десяти солидных мужчин с респектабельными многозамочными портфелями на коленях. Секретарь, средних лет симпатичная женщина, в деловом чёрном костюме и престижных очках в роговой оправе вопросительно посмотрела на Лилю:

– Вы записывались на приём, как ваша фамилия?

– Сергачёва Лилия Михайловна.

– Девушка, вы что-то перепутали, – строгим тоном проверещала секретарша, – у меня в списке нет вашей фамилии, может быть вы ко второму или третьему секретарю.

– Да как я могла перепутать, – огрызнулась Лиля, – мы же с вами говорили полчаса назад, Пётр Степанович сам послал за мной машину, я к нему на приём не напрашивалась, поэтому меня и нет в вашем списке.