Самуил Ходоров - Белая Лилия

– Ваша Сергачёва больше времени проводит в парке, чем в библиотеке, готовиться к экзамену надо более основательно.

С чего он взял, что Лиля гуляет по паркам, Виктор не знал, однако стал с жаром рассказывать Зильбергу, сколько бессонных ночей он просидел с Лилей вместе, готовясь к экзамену. Самуил Исаакович докурил папиросу и, не дослушав Виктора, зашёл обратно в аудиторию. Неизвестно, то ли Лиля отвечала на экзамене не так уж и плохо, то ли доцент внял просьбе Виктора, но он поставил ей «четвёрку, буркнув при этом:

– Читать материал, Сергачёва следует более осмысленно, и анализировать данные нужно, как ваш дружок, который, как котёнок, прыгает здесь по другую сторону двери.

Довольная полученной оценкой, Лиля вышла из аудитории и направилась к главному выходу. Возле одной из колонн входного портика она увидела Виктора, который, пряча руки за спиной, широко открытыми глазами смотрел на неё. Он почти вплотную приблизился к ней и стремительным порывом поцеловал её в щёку. Лиля от неожиданности, как чёрт от ладана, отпрянула от него, намериваясь сказать:

– Кто тебе дал право целовать меня после того, как ты в одночасье разрушил наши отношения.

Смущённый и покрасневший Виктор, что в обиходе не было свойственно ему, не давая ей времени прийти в себя, выпростал руки из-за спины и вручил ей пышный букет ярко-красных гвоздик, сопровождая его короткой тирадой:

– Лиля, с днём рождения! Я, действительно, желаю тебе счастья, и хочу, чтобы мы снова были вместе, теперь уже навсегда.

В суетливой череде экзаменационных перипетий Лиля напрочь забыла о дне своего ангела. А ведь ей сегодня исполнилось двадцать три года. Как здорово и как приятно, что Виктор не забыл этот день. За это можно многое простить ему. Ошеломлённая Лиля растерянно переступала с ноги на ногу, не зная, что сказать. А Виктор тем временем достал из бокового кармана пиджака какую-то бархатистую синюю продолговатую коробочку и, протянув её Лиле, небрежно произнёс:

– А это тебе скромный презент от меня, опять-таки, ко дню рождения.

Лиля не удержалась от соблазна открыть этот красиво оформленный футляр, открыла и ахнула: внутри лежали модные золотые женские часики. Такого значимого подарка от Виктора она просто не ожидала. Лиля не соизмеряла себя с девушками, ответные чувства которых можно было купить. В тоже время она понимала, что такие подношения студенты своим подругам не делают. В данном случае Лиле показалось, что столь дорогой презент определяется даже не столько ценой, сколько чем-то более существенным и весомым. Стараясь не показывать Виктору выступившие слёзы, Лиля, отведя глаза в сторону, тихо прошептала:

– Спасибо, Виктор, огромное за неожиданную радость, которую ты мне сейчас доставил, но я не могу принять от тебя столь драгоценный подарок.

Виктор нахмурился, в глаза появились огоньки какого-то надвигающегося внутреннего кризиса, он не выдержал и закричал:

– Лиля, зачем ты очередной раз заставляешь меня страдать, и кто вообще наделил тебя правом не принимать мои подарки, идущие не из магазина, а от самого сердца.

В ответ Лиля совсем тихо, почти шёпотом, растерянно сказала:

– Виктор, ты, наверное, забыл, что не имеешь никакого права повышать на меня голос.

– А вот и имею, – уже не закричал, а завопил Виктор, – имею полное юридическое право по причине моего безумного желания, чтобы ты стала моей женой.

Водопад слёз каскадом скатился с Лилиных глаз. Растерянный Виктор не догадывался, сколько лет эти, сумбурно произнесенные им, слова были заветной мечтой этой хрупкой рыдающей девушки.

– Разве так предлагают любимой девушке руку и сердце? – продолжала громко всхлипывать Лиля, – мне представлялось это как-то по-другому.

Прижав пылающие гвоздики к груди, она перебежала дорогу и очутилась на заснеженной парковой аллее. Вслед за ней мчался обезумевший Виктор, выкрикивая на ходу:

– Лиля-я-я! Остановись, я люблю-ю-ю тебя-я-я.

И только вороны, гордо восседавшие на оголенных каштанах, как по команде, перестали каркать, провожая удивлённым взглядом удаляющуюся странную пару.

Говорят, что время течёт только вперёд, а ещё говорят, что оно необратимо. К этому стоит добавить, что оно, это время, бежит с явно не разрешённой скоростью непозволительно быстро. Нет на всём белом свете автоинспектора, который мог бы наложить штраф на эту философскую движущуюся категорию, и, разумеется, нет на этом же свете волшебника, который мог бы остановить время. На какое-то мгновение Виктору удалось задержать бег времени, когда он сделал очередную попытку предложить Лиле трансформировать их непостоянные четырёхлетние отношения в законный брак. Этот волшебный миг Лиля запомнит на всю свою, предопределённую всевышним, жизнь. В этот незаурядный день Виктор пригласил Лилю в театр оперы и балета, где ставили балет «Лебединое озеро». Исполнителем одной из ролей в этом балете был молодой балетмейстер, школьный друг Виктора, Женька Ананьев. Вместе им удалось разработать проект церемониала предложения, которое Виктор собирался сделать Лиле на всю их последующую счастливую жизнь. Автором сценария являлся, разумеется, Витя, а режиссёром – Женя. И вот в зрительном зале идёт последняя сцена балета: волны одна за другой набегают на принца и Одетту, и скоро они скрываются под водой. Гроза утихает, вдали едва слышны слабеющие раскаты грома; луна прорезывает свой бледный луч сквозь рассеивающиеся тучи, и на успокаивающемся озере появляется стадо белых лебедей. А дальше, как пишут в газетных клише, публика встаёт и награждает артистов громкими и неутихающими аплодисментами, переходящими, разумеется, в бурные овации. И вдруг на сцену выходит Женька Ананьев (один бог знает, сколько сил и энергии он затратил, чтобы уговорить художественного руководителя театра на реализацию этой акции) и хорошо поставленным голосом провозглашает:

– Уважаемая публика! Прошу вас не расходиться, прошу вашего нижайшего почтения ещё на несколько минут. С вашего разрешения я приглашаю на эту сцену своего друга, большого друга нашей балетной труппы господина Виктора Бровченко.

К огромному изумлению Лилии, рядом с которой сидел Виктор в девятом ряду партера, он мгновенно вскочил со своего места и, как заправский натренированный рысак, помчался к сцене, на подмостках которой Женя незаметно передал ему букет цветов. Когда Виктор поднялся на сцену, этот грандиозный и просто шикарный букет уже невозможно было не заметить. Собственно, это был не букет, а букетище, состоящий из нескольких десятков нежных белых лилий, который удачно гармонировал с кофейным костюмом Виктора, бежевой рубашкой и особенно с вывязанным поверх неё белым галстуком. По правде говоря, за многие годы, что Лиля была знакома с Виктором, она никогда не видела на нём ни кофейного костюма, ни бежевой рубашки и уж, конечно, ни белого галстука. Напротив, он терпеть не мог парадной одежды, предпочитая ей пролетарские джинсы, ковбойку и спортивные вьетнамские кеды модной фирмы «два мяча». А ещё всегда проницательная и прозорливая Лиля сегодня вообще не понимала, что происходит с Виктором, что происходит в этом театре и что вообще её принаряженный друг делает на сцене, куда и не каждому артисту легко попасть. В этот вечер он превзошёл самого себя. И по прошествии многих лет Лиля будет помнить каждое слово, произнесённое Виктором в этот незабываемый вечер. Когда он взял в руки серебристый микрофон, в партере, бенуарах и ложах старинной городской оперы воцарилась тишина.