Самуил Ходоров - Белая Лилия

– Здравствуйте, я – Ляля, с именинником вас, – пулемётной очередью прострекотала она и, аккуратно отодвинув плечом мать Виктора в сторону, быстро влетела в комнату к уже накрытому столу. Ошарашенная Эмма Абрамовна, так звали мать Виктора, приняв скороговоркой сказанное более чем экстравагантной девушкой имя Ляля за созвучное Лиля, поспешно ретировалась в свою комнату искать успокоительные капли. Когда же через полчаса Виктор зашёл в родительскую комнату за недостающими стульями и сообщил, что его девушка по неизвестной причине не пришла, мать Виктора почувствовала невероятное облегчение, подобное ощущению командира батальона на фронте, когда по окончанию массированного артиллерийского обстрела выясняется, что никто из его солдат серьёзно не пострадал. За столом тем временем царило непринуждённое веселье, свойственное хорошо спетому, а возможно даже и спитому студенческому коллективу. Конечно же, весь вечер на манеже доминировала неподражаемая Лялька. Нисколько не смущаясь, она беспардонно ворвалась в комнату родителей и к величайшему неудовольствию матери потащила в залу танцевать отца Виктора. Ребята в модных тогда узких брюках, называемых дудочками, ниспадающими на остроносые лакированные туфли, отплясывали под быструю музыку, льющуюся из старого магнитофона, с девчонками в коротких стильных юбчонках популярные твист и чарльстон. В какой-то момент неугомонная Лялька, найдя на кассете медленный танец, именуемый арабским танго, низким интимным голосом провозгласила:

– Объявляется дамский танец, милые дамы приглашают приглянувшихся им кавалеров.

Выждав, когда танцующие пары заполнили пространство комнаты и из магнитофона раздался чарующий голос Сальваторе Адамо, Лялька выключила надоевший яркий свет комнатной люстры. Тем самым партнёрам по танцу представилась возможность прижаться друг к другу покрепче, и при взаимном согласии сторон целоваться, не опасаясь быть замеченными другими. Ляля одиноко стояла в полной темноте, пока не приоткрылась дверь, запустив в кромешный мрак полоску света, и в комнату не вошёл Виктор. Объятая винными парами Ляля тут же обняла его за плечи, вплотную прижалась к нему своей убористой грудью и, покачивая округлыми бёдрами в ритме музыки на два такта, заставила Виктора танцевать что-то похожее на танго. Густо накрашенные губы Ляльки касались его шеи, в любую минуту готовые к крепкому поцелую, оставляющему не только красные следы губной помады, а и фиолетовую метку, именуемой на жаргоне засосом. Виктор как мог, отстранялся от неё, вдыхая смесь цветочных духов и виноградный запах «Токая». Лялька, не обращая ни малейшего внимания на напрасные потуги Виктора освободиться от её объятий, вклинивала свою стройную ногу между его ног и вкрадчиво шептала ему на ухо:

– Дорогой ты мой именинник, да разве могу я изнасиловать мужчину своей лучшей подруги. Какой же ты всё-таки дурак, что лично не пригласил её на день своего ангела, только такой идиот, как ты, не смог привести Лилю за руку в свой дом.

Виктор молчал, продолжая машинально обнимать Ляльку за талию и медленно передвигать ногами в такт мелодии. Она же, не давая ему опомниться, продолжала клеймить его позором, тихо приговаривая:

– Только такой придурок и чурбан, как ты, только вчера, изваяв из своей подруги женщину, уже сегодня не соизволил доставить её сюда на руках.

Виктор стремительно вырвался из её объятий, на глазах его выступили слёзы. Пьяная Лялька своим речитативом переступила красную линию, но изгнать её с этой линии не было никакой возможности по единственной веской причине: она была абсолютно права.

На следующий день в шесть утра Виктор на такси уже подъезжал к городской окраине к новому общежитию, где обосновалась Лиля. Как океанский цунами с большим букетом осенних хризантем, подаренных кем-то ему на день рождения, он стремительно ворвался в комнату, где жили три подруги. Разбудив всех своих внезапным вторжением, он, нисколько не стесняясь полураздетых Ляли и Ларисы, опустившись на колени возле Лилиной кровати, с деланным мажором в голосе пророкотал:

– Мадемуазель Лиля, разрешите пригласить вас на торжество, связанное с моим девятнадцатилетием, которое состоится сразу же после третьей пары, после лекции по климатологии.

По завершению этой тирады Виктор рассыпал разноцветные хризантемы на постель, за что был награждён хлипкими аплодисментами уже не спавшими Ляли и Лары. Лиле, всю ночь, не сомкнувшую глаз от переживаний и заснувшую лишь под утро, резануло слух слово мадемуазель. Откинув белокурые волосы, спадающие на глаза, в сторону, и, натягивая одеяло под самые плечи, закрывая тем самым белые бретельки лифчика, она неожиданно для себя выпалила:

– Какая же месье Виктор, я вам мадемуазель, мне кажется, что нам обоим известно, что мне совсем недавно присвоили титул мадам, теперь, с вашего позволения, я уже мадам Сергачёва.

– Пусть будет мадам, – покорно согласился Виктор, – миссис, фрау и даже синьора, в любом случае госпожа Сергачёва я жду вас сегодня в ресторане «Лето», где у меня заказан столик на двоих и где нас ждёт романтический обед. С этим разрешите откланяться, уважаемая мадам Сергачёва.

Уже под бурные овации Ляли и Ларисы Виктор шаткой походкой покинул девичью комнату.

Несмотря на обеденное время, в ресторане «Лето» оркестр играл живую музыку, молодой человек в соломенной шляпе не совсем трезвым голосом, растягивая слова, фальшивил утёсовскую песню: «Как много девушек хороших, как много ласковых имён, но лишь одно из них тревожит…». Виктор и Лиля сидели на открытой веранде за столиком, покрытым неизменной белой скатертью с привычными пятнами на ней. Виктор имитируя голос солиста, повторял слова песни, превращая её в ремикс: «но лишь одна меня тревожит, мадам, что Лилией зовут». Вместо благодарности за экспромтное посвящение, Лиля шутливо обозвала его ненормальным и даже наградила лёгким тумаком по спине. Возможно, избиение Виктора продолжалось бы и дальше, если бы к ним величаво не подплыла толстая, средних лет, официантка в лоснящемся белом фартуке и кремовым капором, плохо скрывающим её огненно – рыжие волосы. Наметанным взглядом, приняв их за небогатых клиентов, с плохо скрываемым раздражениям она процедила:

– Прошу вас быстро оформить заказ, а то меня ждут другие посетители.

Виктор, с видом знатока, не спеша перелистывал картонные страницы меню, не имея малейшего понятия, что выжать из этого истрёпанного буклета. Оторвавшись, наконец, от чтения перечня незнакомых ему блюд, он хмуро спросил, начавшую нервничать официантку:

– А что вы нам посоветуете? Мы бы хотели вкусно поесть и выпить сухого вина.