Андрей Коржевский - Вербалайзер (сборник)

– С кем – Петька, Зинин, Саныч, девчонок несколько – да мы ненадолго, так…

– Ну ладно, поаккуратней только, я там тебе на карточку к праздничку тысчонки три сбросил, – не зверейте только…

– Спасибо.

– Ну пока.

Ближе к полудню на улице пошел очень мелкий мокрый снег, – он был грязно-серым, еще и не упав на асфальты, таял почти сразу, лепил из-под колес жидкой грязью, – видимый сквозь толстые стекла кабинета город затягивало сумрачной сетчатой пеленой, дальние силуэты высоток вот-вот, казалось, качнутся и начнут пропадать, истаивать мартовскими длинными сосульками, обломившимися с карнизов и торчащими из сугробов остриями вверх. «Еще до марта-то – э-хе-хе, два месяца… Что бы ей в подарок-то? Ладно, поговорю – потом…»

Говорить с Ликой по телефону он все-таки не решился, – боязно было не узнать голос или, наоборот, почувствовать, что он, голос, и не изменился совсем, а остался молодым и мягким, и чуточку всегда недовольным как бы, «чем, Лика, чем?». Игорь Сергеевич отправил Лике SMS – попросил включить компьютер и чуть обождать.

«Здравствуй, Лика! Потрясен был твоим письмом совершенно, – надо же, ты меня не забыла. Вот написал, и понял, что неправильно, – я же тебя не забыл, – невозможно. У меня в целом все ничего, но и ничего же такого, чтобы было интересно, – рутина. Здоров, сыт, что называется, и пьян. Вот – праздники на носу, а что делать – ума не приложу, не греет ничего. А у тебя планы какие?»

«Приветик! Ну, уж и потрясен, ладно уж тебе. Я тут немного простыла, но теперь уже опять нормально, вчера даже на лыжах ходила, совсем мало, но продышалась. У нас Новый год и не отмечает никто особенно, Рождество только, да и то очень тихо, норвежцы спокойные такие, без экстремизма. А Новый год – ну, выпьем с прислугой бутылку шампанского, кофе – и спать. Потом, может быть, поеду куда-нибудь в теплые края, погреться. Целую».

«Здорово. Ты знаешь, я тут вот что подумал – раз ты Новый год встречаешь только с прислугой, может быть, я тебе составлю компанию шампанским чокнуться? Неприлично, конечно, но напрашиваюсь в гости. Примешь?»

«Чуть со стула не упала, что ты себе думаешь? Конечно, приезжай, только я ведь довольно далеко от Осло, ехать еще. И я ведь не успею себя нормально в порядок привести – загар, подстричься, макияж-маникюр, чернавкой перед тобой стыдно показываться. А когда же ты успеешь, сегодня ведь 29-е уже?»

«Если ты не против, я приеду поздно вечером 30-го, пока ты писала ответ, я посмотрел рейсы – аэрофлотовский прилетает в Осло в 22.20, никогда не понимаю, чье время, но вроде – норвежское. Ты мне скажи, куда добираться, или, может быть, ты меня еще и встретишь? Не выдумывай насчет “подготовки”, ты и так всегда хороша».

«Встречу, конечно, сам бы ты не добрался, – Хеугезунд на побережье, дорога не самая простая. Жду».

«Спасибо, Лика. До встречи. Целую. С наступающим Новым годом».

30.12.07, день – вечер – ночь

Вечную проблему убивания времени перед подготовленным или просто ожидаемым событием, когда ни о чем другом уже и думать не можешь, а чем-то занять себя надо, Игорь Сергеевич решил просто. Взятый из дому для вида саквояжик с привычным выездным набором одежи он кинул в багажник, чтобы там и оставить. Часа три ушло на покупку пары костюмов, нескольких рубашек, кой-какого белья и прочей мелочевки. Чуть больше времени отняли два хороших кожаных чемодана и, в магазинчике на Чистых прудах, полный комплект одежды «для зимних видов спорта», все отличное, удобное, хороших цветов, – «…тот спорт, которым я еду заниматься, – всесезонный… Хотя, кто ее, Лику, знает, как она теперь насчет этого? А и мне – как она на самом деле покажется, хотя сорок для ее комплекции – не возраст, норвежцы, правда, ребята здоровые, – развальцевал, небось, юрист благость Ликину, – э-э, да не в этом же дело…»

Толчея шереметьевских предновогодних залов, душноватая, пьяноватая и плавная, – так на поворотах рек в обратном течении струи движутся и навстречу друг другу, и поперек даже, то смыкаясь и перемешиваясь, а то расходясь резко, давая пенные всплески, – не зевай, пловец, не то враз хлебнешь водички пресной, пойдешь на дно раков кормить… Среди безразличного к нему многолюдья Игорь Сергеевич с удовольствием чувствовал себя почти невидимым, как незаметна собака в углу картины, на которой казаки пишут письмо турецкому султану. В скромном виповском салончике выпил пару доз дрянного аэропортовского виски – «где они его берут, специально для них гонят, что ли?» – прошел в самолет, долго умащивался в кресле, отвернулся к иллюминатору, попытался дремать.

На посадке – «темень-то какая вокруг города, вот уж точно – ни зги» – самолет скрежетнул тормозами, чуть пролетел юзом по прикрываемой поземкой полосе, затормозил благополучно, покатил к терминалу. Почему-то посадку в последние годы Игорь всегда переносил плоховато – голову будто ватой набивало, и не помогало ничего, кроме горячего душа часа через два и приличной дозы крепкого; так было и теперь: он сокрушенно потряс головой, поразевал на всякий случай рот – «чепуха какая» – и пошел к выходу.

Осло – не Москва, Лику среди встречающих на выходе он заметил сразу, а она его – нет, и несколько секунд, пока скользил еще ее взгляд, Игорь Сергеевич видел, как она высматривает его, – ему понравилось выражение Ликиного лица: оно, красивое лицо это, было слегка тревожным и немного влюбленным, «не в меня, нет, в память свою, и не обо мне память, а о себе – тогдашней», – хорошее было лицо, знакомое.

– Лика!

– Ой, Игорь, Игорь, привет, привет, ну, как долетел?

– Да нормально, уши только заложило, да ерунда, да дай на себя посмотреть, не вертись ты!

– Да посмотришь еще, посмотришь, но ты-то – хорош, как прежний прямо, лучше даже!

– Да ладно трепаться, – хорош, – старый, седой… А вот ты – ну совсем не…

– Ну, глупости, глупости, ну, не говори… Давай скорей к машине пойдем, нам ехать много, а метель, говорят, будет…

– «В той степи глухой?» – не заметет, небось… Хочешь, я поведу?

– Нет уж, я хоть дорогу знаю, пойдем, пойдем, вон туда…

Метель действительно началась, не такая, конечно, как бывает где-нибудь на Сахалине – если серьезно не повезет, так только весной найдут, но плотные снеговые потоки обтекали Ликин «Дискавери-3» с большой неохотой, норовя стянуть машину с дороги, местами уже и плотно прикрытой белыми наносами. «Шелоник ледовитый» – вспомнил Игорь где-то читаное древнее название такого ветра. Лика почти не отвлекалась от руля, но всю долгую дорогу, – «неудобно, елки зеленые, знал бы, что так далеко ехать, сам бы добрался, а впрочем, ей, похоже, не в диковину, – по такой дороге – да больше сотни», все три с половиной часа Игорь и Лика разговаривали, то вместе, перебивая друг друга, а то и по одному, рассказывая о разном. О бывшем и о не бывшем, о желавшемся и сбывшемся, о знакомых, о мужьях и женах, о деньгах и здоровье; они не говорили только о двух вещах – о любви и о будущем, хотя именно эти простые вещи занимали мысли обоих. Почему эти двое людей, так взаимно пригодных, складных, не прожили вместе самую главную часть своих жизней, почему они теперь едут черт-те где и черт-те куда вместо того, чтобы… – и-эхх! Кто бы знал, – не знают и они.