Анна Эккель - Поцелуй ангела (сборник)

Жили мы с тобой разными жизнями, и события у нас должны быть тоже разные. Вот я, например, в шесть лет звезданулась с велика, и у меня на левой ноге, под коленкой, остался довольно внушительный шрам. А у тебя что есть?

– И у меня тоже шрам на левой ноге, тоже с велика в шесть лет летела, – ответила вдова и для убедительности подняла штанину розовой шелковой пижамы.

Сравнили: один к одному.

– Ничего не понимаю. А знаешь что, покажи-ка мне одну вещь, – и с этими словами Ольга вплотную подошла к вдове.

– Что показать? – испугавшись такого напора, женщина стала медленно пятиться назад.

– Стой! Не шевелись, – приказала Ольга и, схватив за рукав, стянула шелк с плеча – на теле у той оказалась изящная тату в виде стрекозы. Ольга тоже медленно освободила свое левое плечо от свитера, там была точно такая же стрекоза.

– У кого колола? У Жорика?

Вдова медленно покачала головой в знак согласия.

– Я теперь поняла. Да. Ты – «овечка Долли»!

– Совсем рехнулась. Сама овца, – вдова вырвалась из цепких рук Ольги.

– Ты клон. Когда успели-то?

– Оль, ты совсем дура. Какой клон? Тогда даже понятия не имели. Думай. Это что-то другое.

– Так. Вариант с клоном не катит. Значит, возвращаемся. Говорят, что у таких близнецов и жизненные ситуации тоже совпадают. Положим, совпало. Но ведь ты вышла замуж, а я ведь нет. Тащи мужа своего сюда.

У вдовы округлились глаза от испуга и удивления:

– Так он же умер, – еле слышно прошептала вдова.

– Фото. Фото тащи, – раздраженно сказала Ольга. Женщина через минуту появилась, трепетно держа в руках богатую рамку, перетянутую траурным крепом, и протянула ее Ольге. Та взяла и почувствовала, как ее затрясло от волнения. Она медлила, но, пересилив себя, повернула фотографию лицом к себе и ахнула:

– Это же Олег! – сказала, как выдохнула.

– Да, это мой покойный муж – Ковалев Олег Игоревич. А что?

– Какой покойный-то? Да я сегодня, только что, разговаривала с ним по телефону.

– Ты врешь. Я тебе и свидетельство покажу, и могилу, и фото.

– Могилу не надо, тащи еще фото с похорон.

Через миг у Ольги в руках были фотографии. А вот и гроб с покойником. Это одновременно был он и не он. В гробу лежал мужчина средних лет, упитанный и ухоженный, словом – барин, хоть и умерший. Ольга же знала Ковалева худого, замотанного тяжелой жизнью мужичка, отца многодетного семейства.

– В моей жизни Ковалев делал мне предложение, но я опоздала, да и он меня в другом месте, оказывается, ждал. Тогда поссорились, и у нас ничего не получилось. А ты, как вышла за него замуж?

– А я не опоздала и согласилась на его предложение. Правда, он тогда не был еще олигархом.

– A-а! Вот оно. Нашла, – радостно завопила Ольга. Вдова вопросительно смотрела на взволнованную девушку:

– Успокойся, что кричишь-то? Объясни толком.

– Это элементарно, как яблоко. Мы – это я. Одна, только из параллельных жизней. Понимаешь?

Вдова отрицательно покачала головой.

– Да тут и понимать нечего. Все наши поступки определяют дальнейшую жизнь. Вот смотри, хотя бы на примере с Ковалевым.

Если бы мы встретились тогда, то я вышла бы за него замуж и вся моя жизнь была бы такой, какой живешь ты. И он стал бы олигархом и от волнений умер в сорок лет, и я бы стала тобой, то есть вдовой.

Но случилось так, что обстоятельства помешали той нашей встрече и мы по-глупому расстались, и теперь он – чужой муж с целым выводком голодных детей, но живой, а я осталась вековухой и работаю, как лошадь. Но что-то случилось. Здесь какая-то аномалия. Что могло вызвать этот феномен, что параллели пересеклись?

Обе удивленно посмотрели друг на друга. Здорово посмотреть на себя, но только другую из совершенно незнакомой тебе жизни. Посмотреть на себя и понять, какой ты могла быть, если бы твоя судьба пошла другой дорогой.

Тишину нарушил вопрос вдовы:

– Оль, а кто гость? Кто незаконно вошел в чужую жизнь?

Ольга печально посмотрела на собеседницу и тихо сказала:

– Это ты.

– Почему? – испугалась вдова.

– Да потому, что ты так истерила и убивалась по мужу и была в таком неадекватном состоянии, что провалилась в другую свою жизнь, где живу я.

– И что теперь делать-то?

– Тебе необходимо возвратиться к себе. Обязательно.

– Хорошо. Я все сделаю, только исполни одно мое желание.

– Какое?

– Я хочу последний раз услышать голос живого Олега, по телефону. Можно?

– Можно, но ты не должна говорить с ним.

– Нет, я только послушаю.

– Хорошо. Ты обещала молчать.

Ольга посмотрела на вдову и, достав свой мобильник, набрала номер Олега. Сразу же по громкой связи услышала его голос:

– Ольгунь, что-то случилось? Мы же только что говорили…

Вдова вся напряглась, как струна.

– Олежек, у меня к тебе странная просьба. Сейчас обед, и ты один. Спой мне нашу, любимую.

– Оль, ты что, совсем?

– Олежек, прошу тебя, в память о том, что с нами НЕ СЛУЧИЛОСЬ. Прошу тебя, очень.

Пауза, и по комнате поплыл бархатный баритон:

– Отцвели уж давно хризантемы в саду, но любовь все живет в моем сердце больном…

Вдова давилась рыданиями, обеими ладошками зажимая себе рот.

Ольга смотрела на нее и тоже плакала. Они обнялись. Как себя жалко!

Утром, одеваясь на работу, Ольга машинально сунула руку в карман и вытащила чужое обручальное кольцо, на внутренней стороне которого было написано:

«Оленьке, жене моей, от Олега. Навсегда».

Ольга сидела на стуле и чистила картошку, когда услышала шаги мужа, который направлялся как раз на кухню. Она автоматически опустила руку и позволила ножу тихо соскользнуть на пол, также, не шевелясь, четким движением ноги загнала его под холодильник.

Распахнулась дверь. В проеме показался Олег. Ольга втянула шею и согнулась над тарелкой, в которой лежала неочищенная картошка.

«Сейчас будет бить», подумала она.

Муж ВДВшник, вернувшись с войны, бил умело: сильно и без синяков. Олег тупо посмотрел на то, что осталось от жены. Это маленькое, тщедушное, стриженное под мальчишку дрожащее существо когда-то было его любимой невестой и молодой женой, той, которая выходила его после тяжелейшего ранения в голову.

Почувствовал, как в нем поднимается со дна души муть и ударяет в голову. Он ловко выбивает из-под жены стул, но не дает упасть на пол, ловит на лету за локоть и выворачивает его. Слышится хруст переломанных костей. Ольга не кричит от боли, а только закусывает губу, течет кровь и она, потеряв сознание, повисает на неестественно вывернутой руке. Олег брезгливо ослабевает хватку, и женщина мягко опускается на пол. Он же спокойно подходит к холодильнику и, открыв его, берет банку пива.

Ноябрь. Погода торжествует встречу осени с зимой. Мороза нет, только сильный ветер и мокрый снег, который обильно падает с небес. Непролазная жижа по колено. То ли еще день, то ли уже вечер, не поймешь. Сергей мчится на машине почти вплотную к тротуару след в след за высоким джипом, сохраняя разумную дистанцию. Из-под колес фонтан непонятной грязной субстанции высотой в метр. Что-то мелькнуло на обочине. Вдруг у Сергея появилось непреодолимое желание посмотреть на это «что-то». Пришлось сделать круг и вернуться на этот участок дороги. Когда он подъехал и разглядел, то на какое-то время потерял дар речи. Это была женщина, вернее то, что с ней стало после стояния на обочине в такую погоду. Сколько же времени она здесь, превратившись в мокрый, ледяной столб?