Кристина Хуцишвили - DEVIANT

Я: «Что-то у нас с тобой в этот уик-энд биоритмы не совпадают, видимо((. То я молчу, то ты… Будешь у телефона, дай знать)».

Я: «Ты что, Машенька!)) Все в порядке, я ездил за город, телефон дома был просто!) Что ты делаешь?! Есть шанс тебя увидеть? Ты дома или где-то?»

Я: «Значит, спит моя Машенька! Спокойной ночи! А я думал, может, тебя получится подвезти домой».

Я: «Уже спишь, наверное? Или из клуба в кино пошли?»

Я: «Потом расскажешь, что там и как))). Хочу видеть фотографии, красоточка!))»

Я: «Вторую ночь подряд мне снится одна и та же девушка. Что-то меня это настораживает!) „Усатый“ смайлик!)».

Я: «Выпросил!))) Могу быть через тридцать пять минут. Норм?»

Я: «Не утруждайся, Кирилл уже сообщил, что ты все решила. Я вчера был готов к любым компромиссам, но ты ясно дала понять, что я тебе больше не нужен ни в каком виде».

Я: «Что я тебя не устраиваю и тебе не нужны наши отношения».

Я: «Я понял то, что ты хотела всем этим сказать. Не утруждай себя объяснениями».

Я: «…или наоборот – горе от ума».

Я: «Ты бесконечно глупа, дорогая».

Я: «Зря ты так».

Я: «Если есть желание и ты не спишь, спускайся, я уже 30 минут как у охраны. Дурак, послал SMS, что я под окнами, на сайт Мегафона)».

Я: «Когда мы сможем увидеться?»

Я: «Пока ничего не говори. Дай мне пару часов, чтобы решить вопрос с машиной. Скучаю».

Либерал – это человек с незаконченными амбициями. А в России – это еще и часто случайный человек.

Она сидела с ногами на летней веранде «Старбакса» на Арбате и размышляла. Когда-то очень давно она чувствовала себя старой. Красивой, усталой, бесконечно старой и одинокой. Очень долго бежала от этого одиночества – по кругу. Любила, возможно, не самого подходящего мужчину. Любила искренне. Много плакала, принимала близко к сердцу проблемы других, была всеобщей любимицей – именно потому, что чувствовала боль очень остро. Сопереживала. Высокий коэффициент эмпатии. Была счастлива? Была ли?

Вправду ли человек создан для счастья?

И почему, почему – хорошим людям? Сложным, страдающим с рождения выпадает такое? За что и почему – такие истории случаются с определенными типами людей? Бывает хуже…

Жизнь кончена – многие скажут, что ее жизнь не удалась. Это будет оценка или интерпретация такой же хорошенькой самодовольной студенточки – она минус десять лет.

Эта история перемолола ее, переломила, изменила все. Жизнь не удалась? Чем старше становишься, тем сложнее отделять – хорошее от плохого, правду и настоящее от всего несущественного. Но в любом контексте, вне зависимости от обстоятельств – просыпаясь с улыбкой, ты понимаешь, что все делаешь правильно.

Арбатом был он, потому что там когда-то им было хорошо. А может, потому что когда-то, немногим больше тридцати лет назад, там родилась она. Так или иначе, они с Арбатом были крепко повязаны.

Почти 33 года, а все еще так непонятно. Раньше думала, что столько не живут. Это шутка, конечно. Но казалось, что к 33-м ты уже точно найдешь свое место, выберешь правильного человека, и все будет понятно и предопределено. Да даже и не в 33, а гораздо раньше. В 34, согласно концепции, дети уже должны ходить в школу. А ты – спокойно, уже никуда особенно не торопясь, не нуждаясь в деньгах, воспитываешь детей и придумываешь бизнесы, чтобы не поглупеть. А муж старательно приумножает ваш капитал. И это, кроме того что счастье, еще и типичный исход для таких же молодых, симпатичных; для тех, с кем вы росли и учились.

Европеизированная молодая Москва начала вводить в моду семейные ценности – и неважно, компиляция ли это чужого опыта или же отголосок американской пропаганды прошлых лет. Хорошее образование и какой-никакой, но достаток, воспринимаемый как естественное явление, дали о себе знать. Чему несказанно радо хаотичное поколение родителей, плохо говорящих по-английски.

Но в этом конкретном случае они двое оказались в тупике. И нужно принимать решение.

Она недавно вернулась из Нью-Йорка. Ездила предварительно посмотреть бизнес-школы; говорить с людьми – так этим она занималась в Москве. Но посмотреть своими глазами, пощупать и что-то выбрать, если примут везде, – совсем другое дело. За это время она приняла если не взрослое, то уж точно взвешенное решение – подавать везде, пусть даже учеба будет в Филадельфии. Это не проблема. Можно ездить.

В Нью-Йорке до этого Маша была один раз, лет в четырнадцать, тогда ей показалось, что это лучший город для таких, как она. Здесь с равной вероятностью можно умереть, развлекаясь или переутомившись на работе. Сценаристы пишут сценарии в режиме нон-стоп круглый год, а не ждут, пока их первый проект запустится, а когда-нибудь еще будет смонтирован и выйдет в прокат, как в Европе или России, потому что за это время можно сделать еще десять проектов. Офисные работники методично строят карьеру. И даже когда все сложно, в этом что-то есть. Наверное, это что-то – квинтэссенция жизни. И в Москве что-то есть. Все зависит от обстоятельств. Здесь тоже надо хотеть жить.

В Москву она вернулась с мыслью, подкравшейся незаметно, но засевшей очень глубоко. Когда решение глубоко внутри принято, становишься спокойнее и искреннее. И если его трудно было сформулировать в двух словах, то настроение обволакивало полностью.

Она была уверенной и взрослой. И если не счастливой, то, по крайней мере, живой.

Просто в 33 года, когда есть – меньше или больше – молодость, связи, возможности, мир вокруг, и на тебя уже успело обрушиться несчастье, а ты приняла его и не сдаешься, учишься жить заново, то, наверное, уже имеешь право на собственный выбор. И хоть это и бремя, но оно иное – может, пришла пора сменить им бремя того, что все уже выбрано до тебя?

Все это творчество, эта однобокая общественная жизнь – и в какой-то момент, когда уже нечего терять, возникает мысль. Если бы социально-экономическая картина оставалась такой же однообразной, можно было, как и раньше, заниматься делом, и пусть они сколько угодно тешат себя иллюзиями, ищут признания масс и тратят на это свою жизнь. За это время у вас с Георгием были бы и слава – в действительно влиятельных кругах, – и деньги. Ведь вас учили, что так правильно, более того, вы наблюдали это на примерах многих до вас. Но сначала он заболел, хотя в это невозможно было поверить – да, нас пугают такими историями, социальной рекламой и прочими средствами визуализации, но они же случаются не с нами. В группах риска совсем другие люди, и да, многие из них известны, успешны – и просто достойны. Но это другие люди.

Но так случилось, и это данность. Привыкнуть к смерти – чем не путь ничего не бояться?

Грянул кризис, и совершенно ясно, что мир меняется, и уже не очевидно, чем надо заниматься, чтобы получить славу и признание. Бонусы срезали, риск-менеджеры, исправно получая зарплату, читают на работе «Гарри Поттера», консультанты, получив от рынка вежливое «Спасибо, ваши услуги нам пока больше не нужны», терпеливо выжидают, осторожно присматривая госкорпорацию про запас. Но все это преходяще. Одна мода сменится другой. Кто-то поднимется на волне, а кому-то, менее прозорливому, не повезет. Все это не столь интересно в сравнении с тем, как меняются ценности. И в головах опять сумятица: одни не знают, куда себя деть, другие делают то, на что никогда не хватало времени. А вдруг случится привыкание к расслабленной жизни?