Николай Удальцов - Бешеный волк (сборник)

– Соседи не знают твоего прошлого, но, наверняка, уже говорят о твоем будущем.

Но Бог видит, что мы не делаем ничего такого, что могло бы вызвать интерес соседей.

– Бог видит, но молчит. А соседи – нет…

Трудно иметь хорошую репутацию. Но еще труднее соответствовать той репутации, которую ожидают от вас соседи…

– Ты прости, но у меня опять мало времени. – Тогда не будем торопиться, – ответил я, и нам обоим стало смешно от моих, вообще-то довольно двойственных, слов.

Каждому, и мне в том числе, понятно, что кто-то кого-то постоянно играет. Если не разыгрывает, конечно.

Только каждый актер всегда играет чужую роль.

Лада играла – свою.

И это давало ей право на ее слова.

Правда, не стоит забывать, что в любой игре – каждый результат случаен…

Потому-то, я и не удивился, когда она спросила:

– Как ты относишься к сексу? – но я не удивился и тому, что я не удивился этому.

Правда, попробовал пококетничать:

– В моем-то возрасте?..

И она показала, что я напрасно это сделал.

О том, что у Лады очень красивые ноги, я уже говорил.

Но я не мог разглядывать их, откровенно уставившись на ее коленки. Это не понравилось бы ей – это не понравилось бы и мне.

Не стоит злоупотреблять доверием женщины, если не хочешь его лишиться.

Так вот, я садился напротив нее, опускал голову, словно обдумывая ее слова, а потом, после очередной ее фразы, медленно поднимал глаза – я был уверен в том, что она не разгадала моей уловки, и после слов о возрасте, добавил:

– Я даже на твои, очень красивые, ноги не смотрю, – и получил в ответ:

– Ну да – не смотришь…

– К сексу? – переспросил я. И подумал о том, что если я скажу: «Хорошо», – то я не скажу ничего. «Хорошо», – это что-то вроде: «Как все», – а черт его знает, как все относятся к сексу?

– Как человек, знакомый с генетикой, – наконец ответил я.

– А что говорит о сексе генетика?

– Что секс придает природе смысл…

– А генетика, это точная система?

– Самая точная.

После игры в кости, разумеется.

Приблизительно такой же разговор произошел у меня с поэтом Иваном Головатовым, в то время научным сотрудником в биологическом НИИ. Тогда я понял, чем ученый отличается от нормального человека. – Игра в кости? Анатомия, что ли? – ответил мне он.

– …Ты когда-нибудь занимался коллективным сексом?

– Нет, – солгал я, потому, что не знал, куда может завести ответ: «Да».

Дважды в этой жизни я имел дело сразу с двумя женщинами одновременно.

В первый раз мне это не понравилось потому, что привело к почти публичному скандалу, причину которого я так и не понял.

Во второй – понравилось просто потому, что мне это понравилось…

– Нет, – солгал я, – Думаю, что мне это не понравилось бы.

– Мне – тоже.

Это тоже повлияло на то, что я сбежала из Болгарии.

Дело в том, что вместе со мной работала еще одна женщина.

– Русская? – попробовал догадаться я.

– Она, – совсем беззлобно усмехнулась Лада, – Увидела во мне конкурентку перед хозяином – вот и стала лезть, куда не надо.

Даже в постель.

– Значит, даже в проституции есть своя проституция, – вздохнул я.

И подумал: «Как в живописи…»

– Лада, скажи – некоторые женщины занимаются проституцией по какому-то сексуальному влечению, или только ради одних денег?

– Ради одних денег проституцией занимаются некоторые мужчины.

И не на панели.

– А женщины?

– Тебе иногда хочется иметь много женщин?

– Да, – честно признался я.

– Так и женщине хочется иметь много мужчин.

Только хочется, чтобы «потом», ей говорили нежные слова и дарили цветы, а не отпихивали, как отработанный хлам.

– Такое – часто встречалось.

– Каждый раз бывало по-разному…

– Ты мне скажи – удовольствия, это все плоды такого секса? – Нет. Это пустоцветы без плодов…

– …Тебе приходилось иметь дело с проститутками? – это уже был почти житейский вопрос. – Понимаешь, Лада, я – художник, писатель… – я не боюсь громких слов и предпочитаю называть вещи своими именами. И то, что у меня не много опубликованных слов, не означает, что я не имею права относиться к себе как к писателю.

Как, кстати, это не означает, что я должен относиться как к писателям, ко всем тем, у кого опубликованных страниц много. Для некоторых пишущих я бы ввел термин «детектеныш» – классик для идиотв.

Кстати, кроме всего прочего, а, может, прежде всего, детективщикам не мешало бы помнить о том, что каждая их книга – это три десятка вырубленных деревьев.

– Когда вы стали писателем? – спросили меня однажды. – Когда мне надоело им не быть…

– …Понимаешь, Лада, я ведь художник и писатель, значит – как-никак, лицо общественное. И вокруг меня достаточно дружественных мне женщин, чтобы не обращаться к проституткам, – сказал я, а сам подумал: «Так ведь и проживешь всю жизнь, и ни с одной проституткой не свяжешься…»

Мы замолчали совсем не надолго, и молчание прервала она:

– Наверное, ты сторонник целомудрия и непорочности? – спросила она, заранее зная, что это не так. Возможно, ей просто хотелось увидеть то, как я буду пытаться выкрутиться.

Это было наше первое противостояние, и мне кажется, что я выдержал экзамен.

Впрочем, мне даже не пришлось напрягаться – я просто сказал то, что думал:

– Непорочность – это порок в любви.

И вообще, по-моему – любовь, держащаяся на одном целомудрии – это история с плохим концом.

Во всяком случае – со скучным…

Мы в очередной раз нашли с Ладой общий язык, и самым ценным было то, что сделали мы это без всякого напряжения.

В этот момент, я заметил на груди у Лады крестик:

– Ты верующая? – в ответ она пожала плечами, а я подумал, что это самый глупый вопрос, который я мог бы задать женщине, недавно занимавшейся проституцией:

– Не боялась, что Бог накажет? – глупо спросил я.

Глупо.

Потому что, честное слово, мне до сих пор не понятно: кому больше нужна церковь – тем, кто грешит, или тем, кто – нет?

– Не боялась. Для того, чтобы претендовать на наказание, преступление должно быть успешным…

– И знаешь, – добавила она чуть позже, – Десять заповедей – это просто плюрализм преступлений…

Разговор вполне мог бы вступить в ту фазу, которая меня не интересовала никогда – кто, во что верит – и кто, как к этому относится.

И я остановился:

– Бог с ним, с Богом. Расскажи о том, что было в Болгарии?

Дело в том, что несколько лет назад, посол Болгарии господин Василев, купил у меня картину.

С тех пор, меня время от времени приглашают на приемы в посольство, я провел выставку в Болгарском культурном центре – в общем – Болгария мне не чужая.

Во всяком случае, не более чужая, чем Гренландия.

Кстати, господин Василев очень приятный человек.

Думаю, российские послы за границей тоже очень приятные люди. И по ним иностранцы судят о россиянах.

Читать дальше