Николай Удальцов - Бешеный волк (сборник)

Я не составлял композиций, а действовал по наитию, ожидал внутреннего толчка, после чего в несколько движений передавал ощущение.

Сейчас я работал над серией «Серебряный век» – старался передать ощущения творцов, за которыми стояли общечеловеческие ценности, через свои собственные ощущения.

Для чего я это делал?

Наверное, для того же, для чего открывал все окна и двери…

Определенной издержкой этого процесса было то, что по всему полу у меня были разбросаны краски, а на треногах стояло несколько не подсохших картин.

– Что это у тебя? – я уже привык к тому, что мы обходимся без: «Здравствуй…»

– Прямо перед тобой – Игорь Северянин, справа – Александр Блок, слева – Максимилиан Волошин…

– Хорошая компания у тебя в квартире.

Я посмотрел ей в глаза и сказал:

– Хорошая…

– Я сейчас занимаюсь абстракцией. Создаю абстрактные ценности за реальные деньги, – сказал я. На это Лада отреагировала довольно своеобразно: – В то время, о котором я рассказываю, я занималась приблизительно тем же…

– Ну что же, абстракция – это ведь не только конкретное подтверждение реальности мысли, но и подтверждение реальности мира.

Если есть от чего абстрагироваться – значит, мир реален.

Каким бы не был этот мир…

– Сегодня ты мне снилась, – переменил тему разговора, или мне только показалось, что я сделал это.

Хорошо, что не все сны сбываются, – ответила Лада, словно прочитав мои мысли.

– Почему? – я был бы совсем не против того, чтобы некоторые мои сны сбывались.

– Слишком много пришлось бы делать абортов…

В конце концов, Лада удосужилась коснуться своим рукавом одной из картин – я давно заметил, что мои краски пачкают одежду гостей каждый раз, когда эта одежда стоит больше ста долларов.

В ванной у меня была бутылка растворителя, и когда я появился с этой бутылкой, возникла определенная неопределенность. Но она разрешила ее очень просто. Лада умела выражать словами даже то, что словами выразить нельзя:

– Давай. Я возьму растворитель с собой.

– Может, я попробую оттереть? – довольно вяло предложил я.

– Не стоит. Если я и сниму платье перед тобой, то не из-за такой ерунды, как виридоновая зеленая.

– Волконскоит темный, – вздохнул я…

– Ладно, Лада, расскажи о том, как ты воскресала?

Она улыбнулась:

– Воскресают только мертвые. Живые просто продолжают жить…

– …Вернулась я в родную Белоруссию с деньгами.

– Ты вернулась к первому мужу? – не знаю, что дало мне право называть ее витебского мужа «первым». Но я почему-то был уверен, что не с ним она приехала сюда.

Наверное, в ее предыдущем рассказе о том человеке, было что-то приговоренное.

– Да.

– Как он тебя встретил?

– Увидев деньги – радостно и удивленно.

Люди часто хотят увидеть что-то удивительное.

Но только такое, чтобы им было понятно.

– Ты попробовала ему помочь? – мне уже давно стало очевидно, что Лада оказалась более сильным человеком, чем ее муж.

– Я не знаю – была ли это помощь для него?

Купила ему машину – «Форд-скорпио». Белоруссия для машин с Запада – перевалочный пункт.

Квартиру отремонтировала.

Он принимал все как должное.

А потом, мне стало все это постепенно надоедать.

– Что – «это»?

– То, что он кормит меня на мои собственные деньги.

И, слава Богу, что деньги постепенно кончались.

– Впервые слышу, что бы кто-то радовался тому, что деньги кончаются.

– Иначе – это все тянулось бы очень долго.

– И чем все закончилось?

– Он вдруг заявил, что знает все.

– Ты разозлилась?

– Нет.

Просто спросила его: раз он все знает, то пусть скажет – чему равна длинна экватора?..

– А он? – Оказалось – врет. Не знает…

– Длинна экватора равна сорока и трем десятым тысяч километров, – зачем-то сказал я. Лада посмотрела на меня как на полного идиота, а потом улыбнулась.

Во всяком случае, я понял, что выиграл спор по интеллекту у ее бывшего мужа.

И во мне взыграло мужское себялюбие – приятно, черт побери, превзойти избранника красавицы.

Причем, на целый Земной шар.

– Ты оставила его насовсем?

– Судьба, – ответила мне Лада.

– Судьба, – повторил я вслед за ней.

– Судьба шьется на вырост.

А есть люди, которые перестают расти…

В очередной раз, рассказ этой женщины заставил меня задуматься о себе самом.

И едва не привел к печальному выводу – слава Богу, ауросимволизм и абстрактный импрессионизм пришли на выручку.

Все-таки, не зря я открывал форточку в своей квартире…

– …Дальше все было просто: приехала в Москву, устроилась на Узел связи.

Двери на Узле менял кооператив «Мечта».

Случайно познакомилась с председателем кооператива. Через полгода вышла за него замуж…

– Да, все очень просто, – подтвердил я.

Что мне еще оставалось сказать…

Ясно излагает тот, кто ясно думает.

Или не думает вообще.

Я думал о судьбе Лады, но ясности мне это не прибавляло.

…Сто лет назад, хороший писатель и хороший человек, к счастью для него, лишь отчасти увидевший реализацию своей юношеской мечты, написал пьесу «На дне».

В этой пьесе, главный герой произносит слова:

– «Вот ты дай мне хорошую работу…»

– Жену, квартиру, удачу, – добавлю я от себя, – «…Тогда я, может быть, поработаю…»

Конечно, несчастных, сирых, неудачливых нужно жалеть. Им необходимо помогать.

Но их нельзя воспевать!

Нельзя воспевать люмпенство…

К чему я это?

Просто к тому, что передо мной сидела слабая хрупкая женщина, которая не стала ждать, что ей кто-то что-то даст.

Которая не стала ждать, что кто-то принесет ей счастье на тарелке.

Я не считаю, что она поступала правильно.

Впрочем, в отношении ее, я вообще не имею права что-то считать.

В одном я уверен – она, хоть как-то поступала. И уже это вызывало мое уважение к ней….

…В жизни мне не раз приходилось встречаться с самыми разными людьми. Я, например, близко знаком и с некоторыми высокопоставленными сотрудниками правоохранительных органов, и наоборот. Среди моих знакомых есть и совсем не богатые люди, и люди богатые очень.

И каждый из моих знакомых заставляет меня задуматься о чем-то, но только рассказ Лады породил во мне смятение.

И сомнения в том, что «правильно» и «неправильно» – всегда находятся по разную сторону барьера…

…Впервые я задумался над тем, что правильней – спорить с судьбой, или, в спорах с судьбой, не забываться…

…Возможно, я не достаточно развратный человек, для того, чтобы иметь твердое мнение о разврате.

Чтобы разрешить этот вопрос, я на всякий случай, назначил разговор своей приятельнице, журналистке Анастасии – не то, чтобы Анастасия была экспертом по разврату, но, все-таки, она являлась журналисткой – и спросил ее:

– Анастасия, я очень развратный?

Читать дальше