Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить

– У меня в жизни было все, я скитался по городу в лохмотьях, воровал пиво и хлеб и спал с бродягами. И тогда я искал счастье. Но я не находил его, меня мучили тоска и печаль. Потом я провернул одно очень удачное дело, купил себе дом, разбогател, каждый день устраивал вечеринки и ездил на дорогом автомобиле, но меня мучили тоска и печаль.

– А потом я купил себе антидепрессанты и нашел счастье, – шепнула сидевшая рядом со мной на глубоком, мягком диване высокая, худая женщина. Я улыбнулась, светил мягкий, приглушенный свет, на душе было хорошо и спокойно. Михаил, сидевший с другой стороны, держал мою руку в своей.

– Я пытался жить нравственно, – продолжал Виктор, – соблюдать правила, но мне от этого было грустно, и уныние терзало мою душу. А потом я стал пить, веселиться и заниматься любовью со всеми, кто готов был принять мои объятия, но все равно тоска, как пиявка, разъедала мое сердце. Но когда я забыл о себе и стал пытаться помочь окружающим, замученным горем, печалью, которая давит на всех людей земли, тогда моя душа незаметно наполнилась радостью.

Виктор редко участвовал в спектаклях, большую часть времени он проводил здесь, в этой гостиной. И многие говорили, что он лет на двадцать старше, чем выглядит.

Мне нравилось общаться с коллегами, и часто я думала о том, что я дарю зрителям радость, пусть своеобразную, но тем не менее… В общем, я не раскрашивала мир черной и белой краской. Все ночи я была с Михаилом, и пусть волнения и сердечного трепета не возникало, я привыкла к нему, и часто рядом с ним я успокаивалась, и нам доводилось испытывать прекрасные мгновения ускользающего, грустного счастья.

После премьеры спектакля «Любовь отверженных» у нас снова был банкет. Я хорошо сыграла роль наркоманки, мечтавшей о новой жизни с бывшим заключенным, которого подставили и лишили имущества, в результате чего он оказался на дне и в конце концов в подвале встретил девушку, затронувшую его сердце, которую играла я. Увы, моя героиня умерла во время акта любви.

В банкетном зале выключили свет, играл тихий джаз. Кроме нашего коллектива было много гостей. Рядом со мной сидела женщина лет тридцати пяти в черном платье с открытой спиной.

– Вы были великолепны на сцене, – сказала она.

– Спасибо, вы одна из наших спонсоров? – я улыбнулась, подумав о том, как я выгляжу. Наверно, великолепно. На мне было ядовито-зеленое короткое открытое платье из натурального шелка. Яркий макияж, прическа, шпильки. Настоящая представительница богемы.

– Да, я бывшая католическая монахиня.

– Вы не похожи на монашку. Расскажите свою историю, может быть, мы используем ее в нашей новой пьесе?

– Меня зовут Изабель, я с детства страдала приступами скуки и депрессии. Мир казался мне тусклым, тоскливым и равнодушным. Потом я стала искать смысл жизни, я ходила в церковь буддистов и медитировала. Духовность привлекла меня, в моем внутреннем состоянии произошли позитивные перемены. Я не достигла нирваны, но во время медитации в мою душу снисходили мир и покой. Сначала меня как-то беспокоило то, что я будто отключаюсь от настоящей жизни и перехожу в некую параллельную реальность, но потом мне стало казаться, что тот, иной мир, лучше. Я изучала и другие религии. Христианство говорило о добре и любви, которые в идеале должны приносить человеку счастье и внутренний свет. Я начала искать этот свет, так как у меня никогда не было настоящей радости. Несмотря на то, что после поисков Высшего разума мне стало лучше, меня порой вновь охватывала тоска, мучительная и бесконечная, как полярная ночь. Я ушла в монастырь, чтобы полностью погрузиться в потустороннее, приблизиться к Богу, который должен дать радость. Сначала мне казалось, что добро и любовь требуют от нас огромного напряжения и выдержать его невозможно. И человек срывается, снова и снова срывается, он не может удержаться от гнева, зависти и тоски. Я очень много молилась, и иногда я чувствовала какой-то внутренний свет и легкость, и тогда мне казалось, что жить в добре и любви – это самое прекрасное, что может быть на земле.

Но как-то ко мне приехал брат и сказал, что наш отец умирает и очень просит меня приехать к нему в больницу. Моя мать погибла, когда я была еще ребенком. Папа был очень богат, но последнее время мы почти не общались, у него была новая семья. «Изабель, дорогая, я оставляю тебе большие деньги, – сказал мне отец, лежа на смертном одре. – Попробуй пожить в свое удовольствие, чтобы у тебя не было потом сожалений, и ты поймешь, что действительно все в этом мире суета сует. А потом ты вернешься в монастырь. Я тебя умоляю, исполни мою последнюю волю».

Я тогда не поддалась искушению и не ушла из монастыря. Но через несколько лет после смерти отца я сама серьезно заболела. У меня обнаружили рак почки. Мне предстояла серьезная операция, на время я покинула монастырь. Тут и пригодились мои деньги, которые так и лежали в банке на счете, открытом на мое имя. Лечение далось мне очень тяжело, я прошла несколько курсов химиотерапии в онкологическом диспансере, потеряла все волосы на голове. После этого меня отправили в санаторий на реабилитацию. И там я встретила врача, прекрасного человека, преданного своему делу. Он все время жаловался на бедность клиники и нехватку средств на оборудование, тот доктор просил меня сделать пожертвование, раз уж я собираюсь дать обет нестяжания и уверяю, что деньги мне не нужны. И когда мы обсуждали передачу финансовых средств у него в кабинете и он попросил меня подойти и поставить подпись, на нас что-то нахлынуло, мы потянулись друг к другу.

С того дня мы были вместе, я вышла за него замуж. У меня родилась дочь, но через два года она погибла. Мы попали в автокатастрофу, выжила только я, в нашу машину врезался пьяный парень на кабриолете, мой муж погиб сразу. Водитель уехал с места происшествия и не помог моей малышке, которая могла бы выжить, если бы вовремя приехала скорая. Я так любила свою маленькую дочку, когда она улыбалась, смеялась и тянула ко мне свои ручонки, меня переполнял восторг. Мое горе не описать никакими словами. Может, это покажется вам странным, но я как-то не смогла простить Бога, ведь я жила в монастыре как послушница и не давала никаких обетов, так как считала себя недостойной, мое замужество не было грехом. За что Он так наказал меня? Я так и не вернулась в монастырь. Я стала находить утешение в том, в чем всю жизнь себе отказывала: в алкоголе, в легких наркотиках, в беспорядочном сексе. С тех прошло уже много лет. Мне сейчас уже за сорок, Лариса. Моя боль немного утихла, и иногда я скучаю по тому свету, радости и высшей любви, которые я искала в молодости. Иногда мне приходят мысли о том, что Бог вряд ли сердится на нас, когда мы грешим, скорее, он смотрит на нас с улыбкой, как на непослушных маленьких детей. Если, конечно, речь не идет о жестокости, о злобе – этом зловонном дыхании дьявола, которое поднимается из самых глубин ада, так что его отвратительный запах окутывает всю землю.