Геннадий Степанов - Оглянись, незнакомый прохожий…

Из-под сиденья торчали концы ветоши. Я решил намочить их в солярке и зажечь, чтобы погреть руки. Приподняв сиденье, я потянул ветошь на себя и оттуда вывалился нужный мне ключ. Вот оно, счастье! Нет, не миллион в хрустящих новеньких купюрах. Не слиток золота, случайно найденный, а простой ключ на пятьдесят пять враз изменил мое представление о счастье.

Я быстро зажег ветошь. Она, не смотря на дождь, разгорелась ярким пламенем и, погрев руки, я принялся крутить «километр» резьбы. Быстро все доделав и убрав ключи, я проехал метров десять, чтобы убедиться в правильности ремонта. Все оказалось нормально. Тут и дождь перестал лить. Из за тучи вылезла луна и только ветер, чем-то не довольный, все завывал. Я разделся до трусов и одежду как мог и где мог расположил на горячем двигателе для просушки. Сам стоял и всматривался в темноту. пока луна освещала, но дороги, другой дороги, нигде не было.

Вдруг мне на плечо легла чья-то рука. Мохнатая и склизкая. От неожиданности я резко обернулся. Но никого не было. Только страшный и дикий хохот разносился по ночной степи. Только чертовщины мне еще не хватало! – судорожно пронеслось в голове. Покрутившись еще на месте и никого не увидев, я решил убираться поскорей из этого проклятого места. Тут я заметил, что недалеко от меня что-то белеется при свете луны. Наверное, березовые сучья, подумал я. Надо один взять с собой в кабину для самообороны. Мало ли что.

Подойдя поближе и глянув на то, что белело в темноте, я не мог сойти с места от оцепенения. На земле лежал скелет человека «лицом» вниз, одетого в черный плащ с капюшоном. Кости были ослепительно белыми в свете луны. Я видел скелеты людей, проходя мимо раскопок в Суздале возле какого-то монастыря. Но те кости были желтые или вовсе коричневые, а тут белые. Меня как пружиной подбросило, и я пулей рванул к трактору. На бегу я чувствовал чье-то надрывное дыхание у себя за спиной, но обернуться было выше моих сил.

Вскочив в кабину, я попытался включить скорость, но, видно, от страха и от холода руки меня не слушались. Я схватил куртку и быстро стал завешивать окно в дверке, загораживаясь от ветра. Видимо, от страха я уже не понимал, что делал. Посмотрев вперед, я увидел, что скелет, с головой старухи, да-да, той самой старухи – завис впереди трактора над землей в полутора метрах. Вместо глаз у нее были пустые глазницы. Она, раскинув руки в стороны, подлетела к лобовому стеклу и, распластавшись на нем, бормотала:

– Где ты? Где же ты? Найду. Все равно найду.

Я впал в оцепенение. Тело мне не подчинялось. Да и чему подчиняться, когда вместо мыслей один страх, животный страх.

Тут левая рука старухи стала вытягиваться и пролазить в проем дверки, завешенный курткой.

Ну, все. Это конец! – пронеслось у меня в голове. Вдруг сильный ветер, внезапно поднявшийся, пригнул к земле две березы и раздался грохот. Березы вспыхнули неестественно ярким огнем, и в его свете на земле появилась преогромнейшая тень какого-то существа. Человеко-зверя. Но у этой тени глаза горели адским огнем. Голос, от которого кровь стыла в жилах, произнес:

– Все никак не угомонишься, пани Массальская? Аль забыла мой запрет? Ну, тогда…

Дальше были какие-то непонятные слова, от которых старуха завизжала, закрутилась на месте, как бы вбуравливаясь в землю…

Дальше как в забытьи. Очнулся я от всего увиденного уже тогда, когда на горизонте показались огоньки Калиновки. Как я включил скорость? Как нашел дорогу? Ничего не помню. Но потрясение, пережитое мною, не прошло даром…

Подьехав к мастерской, я заглушил трактор и еще долго сидел в кабине, приходя в себя. Мысли в голове путались. Вся моя сущность лихорадочно искала ответ на тяжелый вопрос. Что же это творится со мной? Почему именно со мной? Кто мне помогает?

В глубине души я понимал, кто. Но боялся себе признаться. Мало того, даже понимал почему, но где-то все же теплилась надежда, что все это какое-то видение… ну, скажем, от переутомления. От этой мысли мне вдруг стало легче, и я стал сливать воду из радиатора и из блока. Пока вода текла, я умылся ею и неспеша пошагал домой. Идти домой не хотелось. Я не мог уже видеть старуху. Но что было делать? Броситься на нее с дрыном и отдубасить? И как бы я выглядел в глазах сельчан? Молодой, здоровый парень избил старушенцию, хоть и ведьму. Нет, это отпадает. Но что же делать? Спалить бабульку на костре? Тьфу. Я сплюнул от таких мыслей и зашагал быстрее. В конце концов у меня теперь есть новые друзья. Может, я им когда-нибудь расскажу обо всем.

Подойдя к дому, я увидел, что во всех комнатах горит свет. Что-то стряслось, подумал я. Входная дверь была настежь открыта. Недалеко от дома стояла скорая помощь. Из дома на носилках выносили старуху. Дед стоял тут же, одетый в парадный костюм с орденскими планками. Он держал Зосю за руку. Увидев меня, он очень обрадовался.

– Как ты вовремя! А то уж я не знал, что и делать. Дом пришлось бы на замок закрыть. Поздновато ты сегодня.

– Пахал я, Ян Карлович. Там далеко. В степи, – ответил я и не узнал своего голоса. Он был сдавленно-хриповат. – А что тут у вас случилось?

– Да вот старуха моя ночью вдруг завизжала и никак ее не успокоить. – Затем дед наклонился к моему уху, – все повторяла: князь, я отработаю, князь, я отслужу. Тьфу, дура старая! Князей мы в семнадцатом прогнали, а она князь…

Но я то понимал, какого князя она умоляла, и мне опять стало не по себе.

– Мы вот щас с Зоськой поедем со скорой в Качиры. Старуху-то ложат в больницу. Там у меня племянник живет. Пару дней у него поживем. Ну а ты тут хозяйствуй. Ключ от дома всегда сюда прячь, – дед, оглядевшись по сторонам, указал мне место, куда надо прятать ключ.

– Ой, а кто Вас так намочил? – хихикнула Зося и осеклась, потому что дед на нее строго глянул и покачал головой.

– Дождь был сильный. Просто ливень. Разве у вас тут не было?

– Нет, у нас все тихо было. Даже вон небо чистое. Луна опять же.

Тут их позвали в машину, и они пошли усаживаться. Деда посадили в кабину. Зося села в салон к бабке. Садясь в машину, она махнула мне ручкой и улыбнулась. Я ей тоже помахал.

Постояв еще немного, я наконец вошел в дом. Прошел на кухню и только сейчас заметил телефон, стоящий на полочке, на кружевной салфетке. На стене, прямо на обоях были начертаны химическим карандашом номера каких-то телефонов. Есть не хотелось, но я был измучен и ужасно хотелось спать. Проходя мимо телефона я машинально снял трубку и, приложив ее к уху, подумал… Надо же, телефон – и где? В Богом забытом месте. В трубке слышны были гудки и вдруг сначала шорох, потом тот самый голос из степи:

– Ну как? Ты доволен, маэстро?

У меня затряслись руки и я машинально, не задумываясь, ответил: