Геннадий Степанов - Оглянись, незнакомый прохожий…

– Степаныч, не переживай. Купите на него вина и отметьте мои проводы.

Степаныч облегченно вздохнул, а братья кинулись меня обнимать, обдавая убойным перегаром.

Володя завел мотор и я прыгнул к нему в кабину. Мы мчались к выезду из села, поднимая клубы пыли. Наконец и село осталось позади и мы выехали на прямую грунтовую дорогу…

… Мы ехали молча. Володя смотрел на дорогу. Я же все думал и думал о том, что все как-то быстро произошло и я толком не попрощался. С Иваном и с Лилей вообще не удалось проститься и я, обращаясь к Володе, сказал:

– Володь, когда обратно вернешься, зайди, пожалуйста, в клуб к Лиле и передай ей от меня извинения за то, что не смог попрощаться.

Володя молча кивнул головой.

Я, немного помолчав, продолжил:

– Да и с Иваном нехорошо как-то получилось, тоже…

Володя меня перебил.

– Щас исправим. Вот с Иваном-то щас исправим ошибочку.

Он подмигнул мне, хитро улыбаясь, и прибавил газу. Уже через минуту я все понял. На горизонте показался трактор с плугом. Мы его уже почти догнали и я радостно закричал:

– Смотри, Володя, это Иван. Вон там, на тракторе, это Иван. Ва-а-а-нька!!!

– Да не ори ты, щас догоним и остановим.

Мы настигли трактор через считанные секунды и, обогнав, остановили. Из него вылез Иван и, ничего не понимая, подошел к машине. Я выскочил ему навстречу, с волнением схватил Ванькину руку и начал ее трясти.

– Все, Вань, я уезжаю!

– Ну, понятно. А я вот еду пахать. Володь, че остановили-то?

– Ты хоть с другом-то попрощайся.

– А-а-а, ну покеда.

Иван как-то нехотя улыбнулся и, не оборачиваясь, пошел к трактору. Взревел мотор, испуская клубы черного дыма, и трактор, быстро свернув, помчался по степи, увозя Ивана навсегда из моей жизни.

– Че это он? – спросил Володя.

– Понятия не имею.

Мы стояли и смотрели вслед удаляющемуся трактору, и я напряженно думал, за что на меня был сердит Иван. А то, что он рассердился, было видно невооруженным глазом. Только много позже, вспоминая целину и этот случай, я понял, что произошло. Но об этом потом.

Сзади донесся пронзительный сигнал машины и мы как по команде обернулись. По дороге несся ЗИЛок Мишки Мосалова и отчаянно сигналил. Володя сплюнул на землю и проворчал:

– Да ждем. Ждем. Че сигналить-то!

ЗИЛ подрулил и как-то залихватски развернулся. Из него показалась чумазая физиономия Михаила:

– Думали от нас урвать? Не-е-т. От Мишки Мосалова еще никто не уходил.

– Да-да, знаем. Без битой рожи, – засмеялся Володя.

Из кабины вышла заплаканная Лиля.

– Что я тебе сделала? Скажи, что я такого тебе сделала, что ты даже проститься не зашел?

– Стоп, стоп, стоп! Лилечка, ты не права. Это я во всем виноват. Это я его выдернул по-быстрому. Потому что у меня нет времени на сопли, – попытался заступиться за меня Володя.

И от этих слов ему стало неловко. Он подошел к Мишке и повел его за машину.

– Пошли покурим.

Мы стояли с Лилей, взявшись за руки, и я не знал, что мне делать. Я ее считал просто своим другом. Любимой девушкой она для меня не была. Но я то видел, какие чувства она испытывала ко мне, и мне было ее нестерпимо жаль.

Я поцеловал ее в заплаканные глаза, чувствуя на губах ее соленые слезы. Она уткнулась мне в грудь лицом и я почувствовал, как моя рубаха становится мокрой от ее слез. Внезапно она впилась своими горячими губами в мои и, нежно оттолкнув меня, села в машину.

– Лиля, я напишу тебе. Слышишь, напишу. Как приеду, сразу же…

Но она уже не слышала последней фразы, ибо она тоже уезжала из моей жизни навсегда.

Всю дорогу мы ехали молча. Я иногда дремал, а то просто смотрел в окошко, как падал, кружась, снег и неспеша покрывал землю девственно чистым белоснежным покрывалом.

В Качирах мы были уже к вечеру. В это время, время глубокой осени, темнеет рано, но было видно, как на автостанции суетился народ. Володя, приказав мне сторожить машину, убежал за билетом. Прибежав обратно, он сообщил.

– Вот взял до Павлодара. Без пересадок. У тебя пять минут. Беги занимай место.

Мы крепко обнялись с ним и я пошел на автобус. Возле самого автобуса я обернулся и помахал Володе. Он стоял, запорошенный снегом, и нервно курил. Сердце мое сжалось. Я подумал: вот стоит по сути чужой мне человек, но принявший в моей судьбе живое участие и ставший для меня родным человеком.

В автобусе на Павлодар пассажиров было не много и свободные места были. Я плюхнулся рядом с женщиной и, не обращая на нее внимания, отряхивал с себя снег.

– Это вы? Какая приятная встреча! – проговорила женщина, и я в ней узнал…

… ту самую учительницу. Она смотрела на меня с улыбкой и с таким интересом, что я даже засмущался.

– Ну что, отработали? Домой возвращаетесь?

– Да вот, закончил все дела.

– Наслышана. Наслышана.

– Откуда!?

– Здрасьте пожалуйста! Калиновские детишки-то у нас в Федоровской школе учатся. Одна Зося мне про вас все уши прожужжала. Про все ваши таланты рассказала. А про ваши шутки вообще легенды ходят.

– Догадываюсь. Наговорили, небось, с три короба.

– Да нет, ничего плохого. Только то, что было.

– А вы знаете, что именно было?

– Ну, как вам сказать? Народ зря болтать не будет.

– Хочется верить.

Автобус поехал, и я в окно увидел, что Володя все еще не уехал и стоял, смотрел вслед. Я махал ему руками, но он курил, засунув руки в карманы, и потом, резко повернувшись, прыгнул в машину.

За окном мелькали дома, запорошенные снегом тополя и свет фонарей давал в салоне автобуса прощальный бал. Я, переутомленный этим днем и эмоциями расставания, понемногу впадал в забытье и вот «уже дремота сладкая моих коснулась глаз». Я уже не слышал, о чем мне рассказывает моя попутчица. Только обрывки фраз доносились до моего слуха… за методичками, два чемодана книг, обратно… чемодан методичек… жаль… что вы. Я уснул крепко-накрепко. От резких толчков автобуса я просыпался и, понимая, что сплю на плече учительницы, извинялся, но через секунду опять погружался в сон и голова моя опять оказывалась на том же плече.

– Вставайте, приехали. Ну же, просыпайтесь. Надо же, как разоспался!

Это учительница пыталась разбудить меня. Оказывается, я проспал всю дорогу. Ужасно затекла шея и раскалывалась голова. Я сначала не понял, где я нахожусь и кто эта женщина передо мной, но постепенно пришел в себя.

– Извините меня, а как вас зовут? А то всю дорогу ехали вместе, а с кем, не знаю, – морщась от боли, спросил я.

– Зовут банально, как в анекдотах – Марьванна, – засмеялась учительница.

– А-а-а, – глупо протянул я. – Ну, до свидания, Марьванна.

И мы пошли к выходу.

Ночной Павлодар показался мне сказочным городом. Падающие снежинки кружили вокруг покачивающихся фонарей и тихонько укладывались на мостовые, на крыши домов, на спешащих к своим поездам пассажиров.