Макс Саблин - Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры

Приосанившись, старик поднял голову, устремив взгляд в небо. Его глаза светились восторгом, седую бороду трепали порывы ветра.

– Я иду с Керсу, – продолжил Ээш, – так велит мне Тенгри. Обузой я уж точно никому не стану.

– Ну что ж, пусть будет так, – согласился Ойгор.

После слов хана отговаривать Ээша никто не решился.

Весь день в лагере ойгорцев шла подготовка к решающей битве: пока одни воины отсыпались перед ночным походом, другие ладили оружие, облегчали доспехи для соратников из пешего отряда.

Как и было задумано, в ночь ушли два войска. Конница и караван, навьюченный запасами еды, обходным путём двинулись к расщелине в скалах, а пеший отряд пошёл по гребню высокой гряды вдоль урочища. Облегчённые доспехи позволяли идти быстрым шагом почти без устали. В руках воины несли небольшие прямоугольные щиты, собранные из упругих прутьев и обтянутые толстой ссохшейся кожей. Из оружия имелись только чеканы и короткие мечи – акинаки. Без огня и без единого звука воины двигались друг за другом. Небо было чистым и свет луны помогал различить тропу под ногами. Шли долго, пока не услышали доносившийся издалека шум воды. Пройдя ещё немного, воины остановились напротив падающего со скал потока, серебрящегося в свете луны. Дальше идти не было смысла, и хан велел дожидаться рассвета.

На восходе все убедились в правоте Ойгора. Его предположение оказалось верным. С отвесной скалы напротив низвергался широкий поток. Разбиваясь об острые камни внизу, вода клокотала, пенилась и, ложась в русло, устремлялась дальше. Брызги густым белым туманом обволакивали основание утёса.

Место для спуска нашли не сразу. То склоны ущелья были слишком круты, то брызги плотной пеленой укрывали дно, то поблизости не находилось подходящего дерева, чтобы закрепить верёвки. Пришлось немного вернуться назад, к тому самому разлапистому кедру, что в ночи походил на великана с огромными руками, а его запутанные корни казались большущими змеями, то и дело хватавшими воинов за ноги. За всю свою долгую жизнь дерево сильно раздалось вширь. Его ствол оказался слишком толстым для обвязки, и верёвки привязали к корням. И вот один за другим люди, словно пауки по нитям паутины, потянулись вниз.

Когда все спустились, хан распорядился сделать привал и отдыхать до вечера. Скинув с себя доспехи, одни воины тут же расположились на земле, другие же, кто нёс съестные припасы, принялись раздавать еду. Ойгор заметил, как один из разносчиков подошёл к засыпающему воину. Тот раскинулся на плоском валуне. Голова его лежала на щите, глаза были закрыты. Усталость совсем одолела парня, и на предложение подкрепиться он молча отмахнулся. Тогда хан сам подошёл к нему и, протянув кусок варёного мяса с ломтём теертпека, сказал:

– Возьми!

– Нет, я не хочу, – пробормотал молодой воин, не открывая глаз.

– Я тебе не предлагаю, а приказываю!

Упрямец приоткрыл глаза и осознав, кто перед ним стоит, вскочил.

– Кезер, нам предстоит проделать ещё такой же путь, а потом – драться! Так как же ты без силы воевать будешь? Бери!

И воин не посмел отказаться, а слова хана стали назиданием всем остальным.

День прошёл, и как только сумерки упали на окружающие скалы, хан повёл своих воинов к вражескому стану.

К утру, как было оговорено, каждый отряд находился на своём месте: пеший – укрывался неподалёку от врага, всадники Амаду с первыми лучами солнца уже вовсю осыпали вражеский стан стрелами, а сопровождавшая караван конница подошла вплотную к расположенным на скалах укреплениям Боджинга. Местность тут и впрямь оказалась открытая. Узкая тропа, взбираясь по круче, терялась в темноте расщелины. А на вершине лопнувшей горы затаились лучники и копейщики.

– Стой! – скомандовал громкий голос сверху.

Ехавший впереди всадник придержал коня и караван остановился.

– Эй! Кто ты? Кого личина укрывает? – спросил страж.

– Мэргэн – моё имя! – назвался конник, снимая маску.

Мэргэн всё же перешёл на сторону Ойгора, но только после долгого разговора с Ээшем. Уж очень убедительно старик рассказывал о небесной вере, и пленник, почувствовав её притягательную силу, избрал для себя новый путь.

– Мэргэн, скажи мне, что ты везёшь?

– Дьер-су, агаш-таш [66] ! – прокричал всадник секретные слова, помогавшие воинам Боджинга отличать своих от чужих.

Стражники о чём-то тихо поговорили. Затем один из них исчез, а второй крикнул:

– Ждите!

Скоро на скале показался человек, чьи доспехи отличались от облачения простых воинов. По всей видимости, он был главным из стражей.

– Кто этот белый всадник? – спросил он.

Мэргэн обернулся. Взор его упал на Ээша. В белых одеждах, сидя на белом коне, старик и впрямь бросался в глаза. Доспехов на нём совсем не было, а из оружия имелся только кинжал с ручкой из слоновой кости, подаренный ханом Ойгором.

– Я несу с собой веру! – сам ответил Ээш.

– Какую такую веру?

– Веру в победу!

В словах Ээша была чистая правда, вот только страж не догадался, что вера-то была не в их победу.

– Он по дороге к нам прибился, – подхватил Мэргэн.

Наверху показался ушедший воин, он что-то озабоченно сообщил главному стражу и тот, махнув рукой, велел проезжать, а сам скрылся из вида.

«Амаду начал бой…» – подумал Мэргэн, поднимая руку.

Конница и караван двинулись по тропе между скалами. Вздымающиеся к небу отвесные стены поражали своей неприступной мощью. Сверху за тянущейся по узкому коридору вереницей всадников пристально наблюдали десятки внимательных глаз. Ойгорцы двигались неторопливо, стараясь ничем себя не выдать. Разоблачение несло неминуемую смерть – их попросту закидали бы камнями.

С каждым шагом склоны становились всё ниже, и совсем скоро тропа вывела первых всадников к самой вершине. С одной стороны от них возвышалась обледеневшая гора, с другой – простиралось плоскогорье. На нём, как на ладони, просматривалась верхняя часть лагеря Боджинга. Повсюду стояли войлочные юрты, местами горели костры. Люди укрепляли каменные насыпи, преграждающие путь воде. Семь бурных потоков стекались в ледяное озеро, из которого брала начало река, огибающая долину уже по новому руслу. А на укреплениях у кручи, не так давно точимой водопадами, воины Боджинга отражали атаки Амаду.

На плоскогорье Мэргэн встретил Сорбылу.

– Вы как нельзя кстати, – торопливо подметил он и сразу же распорядился, – Караван здесь остаётся, а остальные со мной отправятся! Тут сил хватает, а вот Боджинг-хану помощь нужна. С вашим приездом мне сообщили об отряде нурцев, он внизу затаился, недалеко от нашего лагеря, вот мы его и разобьём.

Когда последний всадник каравана въехал на вершину, Сорбылу, вздыбив скакуна, во всё горло прокричал: