Юлия Андреева - Предсказание

– Так-так, Ладочка, – бабушка Руфь и Чудовище усадили ее, на край кровати, стягивая через голову намокшую потом рубашку. Голова кружилась, во всем теле ощущалась слабость.

Слава Богу! Она спаслась. Жаль только, что Питера не было поблизости, зато он был вокруг нее, витал легким дуновением, обнимая дома и давая дорогу встающему солнцу. Она была в Питере, и Питер был в ней.

Утренний Петербург заволокло пеленой тумана, так что утро скорее угадывалось, нежели ощущалось. Не проснувшиеся по-настоящему прохожие, как утренние зомби, шли по делам, не обращая внимания на полустёртый, полускрытый город.

Меж тем в нем, а именно в исчезнувшей его части, происходили поистине странные события. Воспользовавшись дымкой, некоторые здания в новостройках укрыли свои крыши и верхние этажи, принимая крылатый десант духов и сочувствующих судьбе города богов. За стеной тумана, как за киношным дымом, пудрились и прихорашивались статуи Летнего сада. Готовясь к мистерии, они надеялись сыграть в ней не последние роли. Каменные дамы мечтали женить на себе Питера.

Правда, среди каменных красоток настоящей богиней могла называть себя лишь Венера [14], царствующая среди белых нимф. Но остальные не любили об этом вспоминать.

Среди посвященных предстоящую мистерию расценивали двояко: либо как алхимическую свадьбу, на которой, наконец, сумасброд и бродяга свяжет свою судьбу с мудростью в лице Софии, как и предписывали ему присутствующие на собрании масоны. Идея свадьбы всех устраивала, потому что была понятна, в то время как вторая версия «ритуала» казалась непонятной и запутывалась с каждым днем все больше и больше.

Укрытые туманом и таинством посвященные вели в это утро туманные беседы, где латынь и иврит переплетались со старославянским, а греческий сочетался с древнеегипетским, китайским и японским. Звонко, почти на одних гласных, как голоса молящихся в мечети, неслись, текли, летели, сплетаясь и составляя невиданные узоры, слова. Сравнивались пророчества, выявлялись общие символы, выстраивался ритуал нового времени, продиктованный миллениумом и пропетый, прошептанный и проговоренный всеми прилетевшими, пришедшими, появившимися, подкопавшимися, просочившимися и пр. на мистерию в город апостола Петра посвященными.

И были тут святые представители всех религий: от Христовых ангелов и буддийских бодхисатв до маленького одноногого и однорукого духа ненского шамана Большое ухо. Слухи о нем роились в астрале практически безвредно, если не считать, что приелись всем и запомнились так, что не сам шаман Большое ухо, так хоть любимый дух его и помощник был на совете. И хоть слово и не держал, зато место занимал. За что ему почет и уважение.

Кого только не было на совете! Были и те, и эти: ангелы света, демоны тьмы, посвященные алхимики, те, что в двух шагах от бессмертия, и рыцари Грааля. Сам Агасфер как радушный хозяин суетился, привечая прибывших.

Не было на совете лишь того, о чьей судьбе все эти великие да могущественные сущности и пеклись. Не было между ними самого Питера.

Но был он, вопреки обыкновению, не пьян и не под кайфом, не проспал и не увильнул, прикинувшись ветошью. Питер шел по Васильевскому, ибо искал Ладу. Ночью пришел он к ней, открыл дверь своим ключом и принялся ждать. А не дождавшись, сорвался с места и бросился на поиски.

Город Петербург хоть и велик, да ведь родной ему, так что кой-какой информацией он тут же обзавелся. Взял такси, доехал до канала Грибоедова. Но развороченные очередной строительной бригадой камни набережной тихо простонали Питеру, что означенной барышни в ближайшие часы там не было.

– Ни Лады, ни лада, – горько пошутил наблюдавший за всем Казанский. – Мало того, что каждый год то трубы меняют, то асфальт кладут. К юбилею поди, полгорода решили срыть и новый насадить. Так это ж когда еще вырастет!

Питер пожал плечами и пошел в сторону Спаса на крови. Туман пропитал его видавший виды камзол, и утренний холод пробирал до костей.

– Ремонтируют, реставрируют… можно вытерпеть, когда тебя режут, когда добавляют – невыносимо, – вспомнил он фильм о Мюнхгаузене с участием Янковского и улыбнулся. Как городу, мысль была ему близка.

Он обошел Храм, ища невидимые следы любимой, как вдруг Мойка словно позвала его. Питер увидел глубоко выбитые в асфальте следы от подков призрачных коней и содрогнулся при мысли, что Лада не смогла уйти.

Он перешел мост, и выступающая из тумана набережная развернула перед ним события прошлой, ночи и даже приснившейся затем Ладе сон.

При упоминании о лунном серебре Питер вывернул карманы. Никаких денег там не было.

После похищения жизнь Алеши Дан изменилась настолько, что он словно утратил связь между собой тем и собой нынешним. Прежние времена отдалялись от него как призрачная линия горизонта, сколько бы он не старался настигнуть ее, слившись со своим более счастливым двойником.

Алеша почти не выходил из квартиры, не потому что ему не разрешали, просто он больше не хотел покидать ее пределы, мир уменьшился до размера трех комнат и кухни. Опасная черта порога не сулила ничего хорошего. Каждый день за этой чертой скрывалась мама, исчезая из его жизни на несколько часов, словно проваливаясь в ничто. Да, он мог позвонить ей, но редко когда это делал, боясь, что вместо мамы ему ответит сожравшая ее пустота. Так что Ольге пришлось заплатить бешенные деньги соседям, перекупив их площадь и увеличив, таким образом, свою. В планах уже значилась аренда крыши дома, где она планировала разбить садик. Но последний пункт можно было осуществить не ранее, чем когда Алексей согласиться выходить из квартиры на лестничную клетку.

Учителя появлялись и исчезали, но Алеша предпочитал компьютер общению с мало знакомыми людьми. Ведь именно при помощи компьютера и Интернета он совершал путешествия, залезал в самые глубины завораживающего астрала и познакомился с Двухголовым. Вообще-то в Интернете он познакомился не с одним только Двухголовым, народу там тусовалось предостаточно, но именно Двухголовый вызвал наибольший интерес мальчика. Конечно, он не знал, почему тот называет себя таким странным именем, но на всякий случай не задавал лишних вопросов.

– Грядут времена благословенные, но будут времена и проклятые, все, что твое, прими, а чужого не бери, все, что есть у тебя, – то и твое, не до всего ты можешь дотянуться, но совершенствуйся в духе, – наставлял Двухголовый. – Предпочитаю вмешиваться в чужую жизнь вплоть до молекулярного уровня, меньшего не желаю. Когда ты упадешь на дно, остается одно – ползти.

– А что делать мне? – спрашивал ошалевший от внезапно нахлынувшей мудрости Алексей. – Мне же даже ползти некуда.