Людмила Загоруйко - Куклы Барби (сборник)

– Ты понимаешь, в Симферополе он шесть гривен, а у моря – двенадцать, – ушла в свою бухгалтерию, отклонилась от темы Тамара.

– И что?

– Ничего. Пенсионерам знаешь как трудно, – напала вдруг на меня Тамара. – Мы с собой корзиночки взяли, целых сто штук, – ещё чуть-чуть приоткрывает она завесу над тайной активного отдыха.

– Какие ещё корзиночки? – стону я.

– Плетёные, наши закарпатские хлебницы. Я на базе по дешёвке купила.

– И что?

– Знаешь, как выгодно. Вот, к примеру, захотелось нам пить. Мы в очередь стали, выменяли корзиночки на квас и ещё сдача…

– Господи, Иванова, и ты хочешь, чтобы я, умирая от жажды, жары и усталости корзинками с тобой торговала? Не будет этого. Не совращай.

– Ну, знаешь, не у всех денег, как у тебя. Надо же крутиться, – обижается она.

– Иванова, миленькая, зачем тебе крутиться? Ты что, не заслужила животом вверх на солнце полежать, не шевелясь, тихо, без суеты и мельтешения долларов в глазах? По простому и популярному принципу: «Я на солнышке лежу. Я на солнышко – гляжу».

– Заслужила.

– И зачем, скажи на милость, на твоём личном, интимном, домашнем «очке» гроздья квартирантов? К чему суета, вечный загон, пена у рта, брось, езжай куда-то отдохни по-человечески, поживи для себя. Что ты в своей жизни кроме чужого пуделя видела? – завожусь я.

Тамара сердится и уходит. Я долго, как старый натруженный утюг, остываю. Какое, собственно, моё дело? Это её жизнь и её выбор. Много нас, таких белок в колесе, может, чуть иначе, не до абсурда, но в принципе… По большому счёту, она труженица, «мужчина в халате» преспокойно на её шее обломствует. Мне какое до них дело? Со своим бы разобраться. Зато, какая колоритная. Просто чудо. Пойду, извинюсь.

– Иванова, это я.

– Заходи, Людочка, а может, лучше в саду посидим?

У меня негде, квартиранты на кухне помидоры маринуют.

– Кому, тебе?

– Мне.

– Я тут побелку затеяла. Степаныч против, ругается, из комнаты почти не выходит. Вот они мне и помогают.

– Ты белишь, маринуешь помидоры, и в этом хаосе у тебя ещё и квартиранты в гастарбайтерах?

– Да, взяла ненадолго. – Она опускает глаза наивной скромницы.

– Нет, я никогда не перестану тебе удивляться. Ты не просто умная, ты больше – великая!

Она радостно смеётся и заводит песню из нашего общего пыльного прошлого про пароход, на котором играет музыка, и кого-то вдали на дальнем берегу. Чутьё моё подсказывает – это только прелюдия, и оно меня не обманывает. Тамара тут же выкладывает мне по секрету последнюю запутанную историю с несколькими действующими лицами, случайными знакомствами, загранпаспортами, визами, мужчинами-вдовцами, несбыточными надеждами и планами, а впрочем, чем чёрт не шутит, может, реализуется, потому как это о ней, а не обо мне.

Моя подруга завела знакомство с приезжей женщиной, тут же сдала ей угол и историю скитаний выудила.

Новая знакомая оказалась с юга Украины, по профессии музыкант, педагог, одинокая и вся зацикленная на поиске пары. Она углубилась в сектантство, регулярно посещала молельный дом, где сердобольные всезнающие старушки сунули ей заветный адресок жениха, который жил не то в Сербии, не то в Хорватии, но наш человек, из-под Одессы. Завязалась горячая переписка, он приглашает претендентку на смотрины, обещая, как благородный джентльмен, все расходы взять на себя, мол, обеспечен, и содержать её ему по силам. Женщина снялась с места и поехала знакомиться, но тут возникли сложности с визами: чего-то там не хватало и границу пересечь оказалось делом сложным. На этом жизненном этапе бедняжка застряла в чужом городе, была мгновенно высчитана, отсортирована в толпе прохожих по затравленному блуждающему взгляду, подцеплена ловким Тамариным коготком, выужена, обласкана, обработана и отправлена, как золотая рыбка, восвояси до выяснения дальнейших обстоятельств сватовства с учётом интересов уже обеих женщин: горе-путешественницы и её благодетельницы. Словом, была невестой, оказалась разведчицей. Новая знакомая вернулась слишком быстро. Тамара сразу устроила допрос с пристрастием: выкладывай, как на духу!

Мужик, действительно, попался состоятельный: дом у моря и всякое такое в гараже и рядом. Всё шло как по маслу, они друг другу приглянулись, но с заходом солнца южная кровь вскипела, хозяин мешкать не стал, взбил на большой двуспальной кровати подушки и решил гостью обкатать, проверить на качество. Как же иначе – деньги уплачены, теперь пора расходы возместить. Та на колени, в плач: «Не могу, – говорит, – религия не позволяет. Всё для тебя буду делать: стирать, убирать, готовить, но будь добр, пощади, избавь от интима. Моя сложная вера такие отношения до брака исключает». Дед рассердился и невесту домой отправил. Та через границы переезжает и печалится: жениха упускать не хочется. Они с Тамарой долго думали и разработали новый план Барбаросса: в следующий раз поедут к деду вместе. Тамара, как женщина знойная, будет не вылазить из койки. Подруга согласна ограничится ролью прислуги: на подносе к месту действия еду подавать, чтоб «молодята» не отвлекались. На том и порешили. Теперь моя Тамара ждёт вестей и к новой жизни открыта. «Ну их, домашних, поеду, там и останусь. Надоело батрачить. Может, не этого, а другого кого-то найду. Главное – зацепиться, а там, глядишь, замуж выйду. Дочь не хочет жизнь свою устроить, значит, я вместо неё».

Слушаю сбивчивый рассказ подруги, не без усилий пытаюсь перевести его на понятный язык, уж больно сложно, сбивчиво, нервно и витиевато, а главное, неправдоподобно звучит её новая история. Наконец, код найден, смысл расшифрован, выстраивается логическая цепь событий.

– Тамара, ты же замужем, – робко пытаюсь вернуть её в действительность.

– Да это разве муж? Нет, ты права, – вдруг отступает она. – Что он без меня делать будет? У него, диета, желудок и сердце больные. Жалко, конечно, не один десяток лет прожили, но что поделаешь. – Она просит у меня совета. Я отшучиваюсь, она, как всегда, настаивает.

Мне всегда хотелось о ней написать, но Тамары так много, что боюсь увязнуть в бытовых подробностях. Какая-то она всё по мелочам: бутылки, корзиночки, а вот если бы по-крупному, что тогда? Вышла бы из неё бизнес-вумен? Нет, этот ручеёк никогда не станет рекой, потому как не та стихия. Для любого бизнеса нужен размах, горизонт, вера, полёт. Не та планка, но журчит, струится, бежит. Вдруг я загрустила, и мне захотелось её увидеть.

Звонок, как всегда, прозвенел поздно вечером. Она по делу, нервничает, спешит. Тамаре срочно нужна очередная кровать-раскладушка. Их у меня три, она об этом знает, давно положила глаз. Без кровати её родственники, нахлынувшие внезапно среди ночи, никак не обойдутся. Просто не на что положить. Я улыбаюсь мирно, не ропщу. У Тамары за первым текстом для меня, с умолчаниями и тайной, выглядывает второй, настоящий – её. Видно, снова подцепила на улице квартирантов и тащит в дом, но положить не на что, реальный заработок вот-вот сорвётся с крючка. Она готова отстаивать права на раскладушку вплоть до самого утра. Я выкатываю в коридор кровать на железной панцирной сетке. Пока колёсики скользят по паркету, она управляема и легка, но на асфальте…