Андрей Юрич - Немного ночи (сборник)

– Иди домой, – снова сказал я.

Жена покорно встала и молча зашагала прочь, через дорогу, ведя собаку за ошейник.

Я тоже встал. Цыган поднялся со скамейки. Они стояли рядом – один передо мной, а другой справа. Оба немного выше меня, кудрявые, в потертых светлых шляпах и расстегнутых на груди рубашках. Если бы я решил бежать, мне было бы некуда. Мы молчали, глядя друг на друга, несколько минут.

Потом что-то изменилось. Напряжение пропало, и мы стояли уже просто так – люди, которые вместе ждут нужный автобус.

А как-то утром их двор опустел.

Под кедром грелась на солнце остывшая за ночь зола. По всей ограде, по бывшему огороду, убитому как сельская площадь, валялись сломанные игрушки, плохая одежда, пустые картонные коробки. Двери дома и ворота во двор были открыты. Стояла непривычная для последних месяцев тишина.

К вечеру кто-то из соседей зашел в дом, и нашел там хозяина. Он умер во сне.

В доме напротив, двухэтажном и длинном, жил дядя Яша Ионенко. Он был журналист районной газеты, худой и двухметровый, родителей своих не знал, вырос в детдоме. А не сел в тюрьму, стал журналистом. У него был сын-подросток и красивая бедрастая жена. Сын ездил на велосипеде, а жена гуляла с огромным псом – немецким овчаром. Они жили в трехкомнатной квартире, он, по тогдашним меркам, неплохо зарабатывал и был уважаемым человеком. Моя мама часто говорила: «С ним интересно поговорить». А когда я в первом классе начал писать свой первый рассказ – про то, как какие-то дети угнали звездолет и полетели в космос, и второй – про происхождение земных цивилизаций от инопланетян, – мой отец взял мои тетрадки и пошел «показать Яше».

Вернулся через десять минут, вместе с дядей Яшей. Ему, Яше, тогда было лет 30 с небольшим, он смотрел на меня удивленными, почти светящимися глазами из-под потолка и вертел в больших ладонях мои листки:

– Ты сам написал? – спрашивал он, поворачивался и говорил моему отцу: – У него правда получается! У него есть стиль, он может!

Это было необычно для нашего поселка, где простой журналист считался человеком высшей касты.

Если не считать отца, дядя Яша был моим первым читателем.

Пару лет спустя он отмечал новый год всей семьей и с друзьями – у своих соседей. Около часу ночи, когда первая волна бурного веселья уже схлынула, все сидели за столом, выпивали и интеллигентно общались – жена соседа пошла зачем-то на кухню. На кухне ее собственный муж трахал жену дяди Яши. На кухонном столе. Был скандал, драка и слезы. Между двумя женами из соседних квартир началась война, и в ней победила жена соседа. По крайней мере, она осталась при муже и у себя дома, а жена дяди Яши забрала собаку, сына и куда-то скрылась. В поселке я ее очень скоро перестал встречать.

Яша Ионенко был оглушен этими событиями. Он все так же ходил на работу и с работы, но здоровался со мной очень растерянным голосом и постоянно как-то неловко пожимал плечами.

Я, кстати, так и не понял, чем соблазнилась на той новогодней вечеринке молодая красивая баба. Соседу было уже далеко за 50, он имел животик и жену с гостями в соседней комнате…

Яша начал пить и завел кошку. Потом его уволили с работы. Он завел еще кошку. И еще.

Через пару лет у него в квартире жили десятка два взрослых котов и кошек и бесчисленное множество котят. Они все были грязными, голодными и худыми, как сам Яша. От его квартиры тянуло кошатиной и говном по подъезду.

Помню, однажды летом видел, как он шел через двор и ел кусок хлеба с маслом. Лицо у него было счастливое и веселое. Он был пьян. К нему подошел кот, он опустился на колени, и долго держал хлеб перед котом, чтобы кот лизал масло. Потом погладил кота, доел хлеб и пошел дальше.

Еще помню, что когда у нас отключали холодную воду, приезжала во двор большая водовозка, и все жильцы выстраивались с ведрами и алюминиевыми флягами у ее шланга. Яша выходил с чайником и железной кружкой – больше у него ничего не было.

Однажды он уснул с сигаретой, у него загорелся матрас, приезжали пожарные. Но Яша не пострадал и даже не испугался – только спал теперь без матраса, на полу, с кошками.

Дворовые пацаны били этих кошек, стреляли в них из рогатки. Я, когда видел это в окно – выходил и заступался за кошек. Мне отвечали:

– Ну, это же Яшины кошки!

Подразумевалось почему-то, что Яшиных кошек можно пинать или мучить.

Моих усилий было мало. Когда я не видел, в них все равно стреляли из рогаток.

Потом Яша однажды утром не проснулся. Его похоронили как бомжа, потому что некому было заплатить за похороны. Кошки разбрелись по соседним дворам. А в квартире его больше никто никогда не жил.

2011