Михаил Жаров - Капитал (сборник)

Он бежал, рыдал и матерился, а на полпути заметил, что ставит ноги в раскоряку, потому что в паху тянуло и сводило от холода, будто кто вколол туда многократную дозу зубной заморозки.

Марина посмотрела на него сверху и улыбнулась. Вместо велосипеда под ней уже была метла. Чёрная старость застыла в её глубоких морщинах, и ветер трепал её снежно-седые лохмы.

Марина… Мара… Морена… богиня зимы и смерти, она хрипела:

– Расслабились без меня! Я вам яйца-то остужу!

До его прихода осталось пять минут, а Екатерина захотела спать. Подлое шампанское. Пить бы чай и не курить.

С целью взбодрить себя она набрала в телефоне Свету.

– Без пяти четыре, – вяло пожаловалась Екатерина, – может быть, он не придёт?

– Он всегда точно приходит, если не залипнет, – веско ответила Света. – Боишься? Он больно делает!

– Почему обязательно больно? – оживилась Екатерина.

– Он мастер. Только-только кости не ломает.

– Почему же тогда не в каком-нибудь салоне работает, а ходит на дом?

– У него лицензии нет.

– Откуда же умеет?

– Мать научила. Она раньше в какой-то правительственной здравнице работала.

Екатерина, держа у уха радиотелефон, подошла к бару и одной рукой налила из початой бутылки шампанского.

– Только не спрашивай его про войну, мать и дочь, – наставляла Света. – Залипнет.

– Что ты всё «залипнет-залипнет»? – обиделась Екатерина на загадочный жаргон.

– Значит, замолчит, уставится в одну точку и хоть бей его, бесполезно.

– Что за война?

– В Чечне. Он там, говорит, женщину ел.

– Живую? – возмутилась Екатерина, выронив из губ сигарету.

– Как живую?.. – споткнулась о сложный вопрос Света. – Сначала мы все живые.

– Меня-то не съест?

– Меня же не съел.

– Так ты старая, – вырвалось у Екатерины.

– Чего? – закашлялась Света, видимо, тоже что-то выпивая или евши.

– О! Он идёт! В окно вижу!

Екатерина поспешила с третьего этажа по винтовой лестнице, а Света бросала ей в трубку советы:

– Он сразу, как придёт, моется. От него пахнет. Денег не плати, пока все двадцать сеансов не проделает. Грудь женская, говорит, как коровье вымя…

– Ладно, всё! – рыкнула Екатерина и отключилась. – У тебя самой вымя.

За калиткой стоял, нет, не костолом. Ниже и моложе Екатерины, щуплый. Удивляло, что в глазах его отсутствовал взгляд. Хотя он улыбчиво щурился, но чёрные щёлки не источали эмоций.

– Добрый день, Екатерина Сергеевна! – сказал он проникновенно, будто мечтал о встрече и был влюблён.

– Роман? – отступила Екатерина, смутившись. – Сначала ополоснёшься?

– Обязательно.

Она повела его в тренажёрный зал на нулевом этаже. Не в джакузи же пускать. Хватит с него душевой кабинки.

– Чуть не опоздал, – говорил он по пути. – Читал. Я, когда читаю, могу забыть про всё. Правда, бывает, что также забываю, о чём читал.

– Зачем тогда время тратить? – густо нахмурилась Екатерина.

– Нравится.

– Так-то я тоже начитанная натура, – вежливо поддержала она разговор. – Книги помогают отвлечься от нашего мира, в котором деньги, деньги, деньги…

Оставив Романа в душе, Екатерина вышла на улицу и снова набрала подругу:

– Слушай, а ты мне не дурачка прислала?

– Да, – прямо ответила Света. – Он контуженный. Его поэтому жена бросила. Кстати, забыла сказать! Вином его не пои. Он становится болтливым, не унять.

После душа Екатерина провела его в свою комнату. Хотя он был помыт, но всё равно резко пах чем-то враждебным. Екатерина втягивала носом и вспоминала этот запах. С тех пор, как она обосновалась в трёхэтажном доме с бильярдом и кинозалом, подобные враждебные запахи её не преследовали.

– Где будем? – спросила она.

– На полу, – ответил он.

Екатерина приготовила свежую простыню, взмахнула ею, чтобы постелить на пол, и снова уловила струйку запаха. Вспомнила! Пахло псом. Псиной.

Раздевшись до трусиков и покрываясь мурашками страха, Екатерина легла на живот. Роман щёлкнул колпачком пузырька, и его влажные, в масле, руки легли ей на спину.

После недолгого нежного разогрева он вдруг принялся рвать на Екатерине кожу.

– Ой! Полегче там! – возмутилась Екатерина.

– Хорошее тело! – без жалости приговаривал Роман. – Вам тридцать? Самый вкус! Но раньше вы были полнее, потому что много кожи. Килограмм десять сбросили?

– Девять, – поражаясь боли, выговорила Екатерина. – Что ещё видишь?

– Делали аборт и не один.

– Кто сказал?

– Вижу. Раньше друзья, когда собирались загулять с какой-нибудь, просили меня издалека посмотреть на неё на пляже, и я никогда не ошибался. Всё равно у вас хорошее тело. Таз аховый. Спинка ровная. Мышцы эластичные. Прелесть!

Он переключился на позвоночник, и Екатерина закричала.

– Терпите! – усмехнулся он. – Здесь запущено, гибкость страдает. Но исправим.

– Хватит! – взмолилась Екатерина. – Я слышу, как хрустит!

– Это сейчас больно, а к двадцатому сеансу станете, извините, кончать.

Хруст и крики длились час. Пот с лица Романа сыпал на её раскалённую спину.

Счастьем Екатерине казались секунды, когда Роман отрывался, чтобы полить на руки масла.

В заключение сеанса он принялся избивать её ладонями, отчего Екатерина взвыла до слёз и укусила себя за кулак до крови.

– Всё! – победно произнёс он.

Екатерина встала, пошатываясь.

– Ещё! – сказала она и упала в кресло.

– Что?

– Ножки.

Ползая по полу, он массировал ей ступни, а она сквозь дрёму шептала:

– Божественно…

Спустя вечность он спросил её:

– Что теперь?

Она открыла совсем пьяные глаза и тихо-тихо сказала:

– Там.

Он быстро понял, стянул с неё трусики и приник лицом.

Спустя несколько вечностей Екатерина оттолкнула его голову.

– Больше не могу! А то умру.

На третий этаж она поднималась, держась за стены. Там из бара взяла шампанское.

– Вам нельзя! – сурово высказал Роман. – После сеанса нельзя!

– Тогда пей ты. Заслужил! – вручила она ему бутылку и бокал, а сама легла на софу.

– Ты мастер. Сильный. Умелый, – бормотала она несвязно. – У меня ведь никаких удовольствий. Думаешь, я хорошо живу? Да что ты! Фитнесс, тупые подруги и муж гей, у которого платьев больше, чем у меня. Детей, наверное, так и не заведём… – она смолкла и внимательно глянула на Романа.

От жажды он выпил всю бутылку и игрался пустым бокалом.

– Ты давно для Светы работаешь? – спросила Екатерина.

– Полгода, – охотно ответил он. – Добрая женщина, только платит мало. Очень мало.

– Не переживай. Я не как эта старуха, не жадная. А что ты ей массажируешь?

– Она любит, когда голову. И любит жёсткий секс. Слишком жёсткий. Плети, кровь чтобы.

– Иди! – оборвала его Екатерина. – Завтра также к четырём!