Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– Стоп, стоп, стоп. Ёсиф. Остынь, я не в подчинении ни у кого, ни у тебя, ни у Нади. И что это за тон переговоров, товарищ Стален? – с заметным волнением протараторил Троцкин.

– А я уже не веду с тобой, Лев, переговоров, я уже и так все для себя решил. Ты тот, кого переговорами не возьмешь, тебя, Лев, за гриву надо и в стойло, тогда ты шелковый станешь, – угрожая подытожил Стален. – Так что, сайгак, готовь сани, в Сибирь поедешь, местный люд своими речами ублажать да москитов твоей кровушкой питать, новое поколение кровососов подкармливать.

– Окстись, товарищ Стален, негоже гегемону и бывшему соратнику Лёвы Троцкина, таки угрожать, – слегка картавя, ответил Троцкин.

– А я тЭбЭ нЭ угрожаю, Лёва, я тЭбЭ прЭдупрЭждаю, готовь сани, – командно вставил Стален и что было силы опустил трубку на рычаг.

– Вот, сцуко, опять решил меня вокруг пальца провести, – выругался он и направился на выход.

Брови Сталена сомкнулись на переносице, глаза потемнели до иссиня-черного цвета, кожа на лице приобрела багрово-глиняный оттенок. «Не живого, так мертвого привезу в столицу», – мысленно пообещал себе Стален. Выйдя на улицу, он с нескрываемым отвращением посмотрел на изваяние, набрал полный рот слюны и смачно плюнул прямо на ледоруб. Еще раз мысленно выругался и абсолютно уверенным шагом направился к Троцкину. Настолько уверенным и быстрым, что даже не заметил, как пролетел два квартала и оказался у дверей Льва. Стален осторожно осмотрелся и надавил на дверь. Она поддалась и открылась, впуская гегемона внутрь. Холл и гостиная были пусты. Вся утварь и вся мебель отсутствовали, стены остались без картин и гобеленов, с пола сквозняком сдувало пыль. Стален замер. Его мозг нервно перебирал варианты отхода Троцкина. Он не понимал, как за столь короткое время Лев сумел ретироваться и утащить весь свой скарб. И, что самое главное, куда? Глаза гегемона стали наливаться кровью, и он нервно зашагал по кругу, меряя ими периметр гостиной. Стены постепенно начали трансформироваться, ноги – все чаще и чаще перебирать аллюр, и Стален воспарил. Воспарил над всем районом. Он почувствовал необычайный прилив сил и легкость внутри. Вся убогость квартала предстала перед его взором. На минуту он завис в воздухе и окинул район взглядом. Его внимание привлекла отдельно стоящая часовня, выделяющаяся светлым пятном на мрачном ковре квартала. Стален камнем устремился вниз. Пролетев за несколько секунд расстояние до часовни, он приземлился у входа расправил рубаху и брюки и вошел внутрь. Часовня представляла собой небольшое помещение ромбовидной формы, убранство ее было выдержано в строгом мексиканском стиле и имело все необходимое для молебна. По всем четырем углам стояли лавочки для трех-четырех человек, посередине – амвон, над которым зависла огромная люстра в тысячу свечей. Блики пляшущего от зажженных свечей света играли на стенах часовни, создавая эффект шабаша. Стален прошел к амвону и услышал за спиной незнакомый голос со стальным звучанием:

– Стой, сын мой, тебе дальше нельзя.

– Кто это говорит? – спросил он.

– С тобой говорит твой внутренний голос, – ответил голос.

– Хм-м. Что за ересь, какой такой внутренний голос, я сам себе голос, – громко произнес Ёся.

– Я твой, Ёся, внутренний, раньше ты ко мне не обращался, но здесь место святое, здесь я сам к тебе обращаюсь. Ты меня слышишь, слышишь, – эхом повторил голос.

– Слышу, слышу, что тебе надобно, голос, говори прямо, – раздраженно произнес Стален.

– Сядь и слушай.

Стален сел на лавочку.

– Много веков назад, когда люди, как и ты, умели перемещаться по воздуху и когда они были все равны и в мыслях и в поступках, явился им Ленин. Он и тебе являлся, потому ты и обладаешь сверхспособностью, он, кстати, и Троцкину помог в его телекинезе. Так вот, явился и спросил у них, что желают люди для полного счастья. А они, несмышленые, ответили, что желают ходить по земле, размножаться, как зверушки, через половой контакт и растить детей своих, как он, Ленин, растит их. Поверил им Ленин в доброе начинание и пустил оных наземь, дабы возродить доброе дело, начатое им. Спустились летающие люди и стали размножаться. Сначала все было мирно и пристойно. Так прошло много столетий, и народилось много народу. Стали люди разбиваться на пары, потом на семьи, семьи на родовые гнезда, гнезда – на целые популяции. Так появились села, города и даже столицы вроде Мехико.

– Ну и к чему ты мне это все балаболишь? Я это и без внутреннего голоса знаю, так в Писании написано, – возмутился Стален.

– Слушай дальше и не перебивай. Так появились собственники мест обитания, но по закону все принадлежало создателю. Только забыли об этом люди, много воды с той поры утекло. И здесь началось противостояние одних людей против других. Они, как слепые котята, решили, что они теперь решают, что, где и как.

Стален поймал себя на мысли, что это он уже где-то слышал. Голос продолжал:

– И братоубийственная экспансия закрутила свой маховик.

– И к чему ты клонишь? – осведомился Стален.

– А к тому, дурья башка, что ты возжелал убить своего брата, Льва, который тоже под Лениным ходит, остынь, посиди, подумай и спроси у себя, так ли ты хотел прожить свою жизнь. Во крови и терроре или в любви и добре. И реши для себя: «Что такое хорошо и что такое плохо».

Стален задумался на мгновение и вдруг заметил, как с лавочки напротив восстал Лев. Маленький, тщедушный, с козлиной бородкой и впалыми щеками, он производил впечатление жалкого торговца газетами с улиц столицы, нежели великого оратора и идеолога революции.

– Поговорим? – осторожно произнес он.

– А чОм, Лев, мнЭ с тобой говорить? – Стален сдвинул брови. – Ты, сцуко, язвил и злил мЭнЭ, а теперь хочеШ, штоб я погАвАрил.

– А как ты хотел, Ёсиф? Я не так-то прост, как тебе кажется, – он посмотрел на люстру, она покачнулась и зависла под наклоном. Тысячи восковых капель моментально полетели на пол, с треском окропляя холодную плитку пола.

– Ты мЭне Этим не ИспугаИш, Лев, я твои штучки научился укрощать. Стален молнией взметнулся к люстре и одним облетом вокруг нее вернул ее на место. И сам тут же вернулся на свое.

– Да, Ёсиф, за долгие годы нашего знакомства, ты только совершенствовался в своем мастерстве. Но и я тут без дела не сидел, – он щелкнул двумя пальцами обеих рук, на цыганский манер.

В дверях часовни появилось несколько фигур крепко сложенных парней.

– Шо хозяин трэба? – сказал первый.

– Ми уси у вашому распорядженни, – сказал второй.

И тут Стален заприметил знакомое лицо. Среди юношей был портье. Тот самый портье, что еще намедни вместе с ним ел кактус.

– Эй, украинец, ты ли это, никак в толк взять не могу? – заговорил на славянском грузин.