Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– Добро пожаловать, гости дорогие. Наслышан, наслышан о событиях в столице. Признаюсь, мне не совсем понятна цель вашего прибытия, но я художник, и мне ни к чему вникать в распри политиканов. Я – анархист и пацифист, а посему хотелось бы спросить: чем могу служить? – поинтересовался Растрелли, укладывая речь в рифму.

– Нам необходимо разместиться у вас, мы прибыли к вам по рекомендации товарища Хвощова. Он должен был предупредить вас, – ответил Джежинский.

– Да, знакомое имя, встречался с таковым в университете, на факультете ботаники и биологии, зачет ему сдавать приходилось. Интереснейший человек. И все у вас такие в партии? – спросил Растрелли.

– О, да, у нас есть еще и поинтересней, один Ёсиф Стален чего стоит, – похвастался Филя.

– Ну, что ж, дорогие мои, коль вы пришли ко мне с миром, то и я к вам с миром. Размещайтесь, экономка моя покажет ваше место. Но прошу вас, господа, снимайте сапоги на лестнице, там, в парадной, есть тапочки, прошу их использовать, – наказал Растрелли.

– Будет все исполнено маэстро, – радостно согласился Филя.

Пройдя внутрь виллы, компания пролетариев переобулась и проследовала за экономкой Растрелли в правое крыло. Анфилада состояла из семи жилых и двух парадных помещений. Джежинский расселил бойцов и приказал отдыхать до утра. А сам, переодевшись в офицера царской армии, отправился в город.

Ё-бург встретил долговязого революционера теплым не по сезону вечером. Дул легкий горный ветерок. Обогнув набережную Городского пруда, Джежинский попал в Литературный квартал и, пройдя сквозь парк, вошел в Объединенный Музей Писателей Урала. Это была явка ССДРП. Искусно замаскированная под дочернее столичное сообщество «Лубянка-Андеграунд». Войдя в кабинет директора музея, он с важностью павлина приземлился в кресло и пристально посмотрел на сидящего за столом клерка.

– Товарищ Джежинский, какими путями к нам занесло? – удивленно спросил директор. – Вы бы нас предупредили, мы бы вас встретили, – тут же добавил он.

– Это абсолютно секретное задание, товарищ Макс, или как там вас, Андрей, или Михаил, или Смирнов. Вы так часто меняете свои клички, что мы в центре запутались, кто вы, Яков Михайлович, а конспирация, понимаете ли, не терпит промахов, – ответил Джежинский. – Доложите обстановку в вверенной вам губернии. Яков Михайлович почесал затылок и посмотрел на портрет Надежды Константиновны, висящий на стене, набрал побольше воздуха и выпалил, как на духу:

– Обстановка не ахти. Царские приспешники заблокировали все по всем фронтам. Почта их, телеграф тоже их, желдорвокзал забит сыскными ищейками. Возможно, они вас уже срисовали. Они вьются там с художниками, которые по первому приказу рисуют по памяти всех прибывающих в Ё-бург. Больницы, и те под их контролем. А вся моя организация трещит по швам, народец мелковат и трусоват, бежит, сцука. Но мы наладили голубиную почту с центром, да что я вам об этом говорю, вы же ее и наладили. Так вот, нам тут совсем худо. Революцией и не пахнет, в прямом и переносном смыслах. Думали, что из центра помощь придет, дак нет, не пришла. Вы вот приехали. Плохи дела, товарищ Джежинский, – заключил он.

– Плохи, говоришь? А что царь, как он, и главное – где. Мне Надя, тьфу, Надежда Константиновна, поручила перевербовать его на нашу сторону, – сказал Джежинский.

– Царь с семьей проживает в доме Ипатьева на Вознесенской горке, но я его с начала революции в столице не видал, жив он, али нет, мне неведомо. Но дом находится под усиленной охраной и вход в него невозможен, – ответил Яков Михайлович. – Уж и не знаю, как вам удастся переманить его.

– Ну, это моя забота, не зря же я в столице, а ты в Ё-бурге. У нас свои методы… – сказал Джежинский и задумался о сказанном: «А, какие же у нас свои методы, как я выманю его семью из этого Ипатьевкого логова. Да, видно, без Нади и Сталена мне не обойтись» и добавил:

– …Революционные, мы через детей его достанем. Я привез с собой сказочников, они-то и должны воздействовать своими речами на них.

– О, великое дело, когда такие умы решают такие вопросы, товарищ Джежинский. Но как к детям добраться, их я тоже не видел, – парировал директор.

– Тут, конечно, придется попотеть, – сказал Фил. – Но безвыходных ситуаций не бывает, у тебя есть телефон?

– Да, есть, но он на прослушке.

– Это не важно, Надежда Константиновна предвидела это и научила меня, как действовать в подобных случаях, – пояснил Джежинский.

Яков достал из-под стола аппарат и поставил его перед Филей. Тот поднял трубку и раскрутил рычажок. На другом конце раздался голос телефонистки:

– Слушаю вас.

– Соедините меня со столицей, с Главным управлением пчеловодства и медопроизводства, – это и был пресловутый Надин секретный ход, придуманный для конспирации. Девушка в столице получала приказ соединить с тем или иным абонентом на коммутаторе, где висели таблички с названиями управлений. Но соединение шло либо в кабинет Нади, либо к ее помощникам. Так, «управление пчеловодства и медопроизводства» отвечало центральному штабу революции, а, к примеру, «Центральное управление по сбору урожая Кубани» – ССДРП. И так далее. Причем девушка-телефонистка даже и не подозревала, что новые таблички имели двойной смысл. Произошло два щелчка, прежде чем ответила Надя.

– Здравствуйте, Вилена Ёсифовна, – приветствовал Джежинский Надежду Константиновну.

– Добрый вечер, Астроном Эдмундович, – ответила Пупская.

Раздался дополнительный щелчок и Джежинский понял, что включился жучок-перехватчик разговоров.

– Хочу вас предупредить, что пчелы даже в вечернее время не дремлют. Жужжат. А как у вас, Вилена Ёсифовна? – это означило: «Жучок включился. Нас подслушивают».

– У нас спят, цветов много, можно и расслабиться, – что означало: «Столица под контролем, врагов нет».

– Вот и славненько. Тут есть небольшая загвоздка. Я приехал сюда по обмену опытом, и вот что выяснилось. Наш подопытный улей, где расположилась основная пчела-матка со своим семейством, находится в абсолютно доступном взгорье и вроде как медоносит. Но, по утверждениям местных пчеловодов, мёда-то никто не видел, и причина в том, что сама матка окружена рабочими пчелами и трутнями, которые надежно защищают улей. И я не вижу другого выхода, как применить дым для нейтрализации трутней и выкуривания матки. Мед надо брать чистыми руками. Что вы об этом думаете, коллега? – раздался еще один щелчок, что говорило об отключении прослушки, но терять бдительность было смерти подобно, и разговор продолжился в конспиративном русле.

– Что я думаю, уважаемый Астроном Эдмундович? Думаю я, что вам на помощь нужно выслать специалиста по дыму. Скоро такой вернется из командировки, да вы его знаете, это грузинский пчеловод высшей категории Шмель Джугашмель, он вам поможет с дымом и выкуриванием, благо у него имеется опыт обкуривания пчел всевозможными методами, – ответила Надя.