Алексей Ефимов - Бездна

– То есть только в конце жизни можно понять, счастлив ли ты?

– Почему? Взгляните на нее сегодня: что скажете? Как живете? Сбылись ли мечты? Достигли ли целей? Или их нет и вы плывете по течению? Еще есть время что-то исправить.

Елена молчала.

– У вас есть мечта, которая кажется вам фантастической? – спросил он. – Такая, которую, в принципе, можно осуществить, но это будет очень непросто?

– Я хочу побывать в Австралии.

– Прекрасно! Когда?

– Скорее всего – никогда. Слишком дорого и далеко.

– Это один из кирпичиков вашего счастья. Отказываясь от одного, другого, третьего, десятого, двадцатого, мы рискуем не достроить свой дом. Я не шопенгауровец и не буддист и не считаю, что желания – это плохо и что надо избавляться от них, так как они источник страданий. Человек без желаний – не человек. Он невозможен. Это его природа.

– По вашему, счастье зависит от того, сбываются ли мечты?

– Я бы сказал так – общая величина накопленного счастья. Общее ощущение от прожитых лет. Главное – не ошибиться с мечтами. И еще надо уметь радоваться тому, что есть. Иначе вся жизнь пройдет в погоне за призраками. Проблема в том, что никто не знает, какова норма хотения – чтобы, с одной стороны, не уходить в монастырь, а с другой – не превращаться в маньяка, которому всегда всего мало и хочется большего. У каждого своя мера. У одного мечты маленькие, а у другого – большие. У одного материальные, у другого – нет.

– По-моему, у большинства мечты маленькие, и их много. Во всяком случае, у меня так.

– Это не хорошо и не плохо. И все относительно. Один видит себя героем страны, второй мечтает о мерсе, третий – о «Жигулях» или о ящике водки. Что же. Отлично! Если они счастливы и будут счастливы, что в этом плохого? Не все Рафаэли, Наполеоны и Достоевские. У каждого есть возможность быть счастливым. Правда, всегда есть риск упустить что-то более важное. Не зря ли растрачивают силы? Может, не видят лес за деревьями? Если же цель грандиозна, то все остальное неважно. Причем нужно быть одержимым, уверенным в ней на двести процентов и быть готовым на жертвы. В случае с целью всей жизни попытка только одна.

– Я должна вырастить сына. Это хорошая цель? – спросила она с улыбкой.

– Отличная. Я все больше склоняюсь к тому, что это единственный смысл нашей жизни и что от нас ничего больше не требуется. Все остальное – приманка природы. Но это всего лишь теория. Есть сотни других теорий.

– Мне эта нравится.

– Я пока не готов с ней смириться, хотя все говорит в ее пользу. Мы биологические организмы, мы часть природы, и почему наша цель должна отличаться от цели других существ? Все в нашем мире связано с волей к жизни. Мир – это и есть эта воля. Искусство, любовь, ненависть, трусость, героизм, эгоизм, – она всюду. Эволюция продолжается. Естественный отбор никто не отменял.

– А как же милосердие, сострадание? Как они вписываются в эту теорию?

– Есть разные мнения, но лично я склоняюсь к тому, что это все та же воля к жизни. Мы демонстрируем силу, когда помогаем слабым. И получаем от этого удовольствие. И поддерживаем свой род. Но, например, у Ницше были на этот счет другие соображения. Он презирал слабых. Он говорил, что не надо им помогать. Он дарвинист. Я его уважаю, но не готов с ним во всем соглашаться.

– Сколько людей – столько и мнений.

– Очень часто мы нетерпимы друг к другу. Критика – наше любимое дело. Если бы мы могли встать по ту сторону добра и зла, то сказали бы: «Он таков, какой он есть, и мы не боги, чтобы его судить» – но мы набрасываемся и критикуем. Мы самоуверенны. У каждого свой взгляд на мир. И мало кто знает, что все относительно. Нет ничего абсолютного, эталонного. Тем более в философии.

Они продолжили свой путь по скверу, усыпанному желтыми листьями.

– Я вас замучил?

– Да что вы. Мне интересно.

– У меня столько всего в голове, что если я с кем-то не поделюсь, есть риск взрыва мозга.

– Берегите себя. Если истины нет, то и не нужно зря напрягаться, так? – она улыбнулась лукаво. – Для продолжения рода это не требуется.

– Это не означает, что мы должны все бросить и делать детишек пачками. Природа продумала все от и до. В ней нет ничего лишнего. Это было бы слишком большой роскошью. Природа очень рациональна. Кто знает, чего хочет воля к жизни от каждого из нас? Даже то, что мы сами усложняем себе жизнь, может быть частью общего плана.

Через минуту они спустились под землю.

Это то место, где они расстаются. Она входит на станцию через стеклянные двери, а он идет дальше по переходу.

Завтра они встретятся.

Седьмого сентября две тысячи первого, в пятницу, все началось с того, что она опоздала на работу.

Выехав из дома на десять минут позже обычного, она застряла в длинной пробке на Красном проспекте. Две машины притерлись друг к другу и стали причиной пробки. Красный аварийный знак на асфальте, пульсация желтого, потоки машин на грани фола, толстопузый хмурый гаишник – а люди едут и смотрят. Не оторваться. Душа отчего-то радуется. Это сопереживание с двойным дном. Хорошо, что не со мной. С другими. Сегодня не их день.

Она опоздала на семь минут. Это был смертный грех. Она нарушила одну из заповедей «Хронографа» и своего внутреннего кодекса. Как требовать с других, если сама не безгрешна? Горячими волнами накатывает злость на обстоятельства и на себя. Но обстоятельства здесь не при чем, милая. Это все ты. Прособиралась. Если бы выехала вовремя, не опоздала бы.

Поздоровавшись с охранником без традиционной улыбки и споткнувшись на разбитых ступенях – черт! – она вошла в офис.

Первое, что она увидела – Олеся красит ресницы, открыв от усердия рот.

Это тоже нарушение правил. На лице Олеси появляется замешательство, зеркальце закрывается, тушь отправляется в верхний ящик, а ящик —

– Ши-и-и-х! Бум! —

задвигается.

Все это не глядя. Надо смотреть в глаза Ольге и приветственно улыбаться.

– Здравствуйте, Ольга Владимировна!

– Доброе утро, Олеся. Сделай, пожалуйста, кофе.

Она прошла в кабинет.

Доброе утро, мое черное кожаное кресло. Мы не виделись с тобой целую ночь. Ты у меня такое мягкое и удобное. Я откинусь на твою высокую спинку, вздохну и на одну минутку прикрою глаза. Я успокоюсь. Я соберусь.

Когда я открою глаза, я буду другим человеком.

…

Их было двое.

СЕЙЧАС?

Следом вошли еще двое, в гражданском.

Нет. Это всего лишь проблемы. Большие проблемы.

– Налоговая полиция. Капитан Алексеев. – Один из гражданских выставил вперед раскрытую красную книжицу.

– Старший налоговый инспектор Травкин, – второй тоже достал удостоверение. – Ольга Владимировна Зимина?

– Я.

Ей уже не было страшно. Перебоялась.