Алексей Ефимов - Бездна

После родительских поздравлений сделали паузу.

Затем тамада объявила бодро:

– Внимание! Слово предоставляется Алексею Орлову! Алексей Михайлович, прошу вас!

Сергей Иванович взглянул на Орлова. Он такой гладкий и приторный. Скорее всего, он укладывался в парикмахерской, с пенкой и лаком. Он здесь свой. Он человек потребления, обожающий лоск. А что у него внутри? Что за глянцем? Послушайте, как говорит! Как любит себя! Не для нее говорит – для себя. Отрепетировал перед зеркалом. Эффектно и гладко, но пусто. Скажи-ка лучше, друг сердечный, для чего ты живешь, не пустозвонь, а по-простому скажи. Чтобы производить впечатление? Чтобы тратить и зарабатывать? Может, ты прав. Если ты счастлив, кто упрекнет тебя в этом?

Оля болтает с Викой. Она часть этого праздника; пьет шампанское, расслабляется, в то время как ее гражданский супруг исподлобья смотрит на мир. Она хочет вернуть его к жизни, но он не выходит из образа.

– Тебе что-нибудь положить?

– Да. Овощного, пожалуйста.

– А греческого?

– И греческого.

– Как водочка?

– Горькая.

Его выбор напитка ее удивил, но спорить она не стала. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», – так она думала.

– А мне шампанского.

– И мне! – сказала Вика, протягивая бокал.

Какая она красивая! Как она улыбается! Эта улыбка – ему.

– Вам помочь? – Официант вырвал его из сладких грез.

– Спасибо, я сам. – Он сделал паузу. – Не возражаете?

Официант не возражал. Он удалился.

Последовала череда утомительных тостов. Тамада не давала вздохнуть. Официанты уносили несъеденное, чтобы вынести новое. Торжество набирало силу.

Когда пришла очередь Ольги сказать тост, ей пришлось подождать с минуту, пока в зале стихнет шум.

– Наточка!

В динамиках взвизгнуло. Люди поморщились.

– Наточка! – повторила она опасливо.

Она сказала несколько слов. Среди прочего она вспомнила, как они пили спирт в ординаторской, и поблагодарила родителей Наты за то, что у них такая прекрасная дочь. Потом она чмокнула дочь в щеку и вручила ей дизайнерские горшки для цветов, hand made, дорогие. Когда-то Крыленко была цветоводом, чем и был обусловлен выбор подарка, но сейчас он ее озадачил. Впрочем, она вмиг спохватилась, заулыбалась и расцеловала дарительницу. Глаза у нее были хмельные.

Из соседнего зала послышалась живая музыка, и тамада объявила танцы. На ее призыв откликнулись многие, в том числе Ольга.

Она встала со стула.

– Сергей Иванович, составите мне компанию? – спросила она. – Или вы как обычно?

Ее вопрос был риторическим. Она знала ответ.

– Мы как обычно

– Если надумаешь, приходи.

– Ладно.

Очистив совесть, она пошла к выходу.

Заметив, что хряк уставился на нее маленькими поросячьими глазками, он просверлил его неприязненным взглядом. Почувствовав этот взгляд, тот сначала коротко ткнулся осоловелыми глазками ему в лицо, а потом с тупейшим видом – в тарелку. Кушайте, мистер хряк. Ваша дражайшая – не огонь ваших чресел, да? Уже лет двадцать как нет? Вы друг другу подходите. Прекрасная пара. Гармония личностей.

Покончив с чиновником-боровом, он вернулся к раскопкам в жульене с грибами. Чувствуешь себя глупо, если сидишь просто так, не ешь и не пьешь.

– Сергей Иванович, вы почему не танцуете?

К нему обратилась Крыленко-старшая.

– Как-то не хочется, – ответил он коротко.

– В ваши юные годы надо, – она не отстала. – Пока ревматизм не замучил. – Так? – Она толкнула мужа в плечо: – Константиныч, мы-то что, а? Старые что ли? Покажем пример, а?

Тот кушал и улыбался.

Его решительно потянули вверх:

– Не высиживай птенчиков! Ну!

– Видели, а? – сказал он с какой-то особенной гордостью. – Пристала, мать, к человеку!

Он опрокинул стопку в рот, хрустнул огурчиком и поднялся. Они вышли из зала.

Места Вики и Ветренцева пустовали. Он пригласил ее на медленный танец. Он был серьезен и волновался. Он смотрел ей в глаза, а она улыбнулась ему как ни в чем ни бывало: хватит нам дуться, да? – и встала, протягивая ему руку.

Супруга порося тоже встала. Не танцевать ли идет? Ее муж жрет-пьет, а на дражайшую ноль внимания. Поднимет рыло, буркнет и дальше чавкает. Ему бы корыто вместо тарелки. Он даже не взглянул на нее. Как она дефилирует! Восхитительно! Будто кол проглотила, а вместо ног у нее ходули, на которых она чувствует себя неуверенно. Зафиксировав взгляд в одной точке, она едва сохраняет равновесие на каблуках. Зато у нее восемь колец на пальцах, сплошь бриллианты и цветные каменья в оправе из золота. Ее муж взяточник. Таким свиньям, как он, нравится грязь. Более того, свин считает, что все вокруг тоже свиньи.

Он не заметил, как к нему подошли.

– Разрешите вас пригласить?

Он вздрогнул от неожиданности. Еще не подняв голову, он знал, кто это.

Это Вика Ерохина.

Она улыбалась.

– Скорее пойдемте, пока играют «Hotel California», – сказала она. – Это моя любимая песня.

Он встал молча и как-то неловко. Его сердце отстукивало сто восемьдесят ударов в минуту, а верхнюю часть тела сковало. Но он хотел казаться спокойным.

Он зачем-то огляделся по сторонам.

Вика это заметила.

– Если вы ищите моего друга, то его нет, – сказала она с невинной улыбкой. – Он вдруг собрался домой и, пожалуй, уехал.

Она взяла его под руку:

– Вы Сережа?

– Да.

– А я Вика. Давайте сразу договоримся – не обращайте на меня внимания. Я взбалмошная – ой! Особенно когда выпью. А сегодня я выпила много шампанского. Ну, вы меня понимаете.

Она улыбается.

Словно стоишь на пороге рая и она приглашает туда. Невинность и грех. Обещание того, чего у тебя никогда не было. Желание, наслаждение и будущая боль после падения.

Он переступает порог.

Он с ней. Ее рука, обнимающая его руку, легка и уверенна.

Они дошли до дверей, как вдруг

– в зал вошел Ветренцев.

Они едва не столкнулись с ним.

В голове пронеслась холодная тучка, и он почувствовал, как Вика сжимает его руку. Ему показалось, что она улыбнулась. Какая это была улыбка, он не видел.

Он смотрел на Ветренцева.

На его каменное лицо.

В глаза.

В следующее мгновение, одарив его и Вику уничтожающим взглядом, тот молча прошел мимо них.

Вот так встреча. Ай да Вика! Не устроила ли она это маленькое представление? Улыбнулась ведь она. Улыбнулась…

Они вышли.

После рафинированного банкетного зала они оказались в другом мире. Здесь полумрак и цветомузыка. На сцене играет группа. У сцены танцуют пары.

Почувствовав, что он замедлил шаг, она потянула его за собой. Он отыскивал взглядом Ольгу. Наконец он увидел ее. Она танцевала с каким-то смазливым типом, который был моложе ее лет на десять. Танцевала со сладкой истоминкой. Тип лапал ее, что-то кричал ей в самое ухо, почти касаясь его губами, а она улыбалась.