Николай Семченко - Одиночество шамана

– Вода забурлила, будто кипяток, – продолжала рассказывать Кэку. – Я испугалась, кричать хотела, раскрываю рот – только хриплю, да что же это такое? Вдруг, гляжу, реки нет, оморочки нет, сижу я у какого-то камня. Большой камень, мхом весь зарос, а внизу дырка в нём проделана. Не иначе, думаю, дёкасо 68это. Из дырки махонький человек вышел, такой маленький, меньше куклы, но на моих глазах растёт, растёт – и вот уже старик стоит, смотрит строго, говорит: «Иди домой! Зачем сюда явилась? Возвращайся туда, откуда пришла!» Сказал – и пропал, а камень наклонился и дырку закрыл, я, может, и протиснулась бы в неё, очень меня тянуло в дёкасо, будто магнитом, но отверстия-то не стало. Поняла: рано мне уходить, ещё не всё сделала тут…

– Как же! – ободрила её Чикуэ Золонговна. – Скоро картошку копать надо, морковь дёргать, рыбу на зиму солить. Конечно, не всё ещё сделала. И халат свой новый ещё не расшила. Работы много у тебя, Кэку.

– Много, – кивнула Кэку и задумчиво спросила. – Откуда тот огненный шар взялся? Нет у нас больше шаманов.

– Последний шаман есть всегда, – не согласилась Чикуэ Золонговна. – Ты один раз комоко 69была, а он всегда комоко. Кто-то должен связывать наш мир с невидимыми мирами. Пусть этот человек не считает себя шаманом, но он всё равно умеет открывать вход . А если умеет открывать вход , то помогает людям, он и сам не знает, что помогает, так получается. Комоко спит, думает: видит сон, а это не сон, это правда. Он знает не зная, и делает не делая.

– Всё так! – подтвердила Кэку. – Я, как проснулась, лучше себя почувствовала. Хорошо, что пенсию сегодня выдали. Можно ткань на халат купить. Ты мне поможешь орнаментом его расшить?

– Конечно, – обнадёжила её Чикуэ Золонговна. – Самыми лучшими узорами твой халат украсим, Кэку. Не волнуйся!

Соседка умиротворенно вздохнула и ушла к себе в дом. А Чикуэ Золонговна в тот же день узнала: в пещере, которую считают священной, случился обвал. Большой камень, сорвавшийся с сопки, перекрыл вход в неё. Люди говорили, что из города должна приехать какая-то экспедиция ученых, которая попытается всё восстановить. В Сакачи-Аляне вроде бы постановили построить какой-то этнографический комплекс, и пещера будет в него входить.

А ткань для халата Кэку бабушка Чикуэ привезла из города Ха. Она всё-таки помогла Эдуарду Игоревичу, и на открытии экспозиции ей вручили от музея почётную грамоту – красивую, в деревянной рамке; можно повесить на стенку как картину.

Чикуэ Золонговна заходила в гости к Андрею с Настей, гостинцы для них привезла – соленую черемшу, вяленую кету, пакетик сушеных ягод черёмухи. Поговорили о том – о сём. Андрей между прочим сказал: ему частенько снится Сакачи-Алян; наверное, соскучился по настоящей природе – чтобы был берег реки, чистый песок, свежий воздух, зеленые деревья, никогда не угоравшие, как городские, от выхлопных газов автомобилей. И какие-то люди всё время снятся – и знакомые, и вовсе ему неизвестные: приходится им помогать, утешать, смеяться и плакать вместе с ними. Иногда, просыпаясь, он чувствует себя страшно уставшим, будто прошёл пешком несколько десятков километров или какую-то тяжёлую работу сделал. Но встанет с постели, разомнётся, выпьет чая и, глядишь, всё проходит. А тут недавно Настя его озадачила. «Ты, – говорит, – так смеялся во сне! Я даже проснулась. Поняла: тебе снится что-то очень весёлое. Хоть раз возьми меня в свой сон. Обещаю: во всём тебя слушаться в нём буду, помощницей стану…»

– Комоко, – сказала Чикуэ Золонговна.

– Что? – переспросил Андрей.

Чикуэ Золонговна смутилась. Она совсем не хотела произнести это слово вслух. Но как же получилось, что сказала? Трудно объяснить, что оно значит.

– Не обращай внимания, – сказала она. – Это я хотела спросить: и что же ты ответил Насте?

При этом она лукаво подмигнула сидевшей рядом с ними Насте, а та ответила за Андрея:

– Он сказал: «Ладно, детка, я возьму тебя в свой сон!» Но только знаете, что он ещё заявил? Чтоб я ничего не боялась. Мол, мир гораздо удивительнее, чем мы его себе представляем. А я в этом была всегда убеждена.

Чикуэ Золонговна подумала, что Настя пока ещё ничего не знает, всё у неё впереди. А ещё подумала: хорошо, что эта девушка любит Андрея, а он любит её. У них обязательно всё получится, потому что они нужны друг другу. Но, подумав так, она почему-то одёрнула саму себя: «Ох, какая я старая и скучная! Даже мысли у меня самые обычные, ничего нового в них нет. Наверное, я забыла, что такое любовь…»

Она вздохнула. А Настя сочувственно улыбнулась:

– Соскучились, наверное, по дому?

– Да, – сказала Чикуэ Золонговна. – Как бы хорошо человек ни путешествовал, ему всегда хочется вернуться туда, где он живёт. К тому же, меня старуха Кэку ждёт. Я ей обещала помочь халат сшить.

Когда она ехала обратно в Сакачи-Алян, снова случилось необычное происшествие. На дорогу вышел малыш в белых одеждах. Он улыбался и что-то лопотал себе под нос. Водитель чертыхнулся и затормозил автобус: «Что за наваждение! Этот пацан тут прописался, что ли? Который раз вижу его тут. И, главное, непонятно, откуда берётся и куда пропадает: вот он был – и нету…»

Чикуэ Золонговна знала, кем был малыш. Она закрыла глаза, благоговейно сложила ладошки вместе и прочитала про себя древнюю благодарственную молитву. Если ребёнок не покинул этот мир, значит с Землёй всё пока в порядке. Значит, на ней есть любовь. И есть последний шаман, который, может быть, и не хочет называться так, но который знает: от того, как он живёт, о чём думает и мечтает, зависит, что будет с планетой и всеми её мирами.

А, может быть, подумала Чикуэ Золонговна, в этом смысле каждый человек может быть шаманом – избранником духов?

Она открыла глаза, поглядела в окно. Там, где только что стоял малыш, ветер лениво гонял по асфальту желтый березовый лист.

сэвен (другое написание: сэвэн) – деревянный божок

юкола – сушеная красная рыба

камлать – значит, исполнять ритуальный шаманский обряд

ямха – пояс

омоль-ямха – ремень, который делается из кожи лося

кангора-ямха – железные побрякушки в виде конусов, которые подвешиваются на железных кольцах к ремню

толи – шаманские медные круги

сеон – дух

хала – род

эму-хала – в значении: однофамильцы

мэрген – богатырь

янгпан – то же, что и шаманский пояс