Алексей Олексюк - А76 (сборник)

«А что, если…» – мелькнуло вдруг в голове, но ещё до того, как я успел обратить эту мысль в слова, нешуточный озноб ободрал мне спину до самого позвоночника.

1. Путь конквистадоров

– Прикинь, Андрюха, у меня опять комп полетел! – Грис стоял на пороге комнаты с початой бутылкой «спрайта» в руке; он только что влетел сюда с улицы и от его рыхлого тела исходил жаркий запах слегка пыльного асфальта. – Ты куда собираешься?

– На Кудыкину гору.

– Я тебя чисто как друга, а ты…

– На деревню дедушке, – уже беззлобно вздохнул Андрюха, продолжая уминать никак не застёгивающийся рюкзак. – Дед у меня помер. Вон, телеграмма утром пришла… Главное, вовремя: отец в Англии, мать с головой в своей диссертации, брату некогда, а мне на каникулах делать больше нечего, как только переться чёрт знает куда чёрт знает зачем!

Грис несколько ошарашено опустился на стул, отчего его грузная фигура приняла форму груши.

– Так ты на похороны едешь?

– Нет, за наследством.

– Квартира?

– Если бы! Квартиру давно уже продали. Он в доме престарелых жил. Теперь комнату его освобождают, просят забрать оставшиеся вещи.

– Антиквариат?

– Ага. Небось рухлядь какая-нибудь: иначе растащили бы втихаря без нас…

– Когда едешь-то? – вдруг обеспокоился Грис.

– Завтра утром.

– Завтра? Постой, мы же договаривались насчёт пива?

– Без меня, – сухо отрезал Андрюха.

– Слушай, Федерикович, – подскочил со своего места Грис, – а давай я с тобой съезжу за компанию, а? Заодно и пива попьём по дороге?

– Сколько раз тебе говорить, что я Фёдорович, а не Федерикович! Андрей Фёдорович!

– Не-е-ет, какой же ты Фёдорович? Папу как зовут? Федерик Павлович. Значит ты – Андрей Федерикович, – Грис так затрясся от смеха, что забулькала недопитая бутылка «спрайта». – А, может, ты и не русский вовсе?

– Заткнись, пожалуйста! – огрызнулся Андрюха.

– Слушай, Федерикович, тебя с таким отчеством первые попавшиеся скинхеды пришибут.

Грис покатывался со смеху: дразнить товарища ему доставляло неизъяснимое удовольствие.

– Нет там скинхедов, – тощий долговязый Андрюха угрожающе навис над низкорослым обидчиком, который тут же «выкатился» от греха подальше в прихожую. Слегка отдышавшись, Грис хлебнул «спрайта» и сказал уже примирительно:

– Что ж это за место, где даже скинхедов нет?

– Какая-то тмутаракань. Не знаю толком, где она находится.

– Поездом едешь?

– Нет, автобусом. Туда поезда не ходят.

– Я с тобой, – решительно заявил Грис: ветер дальних странствий вскружил ему голову. – Всё равно комп «сдох», пиво отменяется, – чем ещё заняться приличному человеку в большом городе?

– О’кей, – устало махнул рукой Андрюха. – Только не опаздывай. Встречаемся ровно в восемь на автовокзале. При себе иметь деньги на билет и что-нибудь пожрать, поскольку путь предполагается неблизкий, а придорожных кафе по пути – не предполагается.

– Слушаюсь, мон женераль, – отозвался обрадовавшийся Грис. Он осторожно открыл входную дверь, выскользнул за неё и уже оттуда, с безопасного расстояния выкрикнул:

– Так что передать скинхедам насчёт отчества?

– Иди ты… – только и успел огрызнуться Андрюха прежде, чем щёлкнул дверной замок.

2. Сиеста во вторник

Автобус, резко приняв к обочине, остановился у синего знака с наименованием населённого пункта. Андрюха лихо соскочил на горячий щебень, и лёгкое облачко пыли, всколыхнувшееся у его ног, мягко осело белёсым налётом на новенькие летние туфли.

Следом, отдуваясь, вылез вспотевший Грис. Дверь закрылась. Автобус медленно покатил дальше по растрескавшемуся от старости асфальту.

«Ну и где здесь что?» – подумал слегка оглушённый нахлынувшей тишиной Андрюха, оглядывая ряды типично провинциальных домишек, которые, слегка подбоченясь, в свою очередь с нескрываемым любопытством изучали приезжих глазницами подслеповатых окошек. На небе не было ни единого облачка; полуденный жар плавил густую синеву, стекавшую к горизонту дрожащими полосами горячей краски. Лёгенький, едва ощутимый ветерок робко шуршал в тополиной листве, но толку от его шуршания было мало. Посёлок вымер. Только на скамье в тени дощатого забора сидел одинокий гражданин весьма сомнительного вида: весь какой-то помятый – и лицо, и старый, потёртый на локтях пиджак, и стоптанные кроссовки, и даже клетчатая кепка на голове.

– Ты это серьёзно? – спросил Грис, уловив направление взгляда своего товарища.

– Абсолютно.

Ни малейшего доверия «помятый» гражданин у Андрюхи не вызывал, но поскольку больше вокруг не виднелось ни души, волей-неволей приходилось иметь дело с тем, что было в наличии.

– Простите, вы не подскажите, где находится дом престарелых? – спросил Андрюха, придав своему голосу максимальную степень дружелюбия.

Нагловатый воробышек, дотоле увлечённо клевавший шнурок на кроссовке «помятого» гражданина, вспорхнул на ближайший куст сирени. Сам же гражданин с ощутимым физическим усилием поднял взгляд, и Андрюха сразу же пожалел о заданном вопросе.

– У-уди-и-и! – кулак с сизой татуировкой на костяшках завис в сантиметре от Андрюхиного лица, а затем обессилено рухнул вниз.

– Простите, – зачем-то извинился Грис, оттаскивая друга на середину улицы.

Смачно рыгнув, «помятый» гражданин принял первоначальное расслабленное положение. Нагловатый воробышек соскочил наземь и стал бочком подбираться к его кроссовку.

– Пойдём дальше: может, кого-нибудь ещё встретим, – предложил Грис, обливаясь потом от неимоверной жары.

– Так нет же никого! – съязвил в сердцах Андрюха, но пошёл-таки вслед за другом по не асфальтированной улице к видневшейся вдали небольшой площади, окружённой одно и двухэтажными купеческими особнячками, едва различимыми за плотной садовой зеленью.

«Что ж, Гришка прав: в центре посёлка больше вероятность встретить прохожих», – подумал Андрюха.

Намокший воротник его рубахи, как наждак, нестерпимо тёр шею. Капли горячего пота то и дело скатывались по спине. Тяжёлый дремучий воздух наваливался ватной тяжестью сзади на плечи, дышал в затылок перегаром. На душе было муторно, как после дневного нездорового сна. Андрюха облизнул пересохшие губы и почувствовал солоноватый привкус. Теперь он шёл впереди, а Грис сосредоточенно пыхтел сзади, отгоняя от себя соблазнительное видение зеленоватой бутылочки «спрайта».

Впереди, у перекрёстка, показалась колонка. Андрюха направился к ней, но его опередила женщина с красным пластмассовым ведром. Скрученная в тугую косицу струя воды, сверкая на солнце, гулко ударила о дно порожнего ведра, и Андрюха почувствовал на своём лице и руках холодные мурашки тонкой водяной пыли.