Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый

– Эти слова я могу вам повторить ещё раз. Я не знаю, крещёный вы или нет, но думаю, что это сейчас особого значения не имеет. Мои коллеги говорят, что лечение вашими методами богопротивно. Поверьте, я не разделяю этого мнения. Если люди вашими стараниями выздоравливают, а я знаю, что в некоторых случаях вам удавалось даже предотвращать оперативное вмешательство, то вы делаете богоугодное дело и Господь вам помогает.

– Благодарю вас за добрые слова, отец Михаил. Если честно, то я очень часто перед началом лечения чего-то серьёзного обращаюсь за помощью к нему.

– Вот видите! А говорите, что вы неверующий. Я хочу сделать вам подарок, – он достаёт образок и подаёт мне. – Вот, возьмите. Это Николай-чудотворец. Пусть он вас хранит и помогает в ваших праведных делах.

– Спасибо, отец Михаил! Спасибо…

От нахлынувшей благодарности я не могу ничего больше сказать.

Отец Михаил, видимо, правильно понимает меня.

– Благословляю вас, сын мой, на дела ваши праведные. Пошли вам Господь успеха в вашем нелёгком труде на благо страждущих. Пошли вам Господь здоровья и сил, чтобы могли вы нести свой крест. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа… Аминь…

Он троекратно крестит меня образом и отдаёт его мне.

– Отец Михаил, а можно вас попросить об одной услуге?

– Конечно!

– Можно ли отслужить… за здравие Кирилла Сергеевича Золотова?

– Ваша заявка уже в третьей сотне, Александр Николаевич, – улыбается он. – Обязательно отслужим.

Выхожу из церкви. Как это прекрасно! Моя заявка уже в третьей сотне! Значит, людям не всё равно, значит, люди всё понимают и не осуждают.

Всё собрано. Вещи стоят в большой комнате, готовые к транспортировке. Документы готовы. С экипажем я договорился. До чего хорошие люди!

Сегодня Кирилл Сергеевич будет прощаться с коллективом больницы, потом будет прощальное застолье у Дмитрия Ивановича с Надеждой Михайловной. Решили делать там, поскольку, если делать у нас, то убраться уже времени не будет. А завтра – в путь! На крыло…

Ох, только бы Кирилл Сергеевич это всё выдержал! Я представляю, что у него сейчас творится внутри, если даже мне не по себе.

– Ну как вы, Кирилл Сергеевич? – захожу в комнату, где он, стоя у своего письменного стола, просматривает какие-то бумаги. Видимо, свои записи.

Он поднимает на меня взгляд. Молча смотрим друг на друга.

– Понятно… – тихо говорю я, подхожу к нему и мягко обнимаю его за плечо.

– Тяжело, конечно, Сашенька… Но я стараюсь держаться молодцом.

Да уж… Если бы так… Зайдя со спины, чтобы он не видел, осторожно манипулируя, стараюсь поправить его энергетику. Понимаю, что, к сожалению, имею дело с непростым случаем. Хорошо, что мой пациент увлёкся своими делами. Ну вот… Похоже, стало получше. Кирилл Сергеевич глубоко вздыхает и поворачивается.

– Ну что? Закончил свои пассы? – улыбаясь одними глазами, спрашивает он.

Понимая, что раскрыт, делаю ещё несколько движений с особым энергетическим старанием.

– Теперь закончил.

– Признаюсь, стало получше. Даже лёгкость странная появилась. Спасибо. Ты, Сашенька, наверное, прав. Мне сейчас это нужно, чтобы всё выдержать…

В больнице, в ординаторской, Кирилл Сергеевич обходит своих сотрудников и прощается с каждым за руку. Глаза его предательски блестят. И это вполне естественно. Я тоже прощаюсь. С Николаем Фёдоровичем и Петькой обнимаемся. С Верой Петровной даже троекратно целуемся. С Таней только чмок в щёчку.

– Ну ладно, – тихо произносит Кирилл Сергеевич. – Я всегда всех вас буду помнить. Вы даже не представляете, как я вам благодарен за то, что вы со мной здесь работали. И мне всегда будет вас не хватать… А Саше я завидую: он-то ещё не раз сюда к вам приедет…

Я всегда удивлялся его способности сказать мало, но самое главное. Вот и сейчас сказано именно так.

Ой… А это что ещё за нежданчик? Входит глава местной администрации.

– Здравствуйте, – здоровается он, оглядывая всех в помещении.

Публика здоровается в ответ.

– Прошу минутку внимания, – обращается ко всем глава и достаёт какой-то предмет из портфеля. – Дорогой Кирилл Сергеевич! Наш муниципальный совет за ваш тридцатилетний труд присваивает вам звание «Почётный гражданин посёлка Булун» и награждает вас нашей почётной грамотой! Спасибо вам за всё, что вы сделали для нашего посёлка.

Собравшиеся аплодируют. Кирилл Сергеевич принимает почётную грамоту, как это теперь принято, в новомодной деревянной рамочке.

– Спасибо… Спасибо… Очень тронут, – смущённо бормочет он. – Честно говоря, это первая моя награда…

При этих словах у меня внутри всё сжимается. Такой врач! Столько сделал! И его не оценили. Хотя кто не оценил? Власти? Ну что ж… Власти у нас оценивают только тех, кто к ним поближе. Тех, кто подальше, им не видно. А раз не видно, то нет и повода. Так вот у нас…

– Счастливого вам пути! – глава администрации растягивает губы в улыбке. – Успехов вам! А вас, Александр Николаевич, будем ждать к нам снова.

Значит, до него донесли всю информацию. Вот и хорошо.

– Я обязательно буду к вам приезжать, – повторяю я обещание и сегодня пожимаю его протянутую руку.

– Ещё раз счастливого вам пути и до свидания! Извините – дела! – и он скрывается.

Молчим и переглядываемся. Однако… Неожиданно.

– Ладно… – тихо произносит Кирилл Сергеевич, прерывая затянувшуюся паузу. – Схожу в палаты… Надо тоже попрощаться. Николай, пойдём со мной.

Я с ними не иду. Мне тяжело наблюдать эту процедуру. Господи! Помоги ему всё это пережить!

В квартире Дмитрия Ивановича застолье. Здесь все, кто наиболее близок Кириллу Сергеевичу. Теснимся все за одним столом, как тогда, когда мы приехали сюда с Ванькой. Только настроение другое.

– Так! Беру бразды правления в свои руки! – Кирилл Сергеевич встаёт. – У нас сегодня совсем не панихида. Может быть, это, наоборот, – моё второе рождение. Нас с Сашей впереди ждёт трудная, но интересная работа. Вы знаете, я люблю такую работу. Поэтому давайте-ка все нас поздравляйте! И ещё. Надеюсь, современными средствами, которые тут пока недоступны, мне здоровье на Большой земле поправят и я смогу прилететь к вам в гости. Понятно?

За столом начинается оживление. За нас поднимают рюмки, желают успехов в дальнейшей деятельности… Кажется, пронесло.

Вот и аэродром.

Вещи сложены в приличную стопку. Большинство, конечно, книги. Антошка сидит в знакомой ему сумке, в которой я его таскал в больницу. Кот на удивление спокойно воспринял посадку в сумку и всё дальнейшее. Я даже смог нести его в этой сумке на руках, перед собой, потому что остальные вещи сразу же разошлись по рукам провожающих. Сейчас его усатая башка торчит из сумки рядом с моей щекой.

– Граждане пассажиры! – кричит бортинженер Женька. – Прошу вас и ваши вещи занять места в нашем брюхе! – Женька вечно как начнёт…