Аслан Кушу - Гончарный круг (сборник)

Северная Голодная степь, Бетпак – Дала – однообразный и скудный ландшафт, суровый край, отдающий в сердце холодком и беспросветны унынием. Созерцая ее из окна поезда, Гумер был твердо уверен, что его городского жителя, в этой серо-бурой и солончаковатой степи не ждет ничего хорошего. И мчались, мчались от грохочущего состава, и будто то бы вон, с ужасом, из гиблого места, вдаль сайгаки и тянул свою заунывную песнь старый казах в проезжавшей у дороги повозке.

– Азия, Азия, что за безобразие, – бренчал на гитаре рядом сопризывник в советскую армию Валерий Кирнос.

И в самом деле, – безобразие! – прилег Гумер.

Шел дождливый октябрь 1984 года. Слякоть была на всем пути: в Краснодаре, Грозном, Астрахани, Алма-ате – везде, грязь и всепроникающая сырость.

– Ну и шутки у нашего райвоенкома, – выглянув в окно, зябко поежившись, протянул Кирнос. – А говорил в Кремлевский полк призывников с высшим образованием набирает. Обманул! Теперь, небось, подметать нам в лучшем случае стартовые площадки где-нибудь на Байконуре.

– Тебе-то что переживать, – потянулся Гумер, – ты кашевар высшей квалификации – в армии специалист нужный, а вот куда определят меня, режиссера в этой Тмутаракани, ума не приложу.

На станцию Сарыкаган эшелон прибыл далеко заполночь. Над ней было чернильное небо, а вокруг, как и везде, едкая сырость. Под команды сержантов, быстро и коверкая читавших фамилий призывников, они рассредоточились по колоннам воинских частей, в которых предстояло служить. Гумер и Валерий снова оказались рядом. А потом был марш – бросок по полной «выкладке» с чемоданами, рюкзаками, переметными сумами, еще набитыми неоприходованной снедью.

На втором километре колонна в две сотни новобранцев стала выдыхаться, из нее полетели крики: «Хватит, командир, тормози! «Уймись!», «Дай передохнуть!». И Гумер почувствовал в этом не только усталость и злобу, но и испытанный впервые новобранцам шок от обязательности подчинения чужой воле. Сержант же в ответ ехидно заметил: «А вы на бегу отдыхайте, «молодые». Запыхавшаяся колонна откликнулась дружным и благим матом…

В часть прибыли утром. Их встретили обшарпанная казарма, несколько позевывающих на завалинке солдат, одетых, кто и во что горазд, как партизаны, пасущийся на территории верблюд.

– Вешайтесь, войска! – крикнул им один из старослужащих. – Вас ждет тут такая тоска.

– Добро пожаловать в соединение «страна дураков», в часть «поле чудес»! – расшаркался другой.

– Да пошли вы! – бросил кто-то из колонны. «Деды» в ответ заулюлюкали и засвистели.

– Солдаты Отчизны, – презрительно хмыкнул Кирнос, – ветераны Пунических войн, мать вашу!

А потом потянулись дни курсов молодого бойца. Они учились наматывать портянки, подшивать воротнички, поддерживать в порядке обмундирование и амуницию, зубрили устав, текст присяги и, естественно, впитывали местный армейский сленг.

Так, Гумер узнал, что слово «чамора», часто упоминаемое офицерами и сержантами, означает нечто иное, как неопрятный солдат, а почти однокоренное «шамором» – быстрей, «фофанами» называли несобранных солдат, «бурыми» – дерзких, смелых, а зачастую просто нарушителей устава. «Фазан», «черпак», «дедушка» были определениями срока службы, а «чипок» – солдатским кафе.

Через месяц в торжественной обстановке они приняли присягу и настал день распределения одних по ротам, а других – в сержантскую школу или учебные центры подготовки военных специалистов.

– Кирнос, – школа младших командиров, – скомандовал в тот день сержант, – Фарзалиев, – поварская!

Валерий сделал шаг вперед, а потом недоуменно поинтересовался: Товарищ сержант, я технолог приготовления пищи высшей квалификации, зачем вам кого-то на повара учить.

– Разговорчики! – одернул его тот.

Затем в сержантскую школу вызвали и Гумера.

– Не пойму, совсем не пойму, – шепнул ему Кирнос, – в этой армии и их приказах нет никакой целесообразности и логики.

– Нашел где их искать, – ответил Гумер, пожалев, что поторопился в поезде обнадежить его на службу по гражданской специальности.

– Вешайтесь, войска! – вновь проводили их окриками разнузданные «деды». – Наш «Майли-Сай» похлеще Бухенвальда будет!

«Майли-Сай», легендарная на весь Среднеазиатский военный округ «учебка», отличалась железной воинской дисциплиной и небывалой муштрой. Поговаривали, что для этого были весьма веские причины. Раннее «Майли-Сай» располагался в одноименном городе в соседней Киргизии и не обременял своих курсантов безукоризненным исполнением присяги и устава. В результате случилось ЧП – несколько курсантов изнасиловали местную девушку. Реакция разгневанных киргизов была адекватной – за ночь была вырезана целая рота. «Учебку» спешно перевели в Казахстан, закрутили в ней гайки до первого скрежета, а название, став почти зловеще – нарицательным, осталось.

Конечно же, таких баек – страшилок в те времена ходило по армии предостаточно, но то, что в киргизском Майли-Сае произошло что-то особенно трагичное, не оставляло сомнений – нынешняя казахская «учебка» была под особым контролем маршала Колдунова, командующего ПВО СССР. И не было ни одного учебного периода, чтобы он не нагрянул в нее нежданно-негаданно и не навел бы здесь, как говорится, шороху.

Вот в таком месте и предстояло постигать азы боевого мастерства Гумеру и Валерию. Сюда и привезла их, в закрытый город Заозерск, «чугунка» – одноколейная железная дорога.

– Город мрачных снов, – констатировал Гумер, обозревая разбросанные по степи, словно после хаотичного броуновского движения, серые многоэтажки.

А чего же ты хотел? – задумчиво сказал Кирнос. – Здесь ничего не строили с любовью, на всем след рук подневольных и равнодушных солдатов стройбата.

«Майли-Сай» же встретил новобранцев, как проблесковый маячок, в этом сером и мрачном городе. Добротные белоснежные казармы с просторными окнами и такая же столовая с богатой оранжереей. На плацу ни спичинки, а вокруг стенды с элементами строевой подготовки, играющие свежими красками.

Но первые впечатления от «Майли-Сая» были испорчены, едва их колонна пересекла плац. Почти, чеканя шаг, к ним направился старший лейтенант со свирепым лицом и рявкнул:

– Кайметов, Кирнос, ко мне!

– Кажется, и здесь мы будем неразлучны, – сказал Валерий.

– В соответствии с «железной» армейской логикой, – ответил Гумер, – наши фамилии начинаются на «к».

Секунд при этом диалоге было достаточно, чтобы разъярить офицера, чья команда не была выполнена мгновенно.

– «Ко мне!», «Отставить!», «Ко мне! «Отставить!», «Ко мне!» – злобно и ошеломляюще запыхтел он.