Александр Филиппов - Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)

В коридоре было малолюдно, а у двери кабинета доктора Бушмакина и вовсе мялся единственный парень, поблескивающий массивным золотым перстнем-«болтом». Покосившись на пригорюнившегося юношу, майор вздохнул злорадно, решив про себя: «Так-то, мол, расплачиваются некоторые за сытую, безмятежную жизнь, в которой находятся деньги на такие вот бессмысленно-огромные перстни…»

Через минуту парень скрылся за дверью кабинета, сменив вынырнувшую оттуда миловидную дамочку в строгих старомодных очках, делающих ее чем-то неуловимо похожей на жену Валентину, и Самохин с запоздалым раскаянием вспомнил, что лечат здесь не только венерические болезни и ничего постыдного в посещении диспансера в общем-то нет…

Когда наступила очередь Самохина, он шагнул в кабинет, прикрыв за собой дверь, и оказался перед застеленным белой скатеркой столом, за которым восседал высокий, благообразный доктор в тщательно отглаженном медицинском халате и высоком накрахмаленном колпаке, напоминающем корону.

– Подойдите ко мне, – барственно поманил пальцем Самохина доктор, – показывайте…

– Ч-что? – растерялся майор.

– Что согрешившие вроде вас мужчины здесь показывают? – снисходительно улыбнулся доктор.

Покосившись на молоденькую сестричку, мывшую в раковине какие-то гремучие медицинские причиндалы, майор кашлянул нерешительно.

– Ничего, не стесняйтесь, друг мой, здесь все врачи, – игриво подбодрил его доктор.

– Да я… Николай Артурович, не по этому… Мне бы с вами наедине переговорить…

– Понятно, понятно, как же, – картинно замахал руками доктор, – тут все, как вы изволите выразиться, по этому… Снимайте, показывайте, мне некогда.

– Как шкодить – так все они орлы! А тут стеснительность нападает! – встряла в разговор медсестра и не оборачиваясь передернула возмущенно плечами.

– Да нечего мне показывать! – разозлился Самохин. – Из следственного изолятора я, насчет сына вашего!

Прервав на лету свой картинно-возмущенный всплеск руками, доктор застыл, словно сдаваясь в плен, и, оставив игривый тон, стрельнув глазами в сторону медсестры, прошептал:

– Мы же на сегодняшний вечер договаривались… Я к тому времени все приготовлю… – и попросил громко: – Надечка, оставьте нас на минутку. Видите, товарищ стесняется…

Медсестра в досаде звякнула стеклом в раковине, стянула упруго щелкнувшие резиновые перчатки, сказала мстительно:

– Стесняться надо было там, где раньше штаны скидывали…

– На-дя-я… – укоризненно покачал головой доктор и, проводив медсестру взглядом, опять обратился к Самохину, на этот раз озабоченно, вмиг утратив свой гонор и вальяжность: – Так что случилось? Где Валерий Леонардович?

– Какой… Леонардович? – в свою очередь удивился майор.

– Валерий Леонардович Скляр, капитан, или кто он у вас там по званию.

– А-а… – догадался Самохин, перехватывая инициативу, шагнул мимо неуютной, предназначенной для посетителей табуретки, прихватил стоящий в сторонке стул с расслабляюще изогнутой спинкой, пододвинул вплотную к доктору, сел плотно, по-хозяйски водрузив локти на врачебный стол и подперев подбородок руками, пристально и проницательно, как киношные сыщики, посмотрел в глаза собеседнику: – Вот об этом сейчас вы, Николай Артурович, мне и расскажете. Что у вас за дела такие с начальником оперчасти следственного изолятора?

– А вы – кто? – растерялся доктор.

– Служба внутренних расследований, – жестко отрекомендовался майор, поднеся близко к лицу Бушмакина и тут же захлопнув, едва не защемив докторский нос, удостоверение в красной корочке. – Советую вам быть со мною откровенным. Естественно, что о нашем разговоре не должен знать никто. Разглашение для вас, сами понимаете, чревато… Итак, как вы познакомились со Скляром?

Бушмакин задумчиво потер переносицу, стянул с головы колпак, поставил его бережно, как вазу, на стол и сразу сделался меньше ростом, старше, обнажив окруженную серебристым венчиком седины лысину на темени и макушке.

– Как познакомился? – посмотрел в потолок, припоминая, доктор, потом вздохнул обреченно: – Обычно, лечился он у меня… Дело молодое, все эти связи неразборчивые… Я надеюсь, вы понимаете, что речь идет о врачебной тайне?

Самохин сосредоточенно кивнул.

– Клиентура у меня, знаете ли, обширная, – продолжил, понизив голос, Бушмакин, – разные люди попадаются. Все мы, знаете ли, не без греха. Иной раз… – доктор молитвенно поднял взор к потолку, – естественно, сюда они не приезжают. Приходится проявлять отзывчивость, понимание. Кое для кого это вопрос жизни и смерти! Однажды начальник большой, из вашей, кстати, системы, обратился. Я его в служебном кабинете осматривал, как бы на дому… Оказалось, ничего страшного, ложная тревога. Так он после этого перекрестился, достал из ящика стола пистолет, показал мне и говорит: если бы вы, доктор, у меня сифилис обнаружили – вот бы чем я себя вылечил…

– И благодарность таких пациентов не знает границ, – подсказал Самохин.

– Ну почему же, – развел руками Бушмакин, – скрывать не буду, существует определенная такса. Препараты импортные, спецобслуживание – это, конечно, недешево. Но и я не крохобор. Недавно дама приходила, она в нашем городе в длительной командировке, на курсах усовершенствования находится. Коллега по медицине, знаете ли… Ну и попала в неприятную историю. А деньги на исходе. Плачет, стала цепочку золотую с шеи снимать, возьмите, мол. Что ж я, не человек, что ли? Помог бесплатно…

– А Скляр – тоже в такую… ситуацию влип? – нетерпеливо перебил майор.

– Ну конечно… Я ж говорю – молодость. А потом, когда у меня сын… попал, по глупости… паренек он хороший, безобидный, на втором курсе юридического учится. Сам хотел… м-м-да… милиционером стать! Я, понятное дело, хлопотать кинулся. А тут и Скляр вдруг объявился. Я и знать не знал раньше, где он служит… Рассказал мне, какой ужас в следственном изоляторе творится. Пообещал, пока я тут с адвокатами кружусь, к судье подходы ищу, сыну содействие оказать, взять под защиту, чтоб не обидели там…

– Не бесплатно, конечно, – догадался Самохин, вспомнив затравленный взгляд паренька-очкарика из двухсотой камеры.

Доктор скорбно поджал губы, кивнул.

– Сколько? – напирал майор.

– Десять тысяч.

Самохин присвистнул.

– Человек я, как вы, наверное, догадываетесь, не бедный, но сразу такую сумму собрать не смог. Пять тысяч отдал неделю назад, еще пять тысяч пообещал сегодня.

– Кому деньги отдали?

– Ему… Скляру. И сегодня он должен прийти.

– Сюда?

– Не-ет… В десять вечера в баре «Есаул». В центре города, у кинотеатра «Луч», знаете?

– Знаю, – сказал Самохин, хотя в барах отродясь не бывал и никогда ими не интересовался. – Как деньги передадите? Из рук в руки?