Константин Кропоткин - Сожители. Опыт кокетливого детектива

– Ко мне ходит помощница по хозяйству, – сказала Лиза, заливая воду в свою чашку.

– У нее тут немного работы, – сказал я, – Квартира не очень большая.

– Дарима еще гладит, готовит немножко, иногда моет окна. Всегда что-нибудь находит.

– Какое интересное имя, – сказал я, – татарское?

– Она из Сибири.

– А что готовит? – спросила Манечка, – Пельмени, наверное.

– Разное. Сайки, лазаньи, а еще милое блюдо под названием… я все время забываю его название… «силуэты». Это как манты, только не совсем манты. А к вам кто ходит?

– Никто, – сказал я.

– Могу порекомендовать, – наклонив голову немного по птичьи, вильнув белым куколем волос, сказала Лиза, – Берет немного, работает хорошо, не ворует. Ей как раз деньги нужны. Дарима ждет ребенка.

Только беременной Даримы в нашем цирке-шапито не хватало, подумал я, и, вдруг заскучав, отпросился в туалет.

Я был только гарниром в этом доме. Лизе захотелось поговорить с Манечкой. Они друг другу понравились, хотя общего не имели ничего. Они не были даже противоположностями, чтобы притягиваться.

Туалет был оклеен обоями под дерево, а возле унитаза лежала высокая стопка журналов по дизайну. На титульной странице самого верхнего журнала быд изображен золотой нос, растущий прямо из белой стены.

– Вы влюблены? – донесся до меня голос Лизы; двери в доме явно были фанерными, а стены – картонными.

– Не знаю, – сказала Манечка.

– Если вы влюблены, то вы знаете, а если нет….

– С одной стороны он мне нравится, но с другой…, – Манечка помолчала, – Ну, переспала – а теперь и понять не могу. Все так сложно.

– В любви нет ничего сложного.

– А вы любили?

– Да.

– А он что?

Лиза ответила не сразу.

– Нет, он меня не любил…. Сначала. А дальше было поздно. Я спасла ему жизнь, так получилось, вытащила из одной… заварушки. Спасла ему жизнь и убила свою любовь.

– Разве так можно? – уверен, что в этот момент Манечка обескураженно захлопала глазами.

– Когда он сделал мне признание, я слышала в его словах только благодарность, а это не самая плодородная почва для сильных чувств. Я ему не поверила.

– Эх, – Манечка крякнула, – я б сейчас винца хряпнула, люблю такие истории под вино слушать.

– Вина нет, но если наш кавалер сходит…. Магазин тут недалеко. Где он кстати? Не умер на толчке-то?

– Кавалер! – завопила Манечка, – Бухла ледям купишь?

Пора было выбираться. Спустив для вида воду, я вышел из туалета, а минут через пять-семь стоял в магазинчике на первом этаже Лизиного дома и покупал неведомое мне «шато», надеясь, что оно будет по-девичьи сладким.

Сухое. Вино оказалось сухое, но Манечка не особенно злилась – за время моего отсутствия он узнала о Лизе нечто такое, что ее окончательно покорило.

В биографии Лизы по моим прикидкам было много покоряющих моментов: и в Чечне служила, и в дурдоме наблюдалась, и работала охранницей в парке культуры, и дралась с хулиганами, а в одного из них влюбилась…. Я знаю ее историю – я видел ее в форме десантника на встрече десантников, а вскоре в наряде сумасшедшей феи в гейском клубе, а память на лица у меня хорошая, а еще у нас нашлись общие знакомые, а еще в моем распоряжении была неплохая редакционная база данных, а еще у меня был веселый шеф, которому втемяшилось найти чеченскую трансуху и поведать о ней миру, а мне хватило глупости сказать, что я ее знаю, а затем достало ума, чтобы заявить, что уплыла сенсационная рыбка в неведомом направлении – не мое это дело превращать адскую жизнь в ад еще больший, а что такое, как не ад на земле, жизнь нелепой Лизы Бедной в этом злом огромном городе? И пусть хоть что там рассказывает трансвеститка о блаженстве библиотечной тиши, где прячется она и восполняет пробелы образования .

Лиза выставила два бокала (плохо помытых, но я постарался не приглядываться). Сама от вина отказалась.

– Мне нельзя, могу соскочить, – пояснила она без лишних подробностей.

– Отлично. Мне больше достанется, – сказала Манечка, – не страшно будет по подворотням одной ходить.

– Боитесь?

– Ага.

– Это ты-то? – сказал я, – Да, ты как заорешь, от тебя любой хулиган сломя голову побежит.

– Так то хулиган, – возразила Манечка.

– Слышали про убийство в клубе? – неожиданно спросила Лиза.

– Еще бы, – сказала Манечка, – Я там даже была. Вот же ужас.

– Да, я видела…, – сказала Лиза и добавила, – по телевизору.

– Тебя и по телевизору показывали? – спросил я толстуху, – В криминальной хронике?

– Если хотите, – перебила меня Лиза, – я могу показать пару приемов самообороны. Это очень просто.

– Хочу! – сказала Манечка и решительно опустошила бокал.

Я тоже выпил, а затем Лиза пару раз пошвыряла меня на цветастые циновки, вынуждая укоризненно покачиваться на стенах кукол-марионеток, пыльных и грустных.

Манечка пила, хлопала в ладоши, ахала, а затем, внимая советам, норовила ткнуть мне растопыренными пальцами то в глаз, то в ноздри, а то и заехать пяткой в пах. Я планировал себе роль гарнира в этой девичьей трапезе, а превратился в мальчика для битья.

Вот и устраивай после этого толстухам сексуальную жизнь, пыхтя, с тоской думал я.

Через невыносимое множество минут барышни устали, а бутылка опустела – и мы распрощались (Манечка сердечно, а я, скорее, сдержанно).

– Приходите, – сказала бедная Лиза. Грим ее слегка подтек. Как ни просты были приемы по выколачиванию из меня пыли, кое-какие усилия потребовались и бывшей десантнице.

– Всенепременно, – сказал я, мысленно вздохнув: господи, как же тяжело быть терпимым и всепонимающим, когда тебя по полу валяют. Как же!….

– Классная баба, – сказала Манечка, бодро зашагав к проезжей части, где мы планировали поймать такси.

– «Баба», – иронически подхватил я.

– Корчит из себя такую леди, но видно, что наш человек. Я про ее мужика не очень поверила, думаю, она лесбиянка.

Я усмехнулся.

– Но если ко мне не пристает, то все в порядке, – добавила Манечка, – Как она почтальона-то? Эх!

– Нет, – сказал я, – С такой особой – как на пороховой бочке. Если человек однажды перешел границу, дорожка-то ему известна.

– Ты о чем?

– Ни о чем.

– Выкладывай, не то знаешь…, – она остановилась и приняла стойку, которой ее только что научила Лиза.

Подумав недолго, я выложил. Но не потому что побоялся получить пальцами в ноздри.

И потому, что не хочу выдавать историю Лизы всем подряд, повторять свой рассказ я сейчас не стану, обойдусь ключевыми словами: армия, Чечня, дурка, библиотека….

– Жалко мне ее, – дослушав, сказала Манечка.

– А мне нет, – сказал я.

– Почему?

– Лиза заслуживает не жалости, а уважения. Она – хозяйка своей судьбы.

– И что?

– А то. Люди живут, как попало, как-то учатся, как-то женятся-выходят замуж, поступают работать туда, где ближе и удобней, стареют, помирают, едва ли соображая, что просрали единственное, что им дано.