ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

К корпусу не спеша направлялся мужчина, рядом с ним, шаг в шаг, семенила крупная рыжая собака. Надо же, отметила про себя Мила, здесь можно проживать со своими питомцами. Да, у провинции есть свои преимущества. Подойдя ближе, мужчина заговорил с Милой, шутливо жалуясь, что за время своего пребывания так и не завёл себе подругу, кроме этой собаки, которая ходила за ним по пятам, отбивая охоту прекрасного пола знакомиться с ним. Мила была поражена – собака оказалась бездомной!

– Никакая женщина на свете не сможет заменить бескорыстную любовь такого прекрасного существа, – сказала она мужчине.

Перед ней на стройных высоких лапах стояла крупная, великолепная бело-рыжая колли с узкой аристократической удлинённой мордой, стоячими изящными мягкими ушками и шикарным пушистым хвостом, не виляющим угодливо, а спокойно лежащим вдоль мохнатых задних лап. Слова о ней были ею услышаны и поняты абсолютно правильно. Собака пристально посмотрела на Милу карими глазами, спокойно подошла и подсунула свою морду под её ладонь для ласки. Взгляд карих глаз колли напоминал ей о чём-то до боли родном и печальном.

«Господи! – подумала она. – Помоги ей выжить и найти опору!»

На следующий день Мила узнала, что собаку называли Эльзой. Настоящего имени никто не знал. Она появилась на территории санатория около года назад и постоянно выбирала по своей интуиции мужчину, чтобы сопровождать его по всем предписанным процедурам и прогулкам. Местные говорили, что год назад приезжего хозяина, интеллигентного старичка, увезли в больницу. Так собака и осталась одна. А мальчишки до сих пор помнили, какими золотыми медалями была увешана собачья шея.

К её судьбе не все были равнодушны. Королевская колли была единственной породистой и беспризорной собакой в стае дворовых хозяйских псов, сбегавшихся, как по звонку, к корпусам санатория после завтрака, беда, полдника и ужина за лакомыми кусочками, которые щедро летели из рук насытившихся людей.

На следующий день колли не появилась, и Мила с огорчением узнала, что мужчина, которого она сопровождала, уехал. «Не взял, – подумала она, – а собака надеялась… Теперь страдает где-нибудь в укромном месте». Через пару дней, выйдя после завтрака из корпуса, она увидела колли, сидящую вдали от стаи дворовых псов, которые на лету хватали куски еды, жадно лязгая зубами. Долетавшие до неё куски она подбирала с земли не торопясь. Из рук брала только от избранных. Если к ней подходил человек, который ей не нравился, она сразу отходила в сторону. Рядом с собаками, чуть поодаль, крутилось множество котов и кошек с котятами. Все уживались на время получения корма, как дикие звери в жаркие сухие дни во время священного водопоя.

Главное, – давала Мила себе установку, – не приручать, не кормить (слава богу, есть кому подать), не ласкать, – одним словом, не давать надежды. Сейчас холодный март, скоро весна, а там и лето не за горами. Продержится до тепла, а там, глядишь, кто и возьмёт. Уж больно хороша, деликатна и умна, хотя не для всех эти качества являются преимуществом. В моду стали входить собаки без интеллекта, с тупой агрессией, со взбитыми каменными мышцами, с мёртвой хваткой акульих челюстей, подозрительных ко всем живым существам и униженных страхом перед властью хозяина.

Мила с нетерпением ожидала, когда колли выберет себе мужчину для сопровождения, чтобы вновь исполнять свой долг, живя иллюзиями короткого призрачного собачьего счастья. Правда, её не покидало чувство, что колли ведёт за ней дистанционное наблюдение. Она упорно делала вид, что этого не замечает.

Именно здесь, в Старой Руссе, первый раз в жизни на её глазах происходила великая метаморфоза природы – перерождение дряхлеющей зимы в чудодейственную весну. Старинный парк из породистых могучих деревьев с маленькими березовыми чащами, прозрачными, как плетёные кружева, на фоне голубого неба, дышал миллиардами набухающих почек, к которым стремилась жизнь по кровеносным артериям стволов и ветвей из земли, обласканной тёплыми лучами ослепительного солнца. На проступающей чёрной бархатной земле живописными белыми узорами сверкали заснеженные ледяные проталины. Вороны с учёным видом важно изучали чёрные островки растаявшей земли, выклёвывая живой корм. Щебет птиц, переживших зиму, становился с каждым днём сильнее и радостнее. Ночи сверкали звёздами и лунным светом, который, казалось, проникал сквозь шторы и стены, завораживая и тревожа душу. По утрам парк сверкал и искрился божественным инеем до появления полуденного солнца на безоблачном бирюзовом небе. На оголённых ветвях мощных деревьев под густою небесной синевой качались тёмными шарами многочисленные опустевшие гнёзда. «Почему их так много?» – недоумевала Мила.

И вот в один из дней она неожиданно услышала громкие разноголосые крики огромной стаи птиц. Они затмили собою всё небо. Как по команде, стая чёрных птиц то взлетала, то опускалась на ветви деревьев, перелетая с дерева на дерево. Через некоторое время к первой стае присоединилось ещё несколько. Затем птицы стали рассредоточиваться по всем гнёздам, крича, порхая, радуясь, скандаля и дерясь за гнёзда. Это были перелётные грачи. Восторг от увиденного застыл солёным комом в горле у Милы. Хрестоматийная картина Саврасова «Грачи прилетели» ожила на глазах.

Волнение от происходящего в природе и пронзительный лунный свет не давали ей спать в эту ночь. Она подошла к окну, очарованная серебристым неземным светом. Взгляд упал на землю, и она вмиг похолодела. Там на снегу под горящим фонарём сидела колли, неотрывно смотря на её окно. Мир потускнел. Всепоглощающая жалость стала разливаться по её телу, вонзая острые стрелы в ноющее сердце. Страшное одиночество живой души, окружённое застывшим молчанием ночных звёзд, обдало ледяным дыханием. Ей стало стыдно за своё тепло, сытость и защищённость. «Всё, – сказала она себе, – я пропала, все выстроенные преграды и уловки рухнули, как карточный домик».

Утром перед завтраком она, как обычно, вышла, чтобы пойти в павильон выпить минеральной воды. Колли уже ждала её у входа. Как ни в чём не бывало, она засеменила рядом, вошла с ней в застеклённый павильон, уставленный редкими декоративными цветами и растениями, дождалась, когда она осушит стакан, и повела её из павильона. Идя впереди, колли постоянно косила взгляд в её сторону, предлагая следовать за ней. Проходя заледеневшие за ночь лужи, она разбивала их лапой и пила из них воду. Мила, как привязанная, ходила по её тропам с засохшими серо-бурыми волнообразными камышами, по живописным перелескам вдоль минерального озера со старыми сгнившими мостками, ощущая морозную свежесть, утреннюю тишину и первобытный покой. Им было хорошо вместе. Мила говорила с ней обо всём. Сказала собаке, что она – Руса, и это имя ей к лицу. Руса сразу же стала откликаться на своё имя. Будто по часам, Руса привела её на завтрак, по-деловому устроившись недалеко от корпуса.