Павел Козлофф - Кавалер умученных Жизелей (сборник)

– Бабуля, – спросил Миша поутру, – ты сонники вечно читаешь. И что, сны сбываются когда-нибудь?

– Если, Мишаня, приснится тебе что-то о постороннем, что с ним должно произойти, а тебя не касается, то такой сон может быть вещим, и сбудется. Тебе когда что приснилось?

– Этой ночью.

– Не про тебя?

– Да, вроде, нет.

– А сегодня у нас четверг. Так сон на четверг сбывается всегда.

В Москве, на улице Большая Дмитровка, есть здание с неброским, строгим и внушительным фасадом. Здесь знаменитый музыкальный театр. Открылся он под руководством Станиславского и Немировича-Данченко, потом стал «имени» великих мастеров. Кто постоянно ходит в оперу, на все балетные спектакли, с любовью называют его «Стаси к».

Театр сохранил свой исторический фасад, но в ЗАКУЛИСЬЕ поселился двадцать первый век. Классический балет, шедевры оперы стало возможно оснастить эффектами 3D. По слухам, там поставили коллоидный реактор, для синтеза наночастиц того, что прежде было тайною великого искусства. А небольшой андронный коллайдер подвели под фундамент, чтоб первыми придти к суперсимметрии творчества. В чертогах Храма поменялась атмосфера.

Артистам балета и оперы, кто, как ни грустно, «отслужил» искусству и выходил на творческую пенсию, вручали «корочку» со званьем ВЕТЕРАН, бессрочный пропуск через служебный вход.

Однажды приезжала балерина, оттанцевавшая в театре двадцать лет и переехавшая жить в Иерусалим. Бесспорный ветеран театра. При ней был взрослый сын, израильский артист балета. Её, конечно, пропустили вместе с сыном, поскольку мать хотела: «чтобы мальчик посмотрел на наши гримуборные, где мы задерживались после представлений, вели беседы, отмечали дни рожденья и премьеры. На наш, простите. Наш любимый дом».

Но, в ту же воду? Дважды?

Она не отыскала прежних гримуборных. Ей показали что-то вроде офисов, где всё смотрелось, словно в парикмахерской. Чужие «раздевалки», в имидже HIGH TECH, встречали гостью абсолютным равнодушьем.

К экс-балерине подлетела пожилая костюмерша. Не просто было распознать в этой уверенной матроне застенчивую, скромную девчушку, пришедшую в театр тридцать лет назад «учиться одевать артисток». Пенсионерка сильно оживилась – ведь рядом оказался человек из «тех времён».

– Я часто вспоминаю, – умилялась балерина, – после спектакля никуда мы не спешили, сидели с рюмкой чая в гримуборных допоздна. Сейчас всё так же?

– Какое там, – отозвалась «матрона». – Такого нет уже давно.

Она растрогалась при встрече через много лет. Как театральный человек нашла слова, какие балерине и хотелось бы услышать:

– Да что вы, вы – театром жили. А нынешние – ходят на работу.

Приезжая танцовщица взгрустнула. Всплыл в памяти речитатив из «Пиковой». Вернулась с бала старая графиня, и сетует:

«Повеселиться толком не умеют. А бывало…»

Потом заезжий «ветеран» немало сокрушалась, что театр уже не тот, да и Москва – огромный, сумасшедший город.

Ей ли не знать, что значит – вжиться в образ? Актерствовать – расхожая привычка. Привыкнув к театральной маске, иные умудряются носить её всю жизнь.

Но как нелепо забывать, что нынче молодость другого поколения. А наша – где-то рядом, в прошлом веке. В котором «лучше пели, танцевали, веселились.».

Зато мы научились вспоминать.

Дмитрия Китаенко встретили аплодисментами, как только дирижер появился в оркестровой яме и двинулся к пульту. Он был одним из лучших оперных маэстро, с породистым лицом, горящим взглядом. К тому же – очень артистичен.

В канун 1977 года в «Стасике» была премьера «Пиковой дамы». Маэстро торжественно встал за пульт, проделал ауфтакт (так именуют дирижерский всплеск руками), какое-то мгновенье выждал тишину.

Он выдал музыкантам столько импульсов и чувств. Проникновенно, страстно зазвучал Чайковский.

Удивительный тогда поставили спектакль. Что пели очень хорошо – не может быть сомнений. Но стремительность сценического действия просто поражала. Будто промозглый петербургский ветер, в порывах музыки Чайковского, страницу за страницею нес пушкинскую повесть со сцены в зрительный зал. Зачем стесняться утереть слезу – ведь в полночь на Зимней канавке господствует буря.

Все поздравляли режиссера Михайлова, несли цветы, не отпускали со сцены. Да и сам Лев Дмитриевич не мог не улыбаться – он чувствовал, что «получилось».

Мучительные поиски, находки. Озарения. Раскрыть свой замысел певцам, и добиваться, чтоб он воплотился. Чайковский, Пушкин. Нет, сначала Пушкин. Нет, Чайковский.

Забегая вперед: «Пиковая дама» Михайлова давно стала классикой оперной сцены.

Тогда же Лев Дмитриевич был рад, что «всё получилось». Но «Пиковая дама» ещё долго не отпускала его. Порою возникало, словно отголосок:

Созрела у Льва Дмитриевича постепенно мысль, что настоящему художнику, когда он в творческом процессе постоянно, судьбою предначертаны три взлета. Преобразилась в нем загадочная повесть Пушкина. Он верил – режиссер Михайлов должен сделать три спектакля, что станут ярчайшими событиями в музыкальном мире. Две постановки он уже осуществил.

Первой выигрышной картой Льва Михайлова была «Катерина Измайлова» Шостаковича. Он, уже главный режиссер театра, мог бы держаться за «проверенный материал». Когда бы ни талант и смелость, что заставляли его двигаться к вершинам не по проторенным дорогам.

«Леди Макбет Мценского уезда» с триумфом возвратилась из изгнания, где оказалась по указу Сталина, когда в «Правде» вышла разгромная статья «Сумбур вместо музыки», а Шостакович чудом не попал в лагеря. Новаторский спектакль вошел в репертуар. Михайлов доказал, что самобытный язык Шостаковича именно музыка, и музыка прекрасная. Премьера Михайловской «Катерины Измайловой» состоялась в 1963 году.

В семьдесят седьмом вышла «Пиковая дама». Лев Михайлов, народный артист РСФСР, с этой премьеры стал не просто знаменитый, а выдающийся советский режиссер.

Через год у Льва Дмитриевича был юбилей. Редкий случай, когда оперному режиссеру только пятьдесят, а создал уже столько замечательных спектаклей. И две жемчужины – «Катерина Измайлова» и «Пиковая дама». Между одной премьерой и другой – разрыв в четырнадцать лет. А главный спектакль ещё впереди. Быть может, лет через пятнадцать.

В то время Советский Союз начал готовиться к летним Олимпийским играм. Строительство в Москве велось огромное – спортивные объекты, олимпийская деревня. Столичным театрам предложили подготовить культурную программу.