Павел Козлофф - Кавалер умученных Жизелей (сборник)

– Я сам не знаю толком, может дядя?
А тётка говорила, что отец.
В событьях невозможно разобраться. —

Наина выбрала одну из ярких книг,
Что были на столе небрежной стопкой.

– Взгляните – предпоследнее изданье, —
И гостю через стол передала.

– Хм, детектив, – и он взглянул, кто автор.
– Я Катерины Рупской не читал.
Какая-то, видать, подруга ваша? —

– Нет, я. Иначе скучно жить.
А Рупская – так это псевдоним. —

– И что же, уже много настрочили? —

– Четыре книги. Скоро будет пять.
А может – шесть, если о вас хотите. —
– Тогда я вам и вправду расскажу.
Писательнице будет интересно.
Но уговор – пока об этом не писать. —

– Я лишь тогда, даю вам слово, напишу,
Когда вы мне не просто разрешите,
А с просьбой обратитесь – написать. —

И он рассказывал такое – «уши вяли».

«Вот, Абрамович – он служил под Киржачем.
Так городишко, у Владимира под боком.
Родители его погибли рано,
Но в жизни не оставили дядья.
Сначала жил в Ухте, у дяди Лейбы,
Потом Абрам позвал его в Москву,
Где Рома школу среднюю окончил.
И вышел тут же воинский призыв.

Назваться Абрамовичем не сложно,
Родившись в те года под Киржачем.
Никто и не подумает придраться.

Представь себе – идет солдат в отгул,
А девки – уже ждут у караулки.
И крутится отгульная любовь,
А сколько из гулящих залетает?
Вот отпрыскам и ляпают порой:
«Да, что ты, ведь твой папа – Абрамович.
Лети ты в Лондон и добейся ДНК».

А тут ещё история другая.
В то время, у уже прошедших службу,
Был принят, что ли, «дембельский аккорд».
Солдаты, возвращаясь на гражданку,
Для части, что была родным их домом
В течение всех долгих двух годков,
Обязаны полезное что сделать,
Чтоб память о них долгая была.
И без «аккорда» по домам не отпускали.

И вот, Роман Аркадьич со друзьями
Должны очистить от деревьев лес,
Размером, что футбольная площадка.
Да что я – поле, целый стадион,
А может – просека для будущей дороги.
И от того, как быстро всё исполнят,
Зависело, когда их дембельнут.
Расчистят лес, и сразу по домам.
А где такие силы – напрягаться?

И вот, Роман такой придумал план.
Он поле раздербанил на делянки.
А возле части, полчаса ходьбы,
Совхоз животноводческий страдал,
Не зная, чем грядущею зимою,
Коровники удастся отопить,
И прочую домашнюю скотину.
Да и самим не светит околеть.

Когда Роман пожаловал с идеей,
Чтоб мужики делянки раскупили,
И лес с них заготовили себе —
Они не знали, как благодарить.
В три дня расчистили участок, словно плац,
Ещё деньгами кучу отвалили.
Он деньги на три части поделил:
Армейскому начальству, как и надо;
Ребятам, остававшимся служить,
И дембельской бригаде – на дорогу.

Романа Абрамовича хвалили:
«Какой, – все говорили, – светлый ум!».

– Так он уже тогда, мудрец безусый,
Всё сделал, словно чистый бизнесмен, —
Порывисто тут вставила Наина.
– А кто же что ещё про это скажет?
И Пушкин ведь в пятнадцать лет писал:
«Утешься ты, о мать градов России».

– Да вы с Натальей, жаль – она больна,
Как будто бы свалились с книжной полки.
Она про вас – Виссарион Белинский,
Вы – строчу мне из «Царского Села».

– Я эту аналогию привел,
Чтоб Абрамовича поступок обозначить.
Запоминающимся «дембельским аккордом»
Роман Аркадьич свою службу завершил.

История имела продолженье.
С другим набором действующих лиц.

Тогда ещё российские рок-группы
Искали, где участок на природе,
Чтоб летом провести там фестиваль.
Не знаю я, откуда прозвучало,
Услышан был, да и подхвачен клич:
«Давайте-ка поедем под Владимир.
Ведь там леса безумной красоты,
И кто-то земляничную поляну,
Размером, как огромный стадион,
Расчистил, что пеньки одни остались.
Так это – чтобы публике сидеть.

Мы строим пару-троечку эстрад,
И с них фанатов творчеством насытим.
И все приехали. И даже Макаревич.
Он предложил устроить дайвинг-клуб,
В том месте, где Киржач впадает в Клязьму,
Расчистить если всё и углубить.
Конечно же, приехал «Мумий Троль».
И лидер их сказал определенно,
Что в здешних заповеднейших местах
И тигр мог популяцию повысить.

Арбенина приехала с Верленом,
И в группе с ними был ещё Рембо’.
Наина уточнить хотела: «Рэ’мбо».
Рассказчик настоять сумел: «Рембо’.
Они ей составляли бэк-вокал,
Солировали в рок-балладе «Кошка».
Шевчук, и все ребята ДДТ,
На акцию протеста прикатили —
Прошла молва, что вырубают лес.
Нелепость слухов скоро прояснилась.
БИ-2 прислали саунд-трек на диске,
Они никак приехать не могли….

Наине вдруг наскучил балаган.
Откинулась на кресле с чашкой чая,
Не думая пришельца тормозить.
Меж тем – он будто лекцию читал.
Сидел спокойно, не меняя позы.
И живо разворачивал рассказ,
Без взглядов на реакцию хозяйки.

Наина вклинилась в момент одной из пауз
И тихо задала прямой вопрос:
– Так значит вы – «сын лейтенанта Шмидта»,
Сменивший имя в свете наших дней?

Роман открыто глянул на Наину.

– Ну, знаете ли, после ваших слов…, —
И тут же белозубо улыбнулся.
– Я только и могу ответить – да. —

– Но есть же у тебя какое имя?
Не звонкое, но всё-таки – твоё? —

– Конечно же. Михайло Ломоносов.
Для самых близких – просто Билли Гейтс. —
Хозяйка дома поднялась из кресла,
И вышла в тень, к открытому окну.
И тихо прошептала: «Вечереет».

– Ну, я тогда, пожалуй, что пойду.
Простите, если что сказал не так. —
Он к выходу пошел неспешным шагом.
– Я вижу – вам не очень интересно, —
«Владимирский мужик» сказал в дверях.
– Зовут меня Арсений Петухов.
Но это тоже кто-нибудь придумал.

– Наверно, я должна теперь сказать. —
Наина вдруг торжественные ноты
Почувствовала в голосе своем. —
Как Пушкин. Мол: «Ступайте себе с богом».
Но, дайте посмотреть – который час?
Мне кажется, что время позволяет.
Свою историю для вас я написала.
Но распечатывать? Интимные страницы?
Хотите если – дам вам прочитать
Написанное прямо с монитора. —

– В безумном темпе Тины Канделаки.
Где ваш компьютер? —

Они быстро устремились
По лестнице в рабочий кабинет.

Экран мгновенно вспыхнул заголовком:
«Роман для Абрамовича». Стихи.