Павел Козлофф - Кавалер умученных Жизелей (сборник)

– Спасибо за прекрасное названье. —

– Но ты же не сказал, что Петухов.
Не хочешь ли вина, пока читаешь? —

– Сухого красного, немного – в самый раз.
Ты трогаешь своим гостеприимством. —
Арсений рьяно принялся читать.
Но всё же, не взирая на вино,
Лицо его порою было грустным.
Когда он прочитал про горы Альпы,
И сон, что все сомненья убирал,
Наине даровал всегда напиток,
Искусно приготовленный врачом,
Часы сказали – время истекает.

– На сколько же тогда вас раскрутили? —
Не удержался он задать-таки вопрос.

– Отлично, что не надо объяснять.
Меня-то он нагрел – да это бог с ним.
Супруга так сумел он развести,
Что мы сейчас на грани разоренья.
Одно названье – психотерапевт. —

– Так помощь моя всё-таки нужна? —

– А вы решили – приступ вдохновенья.
Писать всё, чтобы дать вам оценить. —

Арсений стал весьма сосредоточен.
Такого выражения лица,
Наина прежде у него не наблюдала.

– Ты говоришь – когда приедет муж? —
Арсений начал с ходу строить планы.

Наина тут нажала на “Samsung”:
«Любимый? Я немного беспокоюсь».
Потом сказала: «Пусть он съездит сам.
А я приеду взять тебя с заправки».

– Я еду на заправку встретить мужа. —

– Так завтра. Не подбросите меня?
Я сам за руль садиться не хочу.
Увидите, кто у меня напарник. —
– Подброшу. —
И отправились в гараж.
Арсений сразу двинулся к воротам,
Чтоб сразу после выезда подсесть.

И выехал «зелёный носорог»,
В вечерний час смотревшийся, как чёрный.

– Так ваша «Бесконечность» не ушла?
Я думал – нету «бабочки-малютки». —

– У Пушкина всегда такой конец:
«А перед ней разбитое корыто».
“Infnity” с тех самых пор моя.
Хранителем единства с Томми Ганом. —

– В горах, на скалах, настоящий друг
Сумел увековечить вашу память? —

– Конечно. Высоко, где облака. —

Дорога округлилась поворотом.
– «Лэнд Круизер» уже встречает нас, —
Заметил он машину на проселке.

Арсений попросил: «Притормози.
И с вами на сегодня распрощаюсь.
А парень у машины – Леонид,
Мы часто с ним работаем в тандеме.
Подумаю, до завтра будет время.
Конечно, если это не порыв,
И завтра не услышу: «Что за дело?». —

– Послушайте, Арсений, всё всерьёз.
Одной мне не под силу разобраться.
Вы мне поможете? —

– Я завтра подойду. —

Когда уже и Глеб совсем уснул,
Да и сама почти что сном забылась,
К Наине вдруг пожаловала мысль:
А как же теперь выглядит она?
Сторонним и совсем нейтральным взглядом?
«Наверное – уверенная дама,
Шагнувшая к расцвету красоты.
А может – перезрелая бабёнка,
С потугою – казаться молодой».

И мысли отразились ту же в слове,
Проверенном, написанным другим.

В «Романе Абрамовича», в конце,
Где сказано: «подумала она»,
Она писала, что подсказывала память:

Теперь исторгну (я не помню) жгучей всех?
У пьяного поэта (точно) – слезы,
У пьяной проститутутки (вряд ли) – смех».

Как всё же удивил её пришелец!
«Я видела, когда ты пил вино,
Читал мой бред, и, показалось – плакал.
Ведь ты поэт, Арсений Петухов.
Наталья – проститутка, это точно.
Родителям – приедут – расскажу».

– … Васильев достигает результаты,
Что люди, вроде здравые в уме,
Себя ему на блюдце преподносят? —

Они в то утро сели на веранде.
Ведь солнце предвещало жаркий день.

– Как сказывала мудрая прабабка, —
– Наина чуть прищурила глаза,
– Важнейшее в делах у афериста,
(Без этого недостижим успех) —
Портфолио высоких репутаций.
А наш психолог этого достиг.
Он как оракул для доверчивых людей,
Готовых слушаться и делать, что он скажет. —

– Но вы же через это пробрались?
Особое чутье? Счастливый случай? —

– Я думаю – счастливое чутье.
С тех пор моё доверчивое сердце,
Вдруг стало индикатором сомнений.
Что нам порой рисуют всё не так.
Артем Семенович меня хотел настроить
На преданных подручных – порошках,
И вырубить сознание таблеткой.

Но я не находилась «под рукой»,
Лечилась, так сказать, амбулаторно,
Решила, что я лучший врач себе.
Мне – следовать каким-то назначеньям?
Наелась я таблеток-порошков.
Прочувствовала (как вам объяснить?),
Что с психикой моею вытворяют.
Конечно – перестала принимать.
Но это всё уже потом пришло.
Когда я отдала ему бриллианты. —

Арсений исподлобья наблюдал.
Набычился, как будто знак вопроса.

– Я отдала ему бриллиантовые серьги,
Два чудных бриллиантовых кольца
С камнями – к двадцати каратам каждый.
Конечно, вслед снотворному напитку.
Когда вокруг меня весь мир расцвел.
Артём сказал, что расплатился с Мартой
И денег дал, чтоб все заткнули рты.
А дал кому? Зачем – закрыли рты?
Да мне ли было интересоваться?
«Волшебный, дорогой Артем Семёныч!» —
Так сердце повторяло без конца.
Ещё он мне сказал, что всё вернет,
Как только виллу новую достроит,
Тогда все деньги к нам и потекут. —

– И ты какую-то бумагу написала? —
Спросил Арсений, хоть и знал ответ.

– Я написала – драгоценности дарю,
Как благодарность за бесценные услуги,
И на развитие гостиницы в горах,
Что так необходима многим людям. —

Арсений чуть заметно усмехнулся.
– Когда же ты от зелья отошла? —

Наина глянула, как будто бы с сомненьем
Он что же, что же, издевается над ней?
Но он, похоже, было, и не думал.
Так просто, механически спросил.

– А про бесплодие? – он только заикнулся.
Наина не дала договорить.

– Его леченье мерзко и смешно.
Дает девице психостимулятор
И возбудитель эрогенных зон.
Четыре жеребца живут в отеле.
Красавцы обликом, насильники – быки.
Так столько дамочек туда лечиться ездят!
Отсюда и вопрос – причем тут я? —

Пришелец прислонился к балюстраде,
Где обереги, выстроившись в строй,
На солнце ему доступ преграждали.

А рядом выгорал участок Балков,
Отсутствием гостей томился дом.
Арсений не давал смолкать Наине.

– А Ухов как на удочку попался?
Он, что же, ему бизнес отписал? —

– Увы, Арсений, тут дела сложней.
В один приезд я ездила в Лозанну,
А Глеб решил остаться отдохнуть.
Васильев ему отдых предоставил,
А с ним и разжижение мозгов.
Короче: дорогой Артём Семёныч
Открыл таблеткой Ухову глаза,
Что личный капитал держать в России,
Как будто его вовсе не иметь.
Тем более – на собственных счетах.
Всё гикнется в любой дефолт и кризис.
И тут же предложил ему свой счёт.