Александр Гордиенко - Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь

– Ч-че-го?

– Угол рыскания таза! – увидев непонимающие глаза «Людмилы Прокофьевны», Соболева рявкнула: – Задницей нужно двигать в движении, милочка, задницей! Влево! Вправо!

– А-а-а…

– Сокращайте угол выноса бедра при смещении центра тяжести влево и вперед…

– Что?!.

– Да ногу левую ставьте на пол!

– А-а-а…

– Куда плечи уехали?!. И подбородок свалился?!.

– Так центр тянет…тяжести.

– Так отдайтесь ему!

В этот момент Ксения заметила, что Дикало активно стучит пальцем по своим часам.

– Ну вот, «Людмила Прокофьевна», поздравляю вас! Вы сделали первый шаг к триумфу женской грациозной походки! Для того чтобы осуществить второй шаг, необходимо повторить все вышеперечисленные действия в зеркальной асимметрии.

За 2 месяца и 18 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало октября

Железнов принимал душ – обязательная двухразовая ежедневная процедура, в данном случае – вечерняя, и размышлял о том, что сейчас из шести приобретенных им книжек нужно будет отобрать что-нибудь поинтереснее – скорее всего, из серии «Боевая фантастика», сварить «турочку» крепкого кофе и на пару часов отключиться от внешнего мира. Далеко не всегда у Железнова выдавался такой вот свободный вечер, когда в восемь он уже был дома – в своей очень небольшой (мало сказать), зато – очень уютной, по его, железновским понятиям, однокомнатной квартирке. Квартиру Железнов купил давно (тихое место между «Динамо» и «Соколом»), продав все, что у него было, а вот на вторую часть ремонта деньги нашлись недавно. На вторую, потому что первая была почти бесплатной и состояла в том, что Железнов выкинул из своей квартиры практически все, что в ней было, и разобрал все, что можно было разобрать и вынести. Зато теперь у него была очень уютная и очень функциональная кухня, под завязку набитая всякой умной встроенной техникой, просторная ванная, собственно, без ванны, но с душевой кабинкой, и – большая просторная комната с выделенным при помощи легкой конструкции из дерева и никеля рабочей зоной, включающей в себя стол, кресло и компьютер. В торце комнаты – очень функциональный встроенный шкаф-купе, с другой стороны – балкон, а между ними – экран на пол стены.

В кухне царил запах только что смолотого кофе. Железнов снял турку с огня и в ожидании, пока он отстоится, перелистывал программы на подвешенном экране. Из комнаты раздался звонок мобильника – «Наверное, Юлька». После возвращения из Таиланда она звонила Железнову по несколько раз на дню, иногда они выбирались куда-нибудь посидеть. В то же время она была ненавязчива. Юлька здорово следила за собой, очень ухоженная и всегда жизнерадостная: «Железнов, посмотри на меня. Ведь я же – красивее… Я – всегда рядом, на расстоянии звонка от тебя. Ты мне нужен, Железнов!» Железнов все видел, все понимал и… и не был готов испортить жизнь этой славной женщине: «Она измучается со мой… измучается от осознания, что я люблю другую и… и навряд ли наступит время, когда я смогу ее забыть».

Железнов учился. Учился жить без Маши. Он уже научился не травить душу, научился подавлять параллельный поток сознания – по-разному: в первое время – за счет работы до изнеможения, потом потихоньку начал замечать окружающий мир, чаще встречаться с друзьями, вновь начал искренне улыбаться.

В комнате царил уютный полумрак – сверху отдельные слабые огоньки, снизу – белый ковролин с очень высоким ворсом. Железнов посмотрел на определитель – не ошибся – звонила Юлька.

– Привет! Чем занимаешься?

– Да вот, как в молодости, хорошая книжка под глоток крепкого кофе и дымящуюся сигарету. И дождь за окном. Что может быть лучше?

– Я! Я лучше, Железнов! – Юлька взяла совсем небольшую паузу. – Железнов, а ты не хочешь начать читать другую книжку, например, пригласив меня в гости?

– Юль… Юлька, ты же знаешь, как я к тебе отношусь… Ты не боишься, что я окажусь поверхностным читателем? И многое останется не понятым, не оцененным? Просто – пропущенным.

– Ты не сможешь не заметить главного.

– А тебя устроит наблюдатель?

– Не играй словами, Железнов! Я чувствую, что у нас все должно…

– Юль, я не чувствую. Я пока ничего не… – в этот момент раздался вибровызов по второй линии. – Подожди секунду, – Железнов отвел руку, чтобы взглянуть, кто звонит, – Извини, я…

– Это ОНА?!!

Железнов, не раздумывая, переключился на вторую линию и в секунду осипшим голосом произнес: «Да, Маша. Что случилось!?.»

– Саша! Сашенька! Любимый мой! Я уезжаю. Завтра. Рано утром. Улетаю.

– Далеко? – Железнов с неимоверным усилием далось это одно единственное слово.

– В Новую Зеландию. На три года.

– Зачем?

– По контракту. От тебя… и от себя.

– Ты где?

– На Ленинградке. Напротив твоего дома.

– А откуда…

– Саша, я всё про тебя знаю.

– Жди. Я иду.

Железнов, как был – в джинсах и футболке рванул в коридор, впрыгнул в туфли, выскочил из квартиры и, не дожидаясь лифта, рванул вниз. Где-то посредине лестничного спурта мелькнула мысль: «Дверь бросил нараспашку… да и хрен с ней…»

На улице лил дождь. Холодный. Осенний. Затяжной.

Железнов, как сумасшедший, не разбирая дороги, сквозь лужи, нёсся к Ленинградке, не замечая шараханья в стороны редких прохожих.

Она стояла у своей машины под зонтом, в расстегнутом плаще.

Зонт полетел в сторону. Железнов в неистовом порыве осыпал и осыпал лавиной поцелуев Машины глаза, волосы, губы – всё… всё… всё – до чего мог дотянуться его жадный взгляд. Маша, прижавшись к Железнову, всем своим существом пыталась вобрать в себя запах этого мужчины, её Железнова, вдохнуть его еще и еще раз… Чтобы увезти с собой ощущение его рук, прикосновение его губ, блеск его глаз, как другие, уезжая навсегда, увозят с собой горсть родной земли. А дождь все лил и лил… Сквозь порывы ветра до Железнова доносились обрывки Машиных слов:

– Саша… Сашенька… Я не смогла уехать, не увидев тебя… Саша…

– Любимый мой… Как же мне плохо без тебя. Невыносимо…

– Если бы ты только знал, чего мне стоило мое молчание. Сто двадцать семь дней – без тебя…

– Саша… Как же ты мне нужен! Мне нужно, чтобы ты просто был…

– Ты сумасшедший, Железнов…

Маша слегка отстранилась от Железнова:

– Всё, Саша, мне пора.

– На что ты надеешься? Спрятаться за океаном. Разве это что-то изменит?

– Я знаю. У меня не было выбора. Он надеется, что я забуду тебя.

– Дети – с тобой?

– Да, конечно же.

– И он?

– Это обязательная ступенька в его карьере. Его назначили региональным управляющим – представлять интересы компании в определенной части света, где у компании имеются свои предприятия.