Сергей Якимов - САГА О ТОРАНЕ

Алмаз вдруг засиял, и его свет будто передался мечу Торана.

Торан начал наступать и теснить Повелителя к дыре. Тот вдруг отскочил к самому ее краю и вытянул в направлении Торана красный меч. Он призвал силы Тьмы, но всепожирающий огонь не вырвался из лезвия меча и не превратил Торана в горстку пепла. Алмаз же вспыхнул еще ярче, и свет оставшихся факелов потонул в его зеленоватом сиянии.

Отведя меч для удара, двинулся Торан на Черного Повелителя. Глаза его сверкали, как лезвие в его руках, и никто сейчас не мог противостоять его мощи, даже Черный Повелитель.

Тот вдруг сорвал с себя шлем и отбросил в сторону. Лицо его было искажено ужасом, а наполненные страхом глаза впились в лицо Торана. Повелитель хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Поверх красного тумана появилось голубое сияние, и силуэт его стал расплываться.

Немедля Торан подскочил к нему и ударил. Раздался звон, который никогда не слышало человеческое ухо, и нестерпимый жар обжег лицо Торана. Но Черный Повелитель не смог исчезнуть. Он был жалок, с опущенным мечом и искаженным страхом лицом, но Торан не знал к нему жалости.

Острие его меча уперлось в доспехи Черного Повелителя и столкнуло того вниз, в темноту. Предсмертный крик разнесся над замком и красной точкой полетел вниз Черный Повелитель.

Он упал на камни, и красный туман разбился, словно стекло.

Стоя на краю дыры, Торан смотрел вниз до тех пор, пока не погас последний осколок, и только когда исчезли красные точки, он повернулся лицом в зал.

Алмаз пылал, лежа на дымящемся ковре, люди столпились у двери, а перед ними лежали мертвые. Ковер возле двери был залит кровью, но в зеленом свете невозможно было различить, где она красная, а где – черная, нечеловеческая.

Торан подошел к Алмазу, нагнулся и бережно, словно малое дитя, поднял с пола. Каждая его грань сверкала и источала свет, и Торан, прищурив глаза, любовался им.

Вскрикнула вдруг принцесса Мита и, подняв глаза, увидел Торан, что все люди у дверей испуганными глазами смотрят ему за спину. Обернулся он и был поражен.

На фоне расколотого молниями черного неба стоял рыцарь в доспехах без шлема, держа в поднятой для удара руке кинжал. В глазах его горел адский огонь.

– Я жив, Торан, жив! Ты не убил и не убьешь меня!..

Голос Черного Повелителя затмил раскаты грома и оглушил людей.

– Ты снова, в который уже раз, проиграл! – слова слетали с губ на безумном искаженном лице с пылающими глазами. – Силы Тьмы во мне, мощь и власть черных сил питают меня!.. Она идет, Великая Тьма, скоро наступит ее время!.. Миром будет править она и я…

Неудержимой волной нахлынула на Торана ярость и не было ей границы. И в этот миг слепящий луч вырвался из Алмаза и ударил в грудь Черного Повелителя. Несколько секунд в том месте, где он стоял, бушевало пламя – жаркое, но не касавшееся ковра. Его языки плясали прямо в воздухе, а потом вдруг враз исчезли.

На полу лежала горстка пепла – все, что осталось от Черного Повелителя. Торан подошел к ней и сбросил ногой вниз, где ее подхватил и развеял ветер…

Конец второй книги

На севере бушевала гроза. Непрерывно гремел гром и небо озарялось яркими вспышками. Иногда белые ослепительные молнии расчерчивали его ломанными извилистыми линиями.

Но гроза бушевала только там, на севере, над замком короля Пантрии, а здесь, на юге могущественной страны, в Секантрумерии, никто не знал, почему природа словно взбесилась.

Люди сидели по домам, с тревогой вслушиваясь в далекие раскаты грома и вой ветра за стенами. Ветер этот заставлял дрожать стекла и пригибал к земле многолетние деревья, которые жалобно трещали, моля его о пощаде. Но небо было чистым, ни одна туча не заслоняла ярких звезд и полной луны. Казалось, все тучи ушли на север, будто что-то притянуло их туда.

В маленьком рыбачьем поселке на берегу далеко врезающегося в сушу залива никто не спал. Во всех двадцати каменных добротных домах горел свет, не был исключением и дом Арбахама – старого рыбака, дед и прадед которого тоже были рыбаками. Вся его семья молча сидела у пылающего очага, глядя на пляшущие в веселом хороводе языки пламени. Мрачное настроение людей не передавалось ему, а его веселость – людям.

Прошло довольно много времени, прежде чем заметили они, что больше не слышат далеких раскатов грома и небо не озаряется вспышками молний. Только ветер по-прежнему выл за окнами, отчего позвякивали стекла, нарушая тишину в доме.

Старый Арбахам поднялся и подошел к окну. Долго смотрел в него, опершись жилистыми руками на подоконник, потом повернул свое суровое обветренное лицо и сказал глухим охрипшим голосом:

– Тхар, сходи посмотри, что с лодками.

Тхар был его средним сыном. Был он худощав и неказист, чем сильно отличался от своих красавцев-братьев, на его хмуром остроносом лице с большими невеселыми глазами редко появлялась улыбка. Он поднялся и молча вышел из дома.

Ветер тут же набросился на него, словно хищник на жертву, заставил поежится и поплотнее запахнуться в рубаху. Тхар пошел к заливу, радуясь тому, что ветер сейчас дует ему в спину.

Надежно привязанные к вбитым в землю деревянным столбам, лодки только отошли от берега, но никакому урагану не под силу было разорвать прочные веревки, связывающие их.

Тхар стоял на берегу, глядя на темные неспокойные воды залива, и пока не собирался возвращаться домой. Он знал, что проверить лодки отец пошлет именно его, и поэтому не спешил возвращаться. Пусть поволнуется. Тхар вообще не хотел назад, домой, в этот проклятый рыбачий поселок, который он ненавидел с детства.

Ветер дул ему в спину. Иногда он срывал с деревьев листья, играл ими и швырял в воду. Поднимал пыль с дорог, кружил ею и опускал где-нибудь за сотни метров. Он подхватывал пепел давно потувших костров и переносил его с места на место маленькими крупинками. Но ветер, сам не зная того, нес с собой не только пепел костров.

Поверженное зло нес он с собой в эту ночь с севера.

Тхар повернулся, и что-то попало ему в глаз. Не успел он и поднять руки, как перед глазами что-то вспыхнуло, и он повалился на землю, как подкошенный.

Выглянув в окно, Амана – колдунья и врачевательница – возвращающуюся после утреннего купания в озере дочь. Но та шла не одна, рядом с ней была Арна – жена Арбахама, маленького роста женщина в накинутом на голову платке, отчего казалась еще меньше. По их торопливой походке и тревожному выражению лиц поняла Амана – что-то произошло. Арна вошла в дом, и колдунья увидела на ее глазах слезы.

– Не плачь, а лучше расскажи, что случилось! – твердо сказала Амана, понимая, что твердость сейчас лучше, чем утешения.