Инна Тронина - Дефолт

Неожиданно в эту же гладильную завалился один из гостей, парень с экономического факультета, уже изрядно набравшийся, да и от природы неуклюжий. Он пыхтел, как паровоз, силясь вдеть нитку в игольное ушко, но результата так и не добился – лишь исколол себе пальцы. Зашвырнув в угол пиджак без верхней пуговицы, он сидел и обречённо отсасывал кровь.

Прошло полчаса, и только тогда Саша, исподтишка наблюдавшая за ним, соизволила предложить помощь. Артём с радостью согласился, и красавица-молдаванка, отложив учебники с конспектами, проворно пришила пуговицу на место. Ни о каком романе с Артёмом Саша и помыслить не могла – первый неудачный брак внушил ей стойкое отвращение к Адамову племени. Артёму пришлось ещё долго добиваться ответного чувства.

Каждый день в течение двух месяцев влюблённый дарил предмету своей страсти по роскошной розе на длинном стебле, неизвестно откуда добывая на это деньги. Приглашал в компанию для просмотра редкого в ту пору видео, пытался выделиться из толпы заумными словечками и широченными цветными рубахами, рассказывал о своём тяжёлом детстве и одновременно намекал на нынешние солидные связи, благодаря которым можно получить вожделенную прописку.

В конце концов, он сделал Саше предложение. И пока она размышляла, принимать ли руку и сердце, мучился от неизвестности, изобретая новые способы доказать свою состоятельность. Потом признался, что замышлял инсценировать нападение хулиганов на любимую девушку и якобы её спасти, но дело, на счастье, сорвалось. Кроме того. Александра неожиданно дала согласие стать его женой, и необходимость в постановке отпала. Это случилось в известнейшем кафе «Космос» на улице Горького, прозванном «ёрш-избой», где подавали бесподобное мороженое «Планета» с ореховой крошкой.

Когда они поженились, невесте было двадцать, жениху – двадцать два. Через семь месяцев у них родилась недоношенная девочка, которую пришлось ещё долго выхаживать. Артём радовался вроде бы даже больше Саши, а она, в свою очередь, снова потрясла окружающих силой своего характера. Не воспользовавшись академическим отпуском, продолжила учёбу, а малютку, едва та окрепла, отправила в Молдавию к родителям.

Она считала, что не должна расслабляться, терять год и портить карьеру. Им с Артёмом, как иногородним, обещали московское распределение при условии, что оба окончат университет с отличием, и именно в восемьдесят шестом году. Так и случилось – на Александру и Артёма пришли индивидуальные заявки из столичных учреждений, а молодой семье выделили комнату в коммуналке на Сущёвском валу.

Комната была маленькая и тёмная, но всё-таки в Москве, да ещё в центре. Туда влезали диван, стол, два стула и мини-холодильник. Одежду хранили в двух громадных, прислонённых к стене чемоданах. Но все же это была победа, ещё одна ступенька на пути к успеху. Оба стремились стать кандидатами наук, и Артём в двадцать девять лет защитил диссертацию. Тогда Лукьяновы мечтали всего-навсего накопить на двухкомнатную кооперативную квартиру, чтобы забрать от стариков Аллочку. Им и во сне не могло привидеться будущее благополучие.

Саша ушла с работы шесть лет назад, преспокойно вела хозяйство, воспитывала в холе и неге обожаемую дочь, тщательно ухаживала за собой и восхищалась необыкновенными способностями Артёма. Потом ей надоело сидеть дома. Пришло в голову окончить курсы МИДа сразу по трём языкам – это повышало шансы найти приличную работу. Алла выросла, дел стало гораздо меньше, и Александре захотелось получить престижную должность, предполагающую частые поездки за рубеж.

Всю работу по дому к тому времени исполняли нанятые женщины, потому что Александра стремилась стать настоящей госпожой не занятой уборкой-готовкой, и блистать в свете. Но во время турне по Скандинавии она забеременела, муж упросил оставить ребёнка, и, как оказалось, правильно сделал. Аллочка скоро покинет родительский дом, уедет на стажировку в Оксфорд или выйдет замуж. А малыш поможет забыться, прогонит тоску. Тридцать пять лет – ещё далеко не старость.

Когда она вставила карточку в прорезь телефонного аппарата, сердце ёкнуло, а коленки задрожали. С трудом вспоминая собственный номер, Саша нажимала кнопки, а потом очень долго слушала бесконечные, безнадёжные гудки. Значит, и Алла ещё не вернулась. Но так бывало часто – дочка заходила к подружке, Насте Молчановой, приёмной дочери Никиты, друга Артёма – того самого, что посылал телеграмму о ранении. Марина, мать Насти, была приятельницей Александры, и жили они на одной площадке. Девчонки вместе выгуливали собак во дворе, катались на роликах в Серебряном Бору или в Суворовском парке.

Скорее всего, Никита, если он дома, сможет помочь, постарается найти соседа и друга по сотовому телефону. Если Лукьянов действительно уехал в фирму, он взял «трубу» с собой. Лишь бы застать кого-нибудь из Молчановых, пусть даже Марину – она тоже не откажет, поищет Артёма, раз Саша так волнуется.

Никита отозвался сразу, и его голос показался глухим, надтреснутым, без обычной смешинки. Но иного и не приходилось ждать – на товарно-сырьевой бирже сейчас, наверное, тоже невесело, и Маринины фирмы плавают, как утки. К тому же супруги Молчановы недавно вернулись с похорон Марининого отца, из Подмосковья, и ещё не пришли в себя.

– Никита, ты? – Саша, изнемогая от духоты, обмахивалась шляпой.

– Я. Откуда звонишь, Сашка? – Молчанов что-то жевал, потом проглотил. – Из Питера? Ты же туда, вроде, собиралась.

– Да, из аэропорта. Через полтора часа вылетаю домой. Никитушка, милый, ты Артёма не видел сегодня? Никак не могу его найти.

– Нет, я сам только что ввалился. Ты же понимаешь – все на ушах стоят. Как дальше жить, ума не приложу, и Маринка психованная ходит. Вот и Артём в запарке, некогда пивка попить. Но, если хочешь, я выйду, позвоню в квартиру. У консьержки справки наведу – это ещё надёжнее.

– Консьержку пока не трогай – просто позвони в квартиру. Если не откроет, попробуй разыскать его по мобильному. Поможешь мне, лапочка?

– Нет проблем. Позвони через полчаса, и я скажу, чего добился.

– Договорились. Заранее благодарю.

Саша повесила трубку, спрятала в сумочку карту и вдруг почувствовала волчий голод. Взять бы стаканчик сока и бутерброд с сыром, пожевать перед вылетом! Ведь весь день маковой росинки во рту не было. Как раз и пройдёт полчаса, и тогда Никита сообщит что-то новенькое. Вполне возможно, что она зря весь день колотится в истерике, и муж объявится как раз к вечеру. Надо ещё узнать, не у Насти ли пропадает Аллочка, за неё тоже всё сердце изболелось. Скорее бы вылететь, а там…

Аэровокзал гудел пчелиным ульем. Люди на все лады обсуждали события в Москве и гадали, кого же выберут премьер-министром. Мужики к тому же спорили на бутылку, распустят ли Государственную думу. Ревели дети, то и дело объявляли о начале и об окончании посадки на самолёты, сообщали, что прибыл новый рейс. Саша наконец-то нашла буфет, отстояла небольшую очередь, сразу же съела оба бутерброда, выпила сок, и захотела есть ещё сильнее, чем прежде.