Инна Тронина - Время «Ч»

На крыльце, у входа в здание телецентра, в общей сутолоке Грачёв заметил Минца, Вершинина и Андрея Озирского. Влад был в форме. Андрей – как всегда, в потёртой кожанке. А вот Сашка выглядел неподобающе нарядно – в белых брюках, яркой футболке и импортной ветровке цвета крем-брюле.

– Привет! – Минц пожал руку Грачёву. – Наконец-то нашлась пропажа.

– Какая? – не понял Всеволод.

– Захар Сысоич! Его, оказывается, в мэрию отправили и не давали никуда выходить. Мол, если арестуют наше начальство, Горбовский должен принять на себя эти обязанности…

– Тогда его не в мэрию нужно было отправлять, а куда-нибудь подальше. – Грачёв заметил, с каким интересом Лилия разглядывает Андрея. Да, конечно, такая красота ни одну женщину не может оставить равнодушной. – Кстати, а почему для этого Захара-то выбрали? Бездельников, что ли, в Мариинском мало?

– Его повышают на днях. И он нас покинет, – сообщил всезнающий Минц. – На его место, разумеется, поставят Петренко.

– Не слабо! – присвистнул Всеволод. – А на место Петренко кого продвинут?

– Понятия не имею, – пожал плечами Минц.

– Чего ломаешься-то, Сашок? – усмехнулся Андрей. – Захар в тебе души не чает. – Как говорится. «Старик Горбовский нас заметил…»

– Андрей, ты же знаешь, что это – не для меня. Если зайдёт разговор, я откажусь! – поддержал «стебуху» Минц.

– Ребята, вы малость отвлеклись, – напомнил Вершинин, постукивая пальцем по сигарете. – Эти вопросы можно обсудить и потом. Но для меня, признаться, стало откровением, что Захара так повышают. Это же сразу две звёздочки на два просвета.

– Итого – три! Надо будет новоявленного полковника поздравить, если ночью нас всех не перебьют, – заметил Минц. – Насчёт автобусов уже выяснили. Какого они парка, кто давал распоряжение сдать их в аренду. Всё это потом очень даже пригодится. Действительно, они поедут к станции Предпортовая…

– Значит, и станция уже известна? – удивился Всеволод.

– Да! – гордо сказал Минц. – Благодаря Андрею и его отважному агенту. По номеру телефона пробить место установки – пара пустяков.

Озирский зябко повёл плечами, улыбнулся, но почему-то вымученно, грустно.

– А каким маршрутом, неизвестно?

Вершинин поправил свой чёрный берет. Его серо-голубые глаза под изломанными бровями смотрели, как всегда, серьёзно, слегка отстранённо. На узкой переносице проступил белый шрам, а лоб избороздили морщинки.

– Пока не выяснили, но в любом случае подъездных путей не минуют, – доложил Минц. – Даже если не воспользуются Первым Предпортовым проездом, попадутся в расставленные сети. Лишь бы только не утекло сейчас, а там – дело техники. Шестьдесят восьмое отделение обещало помочь, так что людей хватит.

Саша расстегнул «молнию» на куртке, снял её и подставил лицо влажному тёплому ветру.

– Я ещё надеюсь выпроситься у своего начальства, – предупредил Вершинин. – По-моему, задержать крупную партию оружия важнее, чем сражаться тут с ветряными мельницами.

– Андрей, ты как? Будешь с нами ночью? – спросил Всеволод. – Ведь у тебя ещё отпуск не кончился.

Его насторожило усталое, хмурое выражение лица друга. Взгляд огромных, влажных глаз Озирского был отсутствующим, равнодушным.

– Мне бы очень этого хотелось, – после небольшой паузы отозвался он. – Но, как оказалось, опять всплыло дело о том подохшем рэкетире. Помнишь? Ну, которого я нечаянно замочил. Хоть кругом и кавардак, а про это немедленно вспомнили. Как только освобожусь, подъеду на Предпортовую.

– Им чего, делать нечего? – удивился Грачёв. Он выстукивал дробь носком ботинка по ступеньке, потому что очень волновался. – Хотят врагов побольше найти? Выявить все преступления кровавого режима? Я сказу сказал, что не так уж плохи дела у демократических властей, иначе они бы сейчас вытряхивали дерьмо из порток…

– Андрей, твой агент в безопасности? – забеспокоился Минц, сильно расстроенный из-за царящего вокруг психоза. – Ты не насторожил наших «друзей»?

– Я не Господь Бог. Откуда мне знать наверняка? Старался, во всяком случае, не насторожить. Влад! – повернулся Озирский к Вершинину, – потолкай своего шефа. Что тут, без тебя не обойдутся? Слишком много актёров для одного бездарного спектакля. А агент в безопасности, Сашок, так что успокойся. – Андрей, как всегда, пихнул Минца локтём. – Вы когда будете на месте?

– С двенадцати ночи. Может быть, даже раньше. Туда с Литейного машина пойдёт, «уазик». Заедем в шестьдесят восьмое отделение, известим ГАИ, – сказал Минц. – А после всего – на станцию.

– Транспортная милиция в курсе, – добавил Грачёв. – Мы с Тенгизом лично туда звонили. Они тоже помогут, в случае чего. Если, конечно, их не пошлют за правду бороться…

– Я всё-таки попробую дозвониться до своего начальства, – сказал Вершинин и скрылся за дверью телецентра.

Почти сразу же после того, как Владислав покинул компанию, с Кировского проспекта на улицу Чапыгина завернул голубой «Москвич» ИЖ-412, с российским флажком у лобового стекла. Сидящий за рулём бородатый длинноволосый парень что-то шепнул милиционеру. Тот пропустил его поближе к телецентру, но велел припарковаться на стоянке гостиницы «Дружба».

Патлатый водитель вылез из машины, запер её и направился к дому шесть, оставив в салоне своего пассажира – молодого человека с соломенными волосами, падающими на воротник широкой кожаной куртки. У него было бледное узкое лицо с тенью отрастающей щетины над верхней губой, а глаза скрывались за матовыми очками. Большими, но красивыми руками молодой человек достал из-за пазухи пачку сигарет «Бонд», дорогую зажигалку; не спеша закурил. Приятно пахнущий дымок потёк на улицу через щёлку над правым ветровым стеклом. Пассажир располагался на заднем сидении более чем скромного автомобиля, совершенно не подходящего для него.

Отсюда ему были хорошо видны люди на ступенях телецентра. Из-за полнейшей неразберихи, царившей в этот вечерний час около здания городского телерадиокомитета, Митя не сразу обратил внимания на знакомых ему мужчин. Прежде всего, он заинтересовался красивой блондинкой в мокром полупрозрачном платье. Она почему-то была босая, а модельные туфли держала в руке. В следующий миг Стеличек тихо ахнул – в одном из собеседников женщины он узнал Минца.

Сашенька опять толкал пламенную речь – как тогда, на суде. Он вытянул круто изогнутую, в россыпи смоляных завитков, шею из воротника импортной куртки. Точно так же, вздёргивая подбородок и опуская покатые плечи, прокурор Минц оглашал обвинение в суде. И девятнадцатилетнему подсудимому Стеличеку пришла безумная мысль когда-нибудь срубить эту небольшую, изящную голову с длинной шеи. Вот прямо так, топором.