Наталья Горская - Корова (сборник)

– И она так всё рассказывала?

– А чего стеснятся после такого ? В наши годы уже никакой компромат не страшен – не перед кем отчитываться-то… Она блевоту из своих ушей выковыряла, лицо умыла и давай его снова тормошить насчёт продолжения рода человеческого. А он, сердешный, возьми, да и обмочись. И опять всё на Зину, на неё, горемычную. Мочевой пузырь – он же как сердце: ему не прикажешь. Тут-то её и осенило, что от такой любви дети не родятся. Короче говоря, ничего не вышло ни в плане гормонов, ни в плане повышения рождаемости. Только диван обоссанный остался на память, который она перед этим в долг двух зарплат купила. Её ещё бабы с богатым опытом замужней жизни учили, что нельзя перепившего мужчину прямо на диван класть, что надо клеёнку какую-нибудь подстелить или брезент – вещь в хозяйстве необходимая. Протрёшь его тряпочкой, просушишь, и будет он как новый.

– Всё для того, чтобы быть удобной служанкой для этих никчемных пьяниц, – задумчиво сказала Римма, разглядывая на свет лампы огурчик на вилочке. – И это вся история?

– Да если бы. На утро этот мужик проснулся, набил ей морду, да ещё и деньги последние украл. Потом всему городу про их «интим» рассказывал, хвастался своей невиданной мужеской силой, которой никто так и не увидел. И вошло у него в привычку к ней ходить за деньгами на пойло. У таких же мужиков как мозги работают? Раз эта баба вроде как к тебе благоволит, имеешь полное право её колотить да унижать, а она за это тебя кормить-поить обязана. Тумаков ей надаёт, кошелёк отнимет или серёжки какие-нибудь грошовые. Прилип к ней, а где она не него денег-то напасётся? Она-то всё хотела изловить его трезвым, чтобы всё-таки выполнить программу по рождаемости, но в трезвом состоянии он если и бывал раз в году, то напрочь всё забывал и пугался всех до ужаса. А как-то раз так сильно её избил, что она к нам в больницу попала. Плакала потом, что лучше от почечной колики помереть, чем такой проституцией на старости лет заниматься. Такие вот дела… А как у тебя дела на личном фронте, нестареющая ты наша?

– А никак, – насупилась Римма. – Мужчины вокруг меня почему-то думают, раз я анестезиолог, то у меня всегда можно или спиртом, или даже наркотой разжиться. Вот и высматривай свою половинку среди этих нуждающихся в такой «анестезии».

– Ха-ха-ха!

Так они проговорили всю ночь. Дежурство выдалось спокойное. Даже Витёк, который никогда не давал покоя по ночам, сегодня вёл себя тихо-тихо, словно боялся, что кто-то его заметит.

Следующий день как всегда Людмила гладила бельё в прачечной, а вечером повезла отца на прогулку. Отец оживлённо рассказывал про какую-то статью в газете, когда она увидела Руслана. Он сидел на скамейке по главной аллее парка и сверлил её недобрым взглядом. Она не знала, здороваться ли с ним, да и вообще не знала, знает ли она его. Он ли это или его очередная роль в очередном шоу?

Он сам поднялся им навстречу, сменил выражение лица на приветливое и обаятельное:

– Вечер добрый! Прекрасная погода, не правда ли?

– Здравствуйте, – поздоровался отец и спросил Людмилу шёпотом: – Кто это?

– Это Руслан.

– Ах, Руслан и Людмила. Оригинально!

– Батя, это не то, что ты думаешь.

– Да я ничего такого и не думаю. Ну, и где же вы познакомились, молодые люди? А то наша Люся только на работе вращается среди таких же старых дев, как она сама. И вот на, тебе – такой-то красавец!

– Папа, – Людмила предупреждающе дёрнула его кресло, а Руслан вежливо сказал:

– Мы просто участвовали с Вашей дочерью в одном… в одном…

– В одном социологическом исследовании, – подсказала Людмила.

– Да, – радостно закивал Руслан, – в одном эксперименте.

– Одни эксперименты кругом, – вздохнул отец. – Когда же жить-то начнём? Всё экспериментируют, экспериментируют с людьми, а зачем? И так ясно, что все люди хотят быть счастливыми… И в чём заключалась цель сего эксперимента?

– Выяснить, какого рожна надо русским дурам, – грубо ответила Людмила.

– Люся, не груби при молодом человеке.

– Да ничего-ничего, – засмеялся Руслан и пошёл рядом с ней за креслом. – Мы просто немного повздорили.

– Уже? Не успели познакомиться, а уже поругались? Это радует, – и отец обернулся на них: – А вы хорошо смотритесь вместе.

– Па-па, не вертись, – сквозь зубы процедила Людмила и сказала Руслану, не глядя на него: – Нам пора домой.

– А чего же домой? – не согласился отец. – Может, вы ещё погуляете? Без меня, конечно же. Я понимаю, что меня, дурака старого, вам слушать скучно. Сам таким был…

– Па-па…

– Ты меня домой отвези, а сама погуляй с Русланом. Погода-то какая шикарная, а ты всё дома сидишь.

– Где же я сижу, когда я с тобой гуляю? – возмутилась она.

– Со мной мама погуляет, если что.

Они пошли к дому, и Руслан даже помог поднять отца на этаж, чем окончательно завоевал его уважение и доверие. Людмила не знала, как и быть. Она шла теперь рядом с ним на каких-то деревянных ногах. Ей было страшно и очень грустно. На ум вдруг пришла безумная мысль: «А что, если родить от него ребёнка? Чтобы быть не хуже, чем другие? Чтобы хоть чем-то походить на красивую Аиду? Чтобы у меня хоть что-то осталось от любимого человека… Ведь он мне нравится! Очень нравится». Но тут же эту мысль перекрыла другая: «А имеешь ли ты право садиться на шею родителям? Как вы будете жить такой толпой в двушке, если пенсия отца уходит на оплату коммунальных услуг, а мамина на лекарства?»

– Ты решила? – резко вывел её из этих раздумий Руслан.

– Что?

– Как «что»? – он даже остановился и внимательно посмотрел на неё. – А-а, я вижу, что ты сейчас опять начнёшь говорить мне что-то про нравственную составляющую жизни.

– Нет.

– Что «нет»?

– Всё нет.

– Опять двадцать пять… Стало быть, нет? Тебе не надоела эта роль?

– Какая роль?

– Роль покладистой верной собачонки, которая упорно ждёт счастья в виде какого-нибудь умеренного пьянчужки с умеренной зарплаткой. Чтобы всё умеренно, «как у людёв».

– Я не играю никаких ролей.

– Все люди играют.

– Это не роль. Это моя жизнь. А когда ты будешь жить своей жизнью, Руслан?

– Послушай, ты! Ты должна поехать со мной! Ты поняла?!

– Я не смогу, – она даже попятилась, потому что Руслан стал похожим на своего страшного отца и пошёл на неё.

– Что?! Ты такая же дура, как все бабы! Ты понимаешь, тварь, что можешь всю жизнь мне испортить?! Ненавижу тебя! Я столько ждал этого шанса, а теперь из-за какой-то дуры здесь погибну. Из-за тебя такой артист погибает!.. И ладно бы из-за какой-то стоящей бой-бабы, а то из-за этой серой мыши… Я убью тебя! Кого ты ждёшь? Принца? Настоящего Полковника? Банкира? Чтобы в сорок лет первый раз лечь под какого-нибудь алкаша с помойки, как моя мать, да? И хранить этому бесполезному животному верность, да? Кого тебе надо, говори, сука! Я таким буду… Я смогу быть любым, каким ты скажешь. Говор-р-ри, ко-го те-бе на-до?