Наталья Горская - Риторика

Тренькина как ветром сдуло вместе со всей его свитой! Его потом даже искали, но так и не смогли найти. Следом за ним не выдержал Кондрашкин:

– Ничего мне от вас не надо! Ни зарплаты своей кровной, ни нормальных условий труда! Всё, пошёл я работать.

– Вот и славненько! – обрадовались чиновники.

– Боря, подожди, ты чего? Надо выяснить…

– Ничего ты у них не выяснишь! Пускай подавятся они моими копейками, пускай они у них поперёк глотки встанут, а если и не встанут, то в кишках их гнилых пускай застрянут, да так, что и не каждый хирург вытащить возьмётся! Пойду я лучше в грузчики в магазин: там хоть продуктами зарплату выдают, когда денег нет в наличии.

– Но вот они нажрутся, поперхнутся, да и о нас вспомнят!

– Когда они нажрутся? Ты на хари их посмотри: им же целого мира мало. У них одни шубы и автомобили стоимость всего нашего заводского оборудования перевесят!

– Боря, ну нельзя отступать, когда уже столько сил потрачено! Они же будут думать, что мы им уступили…

– Да мы не уступили, а про-иг-ра-ли! Всё проиграли им: зарплаты, страну, детей, внуков, – всё им продули! Страну распродадут, из детей с помощью телевидения и газетёнок поганых наркоманов и проституток сделают, вот увидишь… А то, что они будут о нас думать, так ты себе льстишь: они о нас вообще не думают. У них дела поинтересней имеются, как о нас с тобой думать. Да они вообще вряд ли догадываются, что у нас имена и фамилии есть.

– Но постой…

– Да идите вы все! Не могу я вот так на работе НЕ работать. Не приучен. Я риторикам не обучен, поэтому не могу объяснить эту простую вещь сложными и красивыми словами! Да и станок мне надо чистить. Это человека можно в грязном теле держать, не кормить его, а с металлом так нельзя. Металл ухода требует. Да и денег он больших стоит. В отличие от нас.

Уже через пятнадцать минут заработали два главных цеха, затем и другие, Завод ожил и заревел, радуясь своему воскрешению. Ещё ерепенились отдельные мастерские и каптёрки, но они уже не могли остановить эту жадную волну жизни, этот густой гул высокого напряжения.

Чиновники ещё топтались на заводской площади и отдувались, словно только что вместе тяжёлую штангу толкнули, чуть ли не поздравляли друг друга с чем-то. Декольтированная дама вытирала самому значительному лицу щеку от мазута батистовым платочком, а закончив, брезгливо бросила этот, изумительной красоты, лоскуток, с безобразным чёрным жирным пятном, на землю.

– Не сори, дура! – чиновник даже не взглянул в её сторону. – Подними и брось в урну. Здесь тебе не в будуаре! Здесь Завод, понимать надо.

– Да что же это! – сокрушался наш начальник. – Да неужели денег так и не будет? Людей же жалко…

– Жалко у пчёлки, – жёстко отрезал главарь чиновничьей банды из Москвы.

– Но я же их всех много лет знаю! Я же… я же мальчишкой сюда пришёл, а они меня работать учили, человека из меня сделали… Я ведь на улице рос после войны, а они мне тут место в училище… потом институт по направлению от Завода…

– Вот и отрабатывай Заводу, раз он на тебя вкалывал, пока ты в вузе штаны протирал!.. Мы тебя не снимем, не дрейфь. Некем тебя менять – никто в эту клоаку не полезет. А людей своих надоумь, чтоб не борзели – только хуже будет.

– Что ж это за блядство такое! – рыдал начальник Завода. – Людям месяцами заработанные ими деньги не выдают, а я ещё должен их совестить, что как же им не стыдно?!

– А ты как думал? Чем сейчас начальники каких-то там заводов занимаются? Они не руководят. Они совестят своих вконец обнищавших подчинённых, рабочих. Как погонщики стада, которое выдохлось, но они знай его подгоняют: там усовестят, тут прутиком шмякнут по тощей заднице. На ковре у начальства вытрут мокрую лысину: «Уф-ф, мои ещё согласились месяцок зарплату подождать». Начальство рявкнет: «Молодец!», а ты им: «Рады стараться, ваш бродь!». Вот так. В институтах этому не учат. Я вот по морде получил, а даже не обижен. Потому что на Урале меня вообще чуть не убили. Да-да, такова наша долюшка, кто хоть какой-то «постик» занимает: верхушка ворует, а мы как между молотом и наковальней, – и тех ублажи, и этих дальше заставь работать за спасибо.

– Да какое там спасибо! До того обнаглели, что уже и спасибо не дождёшься…

– Да хватит хныкать! – сердито махнул главарь банды лапой. – Христос по любому больше твоего страдал.

И уехал, слава те, Осподи!

Илья Алексеевич издевался над Женей, изводил его вопросами, как надо было выстроить речь, чтобы она не переросла в этакую свару.

– Фактор адресата не был учтён, – хмуро сказал Женя.

– Не были приняты во внимание эмоции, идеологическая позиция и ценностные ориентации слушателей, поэтому диалога и не получилось. Слушатели – это тоже очень важная и активная сторона общения, а тут был такой диалог, где участники неравноправны. Мы им про умирание завода, а они нам про американскую военщину, или эпидемию холеры в Африке. А настоящий оратор не гоняется за эффектами, не трещит громкими фразами, а больше беседует, чем декламирует только для публики.

– Ну что ж ты хотел? Во многословии не без пустословия.

– Он мог вообще выбрать для своей речи другого адресата, – горячился наивный Женя, – обращение к которому обеспечило бы ему успех и аплодисменты! Фактор адресата в речи – один из важнейших. Здесь же преобладала речь эгоцентрическая, целью которой является просто блеснуть своей эрудицией и унизить слушателей. Такие стремления бывают только у людей с низким уровнем развития. А чтобы стать настоящим оратором, надо полностью отказаться от узости мышления, так как только на прочном общекультурном фундаменте возможно подлинное владение речью!

– Жень, брось ты свою риторику, – устал уже и неугомонный Нартов. – Ты посмотри, как они нас опять «обули», без всяких там риторик! Немного матов, парочка пошлых визгов о убиенном царе-батюшке, и на тебе, – результат. Они получили, что хотели, а мы опять ни с чем. Им и говорить-то ничего не пришлось…

– Трудно говорить с набитым ртом, – не выдержал Женя, – особенно, если бьют регулярно!

– Зря мы его не урыли! – сокрушались рабочие по принципу «после несостоявшейся драки кулаки особенно сильно чешутся». – И эту суку в шубе! Ох, надо было их повалять! Зря наш начальник так перед ним приседал, бормотал о роли промышленности в жизни страны… Да плевать они хотели и на страну, и на промышленность! Они умеют думать только о своей мошне, чтобы в желудке икра в обнимку с балыком булькала, а остальное гори ясным пламенем! А этот-то брыластый, наверняка сейчас поедет к какой-нибудь лярве трахаться, стресс от мордобоя снимать, потом начальству отчитается в своей успешной болтовне. Господи, ведь есть ещё люди, которые искренне верят, что он будет думать о том, как так сделать, чтобы Россия имела свою промышленность, а не у китайцев или корейцев закупала всё, вплоть до трусов! Он рад, что ему всего-навсего по морде дали, а не лом в жопу засунули, а мы с ним задушевные разговоры ведём. И отчего мы никак не поумнеем-то, а? Что власть ещё с нами должна сделать, чтобы мы окончательно прозрели, что этой власти всегда было плевать на всех нас?