Нина Еперина - Анна

А еще один раз в неделю приходил детектив и вываливал на Анну самые неожиданные новости про ее прошлое. Иногда Анне не хватало слов, чтобы выразить свое удивление или возмущение от того, что она слышала о себе.

Люди, которые по жизни выказывали ей обыкновенное, человеческое уважение, оказывались нормальными, некоторые же, наоборот, клялись в любви и обожании, а сами за ее спиной поливали грязью и так извращали ее прошлое, что Анна громко возмущалась, слушая какая же она дрянь и потаскуха! Если бы кто-то рассказал ей о ком-то такую гадость, она никогда бы не поздоровалась с таким человеком! А это было о ней! Это была она сама!

– Поразительно! Как они могут говорить такое обо мне! Ведь это все неправда! Самая настоящая ложь! А ведь кто-то может в это поверить!

– Девочка моя! Не говорят только о пустом месте! А ты у нас и красавица, и умница, и самая необыкновенная, и чувственная девушка в Мире! Как можно о тебе не говорить? Конечно, говорят! – успокаивал ее Питэр.

Затем они приступили к инвентаризации имущества. Два месяца они проверяли свой «материальный фонд», как называл это Питэр. Они проехали и посмотрели всю недвижимость в ближайшем окружении, которая принадлежала Питэру.

Анна поражалась! Как мог человек за одну человеческую жизнь так развернуться и заработать так много денег, чтобы владеть таким количеством всевозможного «добра», как назвала бы это тетя Аня. Это очень сильно ее пугало в рамках предсказания, которое сидело в подкорке на постоянном месте жительства.

А потом наступило «время размножения», как назвал в шутку это время Питэр.

Вначале он прочитал ей целую лекцию о подготовке организма человека к будущему оплодотворению. Для начала всю их пищу теперь должны были проверять в лаборатории. Она должна была быть совершенно экологически чистой, а они должны были оба очиститься от всех предыдущих шлаков и возможных канцерогенных веществ, попавших в их организмы. Врачи прописали им очистительную диету на целых две недели! Анна несказанно удивилась такому программному отношению к своему организму. Она такого никогда не слышала.

«А может это и правильно?» – думала она.

Теперь по утрам целый час был посвящен тренажерам, массажу, плаванью в бассейне с водной гимнастикой, затем созерцанию прекрасного, то есть просмотру всех имеющихся в хранилищах подвалов виллы шедевров и толстых каталогов альбомов по живописи, собранных Питэром за всю его жизнь с подробными рассказами об этих шедеврах и их истории. Питэр наполнял ее Личность «красотой этого мира», так называл он свои лекции.

После обеда они лежали «в нирване», погруженные в прослушивание классической музыки и любимых опер в разном исполнении, в том числе и исполнении Анны.

После ужина вечер наполнялся уже другими удовольствиями, удовольствиями сексуальной практики. Питэр учил Анну науке древнего востока «Хама Сутре». Они часами сидели напротив друг друга в позе лотоса и «гоняли энергию» по своим чакрам, прежде чем совершать соитие их разгоряченных, и растворившихся в желаниях тел.

Теперь Питэр не должен был больше сдерживать себя с обязательным предохранением и мог в полной мере и красоте показывать Анне самое высокое искусство эякуляции семени, физически прогоняя его мышцами по каналам своего естества долго и по капелькам отдавая себя Анне, доводя ее чувственные восприятия до головокружительных мироощущений.

Так они проводили настоящую и необыкновенную практику создания собственного ребенка, начиная от осознанного желания и заканчивая погружением ее яйцеклетки в жидкую среду его сперматозоидов без каких – либо сдерживающих начал, как и должно было это происходить в нормальной природе человека разумного, а для Питэра еще и человека высоко духовного, точнее человека мудрого, желающего иметь высокоразвитое потомство!

Ещё Анна выезжала «в свет»! Она выезжала на съемки и на концерты, потому что спрос на нее был очень высок, чему Крис безумно радовался. Американской публике, подогреваемой прессой, было очень любопытно посмотреть на красавицу, скрывающуюся где-то в закрытом замке у Синей Бороды, вытащившую лотерейный билет удачи и вышедшую замуж «за этого старого козла»!

Когда Анна, наконец, зачала, она сразу же это почувствовала! Почувствовала, как отреагировал весь ее организм на произошедшее чудо! В груди у нее как будто засветился огонек или звездочка с неба и внутри стало горячо и безумно радостно!

Питэр отреагировал очень смешно. Он станцевал совершенно голым прямо на кровати танец счастливого папаши, подпрыгивая и дрыгая ногами, пытаясь при этом имитировать вслух марш евреев из оперы «Набуко» Джузеппе Верди. Потом «прошелся гоголем» вокруг Анны, как сказала бы тетя Аня, целуя ее в щеку каждый круг почета, и все еще подпрыгивая!

Анна хохотала в голос очень громко, поэтому не могла выговорить застрявшую в голове фразу насчет «звенящих мудей»! А еще потому, что не могла представить, что такой серьезный и строгий человек, которого она даже побаивалась иногда, способен так дурачиться и радоваться от души.

Так прошло много дней безумного счастья! Каждое утро ее заваливали розами! Их приносили корзинами прямо в спальню, и Питэр разбрасывал их по кровати, отрывая головки и осыпая Анну лепестками! Он раскладывая розы вокруг Анны веерами, головками вверх, и радовался так, как будто это именно он был молодой, беременной мамой в самую первую десятидневку беременности! А вечерами Анна получала подарки в коробках и коробочках. Это были очень дорогие подарки. На удивленные вопросы Анны, Питэр расшифровывал:

– Умные люди вкладывают деньги в бриллианты. Пригодится!

Все было так хорошо, так необыкновенно хорошо, что даже пугало Анну. Она помнила, как говорила тетя Аня по-польски: – цо за надтом, то не зраво! – что очень хорошо, то не очень хорошо. Но Анна чувствовала это только на уровне интуиции, а надо было прислушаться к себе еще тогда!

Если бы Анна знала, что это были самые последние десять дней ее безумно счастливой семейной жизни, она бы вдыхала ее каждую минуту, каждую секунду! Она бы запоминала каждое мельчайшее ее мгновение! Она бы приподняла свои ощущения на невероятную и недосягаемую высоту и навсегда закрепила их памятью в своей Душе и сердце! Если бы…. Она бы….

Ах! Если бы она знала! Ах! Если бы мы все знали…. И чтобы мы тогда сделали? Вот именно!

И она не знала, что такие мгновения больше никогда не повторятся! Что они до такой степени эксклюзивны, что таких больше просто никогда не будет, она бы их запоминала получше, и по часам, и по минутам, или даже по секундам…

Вечер был необыкновенен, почти как все последние вечера этих десяти дней ее беременности.