Борис Хмельницкий - Интриганы

– Так и быть, уважим женщину, – расслабленно сказал Кривошей и затянулся во всю мощь своих легких.

– Взлетаем! – вскричала Нюра, и потащила Кривошея в койку.

Атмосфера квартиры наполнилась эротическими флюидами.

В том, что Кривошей остался ночевать у Нюры, ничего удивительного не было. Но в том, что Живчиков…

Впрочем, чтобы понять, что произошло, нужно вернуться в комнату Киры Арнольдовны. Юрик вскоре ушел, почувствовав, что его душа просится вон из закрытого помещения, а Живчиков и Кира Арнольдовна с удвоенной энергией продолжили обсуждать текст новой листовки. (Вот зачем пользуют траву творческие люди, увлеченным своим делом!)

Споры и правка текста затянулась до позднего вечера. Живчиков машинально взглянул на часы и ужаснулся:

– Ого, уже час ночи! Черт возьми, метро уже закрылось! И мосты развели! Придется домой добираться пешком да вплавь! – Он увидел себя ныряющим в темную воду, вынырнул и отряхнулся. – Ничего, все нормально. Мне даже нравится.

Кире Арнольдовне тоже представилось, как он в темноте переплывает реку, разделявшую город на две части, и она заволновалась – он же может утонуть!.. Сердце сердобольной женщины защемило от жалости. – «Если такое случиться, я себе этого никогда не прощу!»

– Оставайтесь, – смущаясь, предложила она. – Я вам на диванчике постелю.

– Нет – нет, я вас буду стеснять, – запротестовал Живчиков. – Я все-таки лучше поплыву.

– Никуда я вас не пущу! – решительно заявила Кира. – Мы сейчас шкаф поставим на середину, а диван затащим за шкаф. Там вы меня нисколько не стесните!

Живчиков еще немного помялся и согласился. Вдвоем они произвели задуманную перестановку и улеглись. И уже лежа в постели, Кира Арнольдовна сообразила, до какой крайности довела ее сердобольность, – в девичьей комнате впервые спал мужчина! Да и не спал даже, ворочался. До слуха Киры доносился скрип дивана и вздохи. И ей почему-то вдруг вспомнилось искусство эллинов. «По-моему, он похож на мужчин, изображаемых древними греками на амфорах. И бородка, и большие глаза», – подумала она, не приняв во внимание, что большими глаза кажутся из-за увеличивающих стекол очков, и с трудом удержала дыхание, чтобы тоже не вздохнуть громко.

Ночь убаюкала город, но из соседней комнаты доносились страстные стоны Нюры, и сон ни к Живчикову, ни к Кире Арнольдовне не шел.

– Не спится? – спросила она, услышав очередной скрип.

– Думаю, чего еще не хватает в воззвании, – громко отозвался Живчиков.

– Я хочу вам сказать одну ужасную вещь, – проговорила Кира Арнольдовна. – Я вас уважаю и считаю, что не вправе держать камень за пазухой. Пускай это станет нашей маленькой тайной. Мы не имеем права называться СДРП(б), в скобках строчное «б». Когда-то, когда еще город назывался Глупово, здесь существовала партия с похожей аббревиатурой. Сейчас мало кто о ней помнит, но, поверьте, существовала.

– Что?! – опешил Живчиков. – Что вы такое говорите?!

– Тише, соседи услышат, – попросила Кира. – Идите сюда, я вам расскажу. – И не узнала своего голоса, словно это опасное предложение сделал Живчикову кто-то другой, кто помимо ее воли поселился в теле.

Живчиков буквально вывинтился из-под одеяла.

Напрасно некоторые особи не верят в силу шпанской мушки. Синтез мушки, травы, ночи, общих интересов, любовных стонов за стеной и этих чертовых эротических флюидов, насытивших атмосферу квартиры, дают непредсказуемую биофизическую реакцию, с которой не в силах справиться даже мораль принципиальной девственницы. И Нюра, проснувшись среди ночи и пробегая по коридору в уборную, с удивлением услышала подозрительный вскрик, несущийся из Кириной комнаты.

Эти события, относящиеся, на первый взгляд, исключительно к частной жизни двух женщин, имели серьезные и далеко идущие последствия.

Во-первых, ослабла и значительно уменьшилась численность партии ЛДПр, – Кира Арнольдовна, краснея, передала руководство крашеной блондинке.

– Изменщица! – сказала блондинка с нескрываемой завистью. – Твоему предательству нет названия!

Во-вторых, генерал узнал из донесения Кривошея о двух, очень важных, но неизвестных ему вещах: о дате проведения манифестации и о странных возможностях травы, как оказалось, позволяющей видеть в полете людей сквозь стены.

Из-за даты лишился сроком на три месяца полковничьего чина (и, соответственно, полковничьего довольствия) Калигула, ибо не успел доложить о ней сам.

– Закрутился, – попытался оправдаться он. – Но все под контролем, мой генерал.

– Все должно быть под моим контролем, лейтенант, – сказал Антон Антонович. – Еще один такой прокол, и отправишься ты, Ваня… – Генерал задумался, подыскивая адекватное проступку наказание.

– Знаю, в Якутск, – уныло подсказал Калигула.

– Нет, на дрейфующую полярную станцию спасать айсберги от климатического потепления.

Калигуле осталось только сказать «Слушаюсь!», и отправиться в ближайший бар, чтобы успокоиться и придумать, что сделать, чтобы вернуть себе утраченное доверие Мостового и погоны полковника.

Но гораздо больше взволновали генерала неизведанные доселе свойства травы. Дело в том, что в космосе вертелось множество секретных спутников, выполняющих для СБ контроль за вражескими военными базами. Вполне допустимо, что с помощью травы можно будет сосчитать количество войск, находящихся на этих базах.

Нюра, срочно вызванная к генералу, реальность таких возможностей травы подтвердила.

– Мы с Кривошеем обое всю ночь над луной летали. Как бабочки, – сказала она.

– И военных внизу видели?

– Вот как вас, – ответила Нюра. – Можно было рукой дотронуться.

«А ведь у наших партнеров тоже есть спутники и трава. Что если они уже знают о ее свойствах и давно пользуются ими? Ведь они уже лет сто торгуют с пигмеями. Черт возьми, значит, мы отстали от них на сто лет!.. И Печенкин мне об этих возможностях травы не доложил?! Прямое вредительство!» – подумал Мостовой.

Чтобы не возбуждать в Нюре повышенный интерес к этой, совершенно секретной теме, генерал заговорил о ее земных делах.

– Вы обещали дефицитом подрывать устои членов СДРП(б), а тратите выделяемые вам средства на дорогостоящие виски для своих хахалей. Накажу!

– Так нет же сейчас ничего дефицитного, – пролепетала Нюра. – В магазинах всего полно.

– Деньги всегда дефицит. Значит, и дешевый товар – дефицит! – прикрикнул на нее генерал. – Соображать должна!

– Буду соображать, – пообещала Нюра.

«Все, что не делается, делается к лучшему. Наше отставание в области военной разведки дает повод потрепать нервы маршалу и подвигнуть Французова к принятию суровых решений в отношении либеральной оппозиции, – думал генерал, выпроваживая Нюру. – Жалко парня, конечно, но в данной ситуации корнетом придется пожертвовать».