Виктория Волгина - В чужом пиру

Тоня через месяц уезжала и стала пристраивать Леру дальше.

А Лера дивилась невидимым нитям, связывающим человека с теми местами, где он вырастал. Разве могла она предположить когда-нибудь, что через целую жизнь, на чужой стороне городок далёкого детства подставит ей своё полузабытое плечо?

Это плечо было мягким и тёплым – Катиным и Шуриным, жёстким – Ольгиным и Нининым, равнодушным – Лилькиным, но вместе они составляли опору, дававшую Лере возможность держаться.

Видно, не стёрся Лерин босоногий след на той земле. Видно, хранится там, в каких-то неведомых, таинственных запасниках образ худенькой мечтательной девочки.

Пострублёвский период затянулся. Была весна, время глухое и безнадёжное. А если и находились варианты, то не совпадали интересы Леры и её и работодателей. Но однажды она решила посмотреть на положение дел под другим углом зрения и увидела предложение, которое раньше не брала в расчёт: требовалась няня на три летних месяца – жить с четырёхлетней девочкой на даче в Подмосковье. Леру это в общем-то устраивало, так как осень она планировала провести дома. И она записалась на собеседование. Конкуренток, в связи с сезоном, было немного, всего четыре. В их числе симпатичная женщина лет сорока, с которой Лера разговорилась. Женщина была из Нальчика, русская, в Москве искала работу впервые и третий месяц не могла найти. Она совершенно отчаялась и говорила Лере:

– Вот увидите, и сейчас будет то же самое: со мной даже не станут разговаривать.

Лера знала, как много зависит от настроя, и старалась внушить ей изменить образ мыслей. В дальнейшем всё оказалось так, как предсказала сама себе эта женщина, с ней даже не стали беседовать: «Нет опыта работы».

Пришедшая собеседовать с ними тонкая стильная блондинка с ошеломительной улыбкой, музыкальным голосом и плавной, красивой речью очень располагала к себе.

Симпатия была взаимной. И мама пригласила Леру домой, как, впрочем, и двух других претенденток, исключив только ту, что сама себя заранее исключила. Это не был пробный день, а знакомство с ребёнком и папой, с вытекающим отсюда решением принятия или непринятия няни. Лера была на очереди первой.

Придя в назначенный час, Лера нажала кнопку домофона и услышала детский голос:

– Я слушаю.

– Женя, – спросила Лера, – а где мама с папой?

– Их нет дома, – ответил детский голос.

Лера была озадачена.

– А ты знаешь, что к тебе должна прийти няня?

– Знаю, – сказала девочка, – я вам сейчас открою.

И открыла. Смущённая Лера переступила порог и увидела платиновые кудри и лукавые голубые глаза.

– Проходите, меня зовут Женя, мне шесть лет, я вас буду чаем угощать.

Сведения о возрасте явно не совпадали с Лериными. В ещё большем смущении и недоумении Лера прошла в гостиную, и Женя действительно принесла ей чай с печеньем. «Вот так ситуация», – думала Лера, прихлёбывая из чашки.

– Но где же всё-таки мама с папой? – опять спросила она Женю.

– Они на работе, – ответил ребёнок.

Лера занервничала:

– Когда же они придут?

– Они в командировке! – закручивала девочка. – Вы будете со мной ночевать.

«Ну и дела», – растерялась Лера. Она не была готова к такому повороту событий.

Вдруг раздались голоса и в гостиную вошли мама и высокий красивый молодой мужчина. Оказывается, они курили на лоджии. При виде Леры они опешили:

– Как вы здесь оказались?

– Да вот, Женя пустила и говорит, что вы в командировке, а я буду с ней ночевать.

Родители расхохотались:

– Что же вы обо всём этом подумали?

Смеялась и Лера:

– Подумала, что это испытательный момент.

– Да, шоковая терапия! – продолжали смеяться родители.

Обстановка как-то сразу создалась непринуждённая. Папа недолго побеседовал с Лерой, с одобрением отметив её правильную, грамотную речь.

– Приятно слышать такую речь, – сказал папа.

Потом Лера немного позанималась с Женей, поиграла, и её отпустили. Спонтанность и непринуждённость общения, явный интерес к ней девочки и родителей оставили у Леры надежду на возвращение. Через неделю менеджер позвонила Лере и сказала, что семья выбрала её.

– Очень приятное впечатление от Леры Викторовны, – сказала мама в агентстве. – С двумя другими нянями Женя просто не захотела общаться.

А созвонившись с Лерой, Женина мама, замявшись, попросила фотографию.

– Это нужно мне, – неловко объяснила она.

Лера не удивилась, она поняла, для чего маме фотография. Няни часто проходили отбор ещё и у экстрасенсов. Лера не боялась заключения экстрасенсов, её уже проверяли у той девочки, с которой она вначале проработала две недели. «Хорошая аура», – сказали о ней.

Лера понимала опасения родителей – ведь они доверяли практически незнакомому человеку самое дорогое. А Женя должна была находиться с Лерой вдвоём круглосуточно, по неделям, за исключением выходных. Видимо, и здесь был положительный отзыв, так как мама засобиралась в дорогу, и в конце мая они выехали на дачу.

Женина семья уже не первый год снимала под дачу дом у людей, постоянно живших в деревне. На огромном участке стояло два двухэтажных дома. В том, что побольше, жили хозяева, жильцы размещались в доме поменьше. Всю первую неделю мама жила с дочерью и няней, приглядываясь к ней, показывая хозяйство, объясняя, как и что делать. По чётким объяснениям и указаниям, самой речи и умению держаться Лера поняла, что у мамы немалый опыт руководящей работы.

Вечерами, уложив Женю спать, Лера и мама подолгу беседовали, им было легко общаться. Мама рассказала Лере историю своей жизни.

Её назвали Антониной при рождении в честь какой-то родственницы. Несовременное своё имя она терпеть не могла, но для всех она была Тошей, и это звучало мило. Тоша родилась в московской семье учёных. Родилась для поправки здоровья матери. Учёная дама к тридцати годам стала плохо себя чувствовать, и друзья посоветовали ей родить, чтобы оздоровиться.

– И, представьте, помогло, – рассказывала она потом знакомым.

Поскольку у учёной мамы было железное устремление в академики, и карьера не терпела простоя, девочку отдали на воспитание бабушке и дедушке. Миссия дочери выполнена – мать получила здоровье и силы становиться академиком. Бабушка и дедушка любви для внучки не жалели, но бабушка болела, что-то с головой, она могла закапать внучке в нос йод вместо капель от насморка. Слава богу, что за семь лет, которые Тоша прожила у них, сожженный нос был единственной травмой. По достижении школьного возраста дочери мать забрала Тошу к себе. Её дочь должна ходить в лучшую школу и показывать лучшие результаты. До сих пор Тоша с ужасом вспоминает школьные годы – малейшие промахи в учёбе выливались в скандалы с наказаниями. Дрожа и трепеща, возвращалась Тоша из школы домой, ей хотелось исчезнуть из этого мира, не жить.