Владимир Токарев - У каждого своё детство (сборник)

Однако начну по порядку. Человек, шедший в этот дом с деревенской улицы, вначале попадал во двор Авдеевых, скажу опять, вообще ничем с улицы не огороженный; во дворе обычно гуляли куры. Свободно подойдя к крыльцу, а далее – по двум-трём ступенькам поднявшись на него, человек этот, открыв – также свободно – входную дверь в дом, попадал, так выражусь, в крылечный домик, имевший пол, низенькую двускатную крышу, четыре коротеньких стены и одно оконце; в крылечном домике на широкой лавке стояли вёдра с водой. Далее, свободно открыв вторую дверь, если та была закрыта, человек попадал теперь уж в сени, в которых также стояла лавка, над которой на гвоздях, вбитых в стену, висела всякая подручная одёжа: рабочая, домашняя, крестьянская; запомнились: овчинный тулуп, плащ-палатка да кожаный фартук. Под лавкой стояла разная, также не парадная, обувь: например, кирзовые и резиновые сапоги.

Ну и открыв ещё одну, последнюю дверь, человек попадал в первую из трёх жилых комнат дома Авдеевых, в «зимнюю» комнату. Если точнее, то посетитель этот вначале попадал в кухоньку, в которой слева от него, входившего, стоял кухонный стол, а справа – располагалась настоящая русская печь; хорошо запомнилось настоящее одноствольное охотничье ружьё, висевшее на гвозде, на стене, по правую руку от вошедшего в кухоньку, – метрах в двух от двери. Кухонька имела одно окно – обычного размера для изб, выходившее в упомянутый двор.

Пройдя кухоньку, человек попадал теперь в довольно просторную комнату, в которой стояли две лавки, большой самодельный обеденный стол да железная, достаточно широкая кровать. Лавки и кровать стояли вдоль стен, а стол – почти что посредине комнаты. Комната имела два окна, одно из которых, как и окно кухоньки, выходило во двор, а другое – на деревенскую улицу.

Повернув далее направо, человек теперь уже входил в горницу, – через имевшуюся тут, наполовину деревянную, наполовину застеклённую, почти всегда открытую, дверь. Горница, как и «зимняя» комната, была также довольно просторной комнатой. Как я уже сказал, в ней стояли две кровати, как я потом узнал, всегда в дневное время аккуратно накрытые светлыми покрывалами. Сверху, на покрывала клались большие, мягкие постельные подушки; на каждую из кроватей – по две подушки, одна на другую. Подушки эти накрывались – светлого также цвета – накидками. Была ещё какая-то мебель в горнице, которую я лично не запомнил. В горнице было два окна, выходившие на деревенскую улицу. Повернув опять направо, посетитель попадал через очередную дверь, также почти всегда открытую, в светёлку, – в третью, последнюю комнату дома Авдеевых. Светёлка, располагаясь довольно интересно, причудливо в доме, была, надо думать, самой тихой, покойной, укромной комнатой в нём. Забегая вперёд, скажу: поскольку, почти никогда не бывая в ней (меня она почему-то мало интересовала), я лично знаю только, что в этой комнате было одно спальное место – в виде кровати или же дивана. Светёлка была освещена одним окном, выходившим в сторону соседнего крестьянского дома.

Обозрев дом Авдеевых, – в основном жилую часть его, – перейду теперь к описанию всего остального, что составляло их хозяйство.

Под одной кровлей с домом, примыкая к сеням, понятно, через стену, располагался просторнейший хлев, в котором содержалась домашняя скотина да птица. Авдеевы имели: корову (как потом обнаружилось, был ещё и телёнок), примерно десяток овец, как минимум одну свинью, около десятка гусей да десятка два, а то и более, кур; три или четыре улья с пчёлами, о которых я говорил выше, покоились в саду – огороде у Авдеевых, – среди яблонь, грядок с огурцами, укропом, морковью и прочее. В саду – огороде этом стояла сторожка, маленький домик, снаружи обмазанный глиной и побеленный мелом. Если сказать точнее, то сторожка являлась ещё и сарайчиком, в котором складировалась разная бытовая утварь, например, орудия труда для сада – огорода. В сторожке – сарайчике имелось оконце и самодельная лежанка. Вообще домик этот очень сильно напоминал собой классическую украинскую хату в миниатюре; даже кровля у него была соломенная. Опять, забегая вперёд, скажу: забавляясь, я не раз заходил в обмазанную глиной, мелом побеленную, покрытую соломой, сторожку – сарайчик, – заходил, как правило, в жаркий солнечный день, и находил, что в ней, без сомнения, прохладней, чем на улице. Зайдя, я – опять ради забавы – укладывался на лежанку, и какое-то время лежал на ней, прислушиваясь дальше к своим ощущениям. Вездесущие мухи, носившиеся тут из угла в угол, а в основном бившиеся в оконное стекло домика, рождали в нём единственный звук от своего движения. Полужёсткая лежанка, застеленная чем-то и как попало, не способствовала длительному отдыху – пребыванию тут. Ну а склад всяких нужных в хозяйстве предметов, окружавших лежанку почти со всех сторон, довольно быстро наводил скуку, уныние, от которых, от этих не весёлых чувств, хотелось уже уйти, уйти из этого места.

Сад – огород Авдеевых был огорожен частоколом из жердей, принесённых, без сомнения, из леса. За садом – огородом земля Авдеевых продолжалась, переходя в ничем не огороженный надел, засаженный картошкой. Всего земли у них было – обыкновенное количество – соток, вероятно, 30. Кстати, скажу, хотя это уж никакого отношения не имеет к описанию хозяйства бабы Любы и деда Евдокима, – картофельный участок этот выходил – упирался в просёлочную дорогу, за которой – метрах самое большее в стах от неё – стоял стеной лиственный лес. В этот лес я никогда не ходил, но хорошо видел, что на опушке его росли одни только берёзы и дубы. И ещё два слова необходимо сказать о хозяйстве Авдеевых. Прямо перед их жилым домом – через деревенскую, замечу, узкую улицу – метрах в 25-ти от дома, стоял амбар, принадлежавший их семейству. Амбар был бревенчатый, довольно таки крупный; его площадь на глаз была – метров 16 квадратных, высота – метра четыре. Непосредственные соседи Авдеевых, в своём личном крестьянском хозяйстве, также имели такой же точно амбар и точно там же расположенный, то есть – перед своим домом и через деревенскую улицу. Вообще амбаров такого вида, по одному стоявших перед тем или иным крестьянским домом по деревенской улице, – было как минимум несколько, оговорюсь, которые я видел в прямой видимости. Как я позднее узнал, в амбаре у Авдеевых – самое главное – хранились полные, целые мешки с зерном; в основном с рожью да пшеницей. Хранились также мука и крупа. Что ещё в их амбаре было, – совершенно не помню.

Удовлетворив своё любопытство, я вернулся с улицы в дом. В это время баба Люба надевала на голову какой-то странный, несомненно, для какой-то работы, головной убор. Честно говоря, я и сейчас не знаю – как он в точности называется. Ну а тогда не знал не только это, но даже для чего он и предназначен.