Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку

Он вышел на утоптанную зверями тропу и пошел торным путем. Голоса коршунов становились все ближе и ближе. Наконец, воронье, увидев человека, поднялись на крыло и, отлетев на безопасное расстояние, опустились на вершины елей.

Звериная тропа вывела Андрея на гривку, окруженную все тем же болотом. Впереди вдруг шумно закачалась береза, происходило что-то непонятное. Это удивило Андрея, и для безопасности он снял с плеча ружье… Что-то огромное, бурое показалось меж кустов, Тут же мелькнула мысль: «Здесь хозяин леса – медведь собирает, вернее, ест клюкву!»

Соколов затаился… Снова шумно, с треском дернулась береза, вновь мелькнул бурый зверь. Сознание Андрея мучилось в догадках: «Что же все-таки здесь происходит, зачем медведю дергать березу, или он этим хочет предупредить человека, что это его урожай ягод».

Пауза выжидания затянулась, егерь не выдержал и стал приближаться к березе и то, что он увидел, покоробило до мурашек: перед ним стоял огромный лось. Он возвышался монументом, словно высеченный из гранитной глыбы – этот представитель обитателей российского леса, с гордо поднятой головой, увенчанной ветвистой корой светло-коричневых рогов.

Его рога – это турнирное оружие для схватки с другими быками, чтобы показать свое превосходство в силе и здоровье для будущего поколения лосей, рожденных завоеванными матками-лосихами, покрытых победителем во время «лосиных свадеб».

Тело сохатого налито стальными мышцами неимоверной силы. Лоси – длинноногие животные, вообще сильны, прекрасно приспособлены к передвижению по бурелому и непроходимым топям.

Их копыта имеют широкую площадь опоры, что позволяет этим зверям передвигаться там, где никакой другой крупный зверь не пройдет.

В давние времена в Швеции на прирученных лосях ездили верхом, причем, это разрешалось только полицейским чинам, дабы злоумышленник не мог скрыться от преследования в заболоченных лесных чащах.

…Лось глядел на Соколова, тяжело дыша, из широких ноздрей и горбоносой губы свисала желтая пена. Глаза великана наполнены мутными слезами, стальная удавка охватила его рога и горло.

Дрянной человек – браконьер, решил поживиться лесным дармовым мясом и поставил на звериной тропе петлю из железного троса. Лось привычно шел знакомой дорогой на свидание к лосихе и, не подозревая об опасности, затянул на себе трос.

Животному ослабить бы удавку, низко наклонить голову и копытом скинуть ненавистную петлю, цепко охватившую рога и горло, да не дано знать это лесному жителю.

Егерь, озабоченный, как бы освободить бедолагу, решил подойти к березе, отвязать конец троса, но лось бросился на него. Андрей едва успел отскочить от смертельного удара, лось не верил в добро.

«Что же делать-то? – думал Андрей, – в любимой передаче в „Мире животных“ при необходимости на время усыпляют зверей любой величины. В этом случае сделать это было бы очень кстати, но, увы…»

Выход один: надо идти в поселок и сообщить о ЧП работникам госохотинспекции.

Уже вечерело, когда егерь открыл скрипучую дверь поселкового почтового отделения, там он заказал телефонный разговор, но телефон инспекции молчал.

Тогда Соколов отправил туда срочную телефонограмму: «Нашел живого лося в петле. Освободить нет возможности. Приезжайте. Соколов». Егерь надеялся, что телеграмма обязательно найдет адресата. Была пятница, конец рабочей недели, а впереди два дня выходных.

Потянулись утомительные часы ожидания приезда высокого начальства.

Вечером возле дома Соколова остановился автомобиль, хозяин прильнул к окну, но то была инвалидка дяди Коли, а с ним пассажир. Соколов вышел на улицу. Дядя Коля воскликнул:

– Андрюша, принимай гостей!

Пассажир, в великой радости вскинув руки, решительно двинулся к Соколову со словами:

– Андрей, – сколько лет, сколько зим?!

То был друг детства, Борис Корнеев, с которым вместе росли, ходили в детский сад, в школу, правда, в армии служили в разных войсках.

– Борька, вот так встреча, дорогой ты мой, – торжествовал Андрей.

Дядя Коля, опираясь на клюшку, рассказывал: «Я как чувствовал, что сегодня в Береговое приедет кто-то из близких. Приехал на своей тачанке на берег, гляжу из теплохода „Заря“ выходит сын моего друга Василия – Борис. Ну, молодежь, пока вы беседуете, я долечу до сельмага, такое событие требует „салюта“.»

– Не надо никуда лететь, для такого случая салют найдется дома.

Мужчины пошли в дом, шествие замыкал дядя Коля, поскрипывая протезом.

Интересная сложилась судьба у друзей. После школы Андрей уехал работать на Балаковский комбинат искусственных волокон, Борис уехал к тетке в Белоруссию и там работал на кроватном заводе. Но жизнь там не сложилась, и по приглашению Андрея, друг переехал в Балаково и стал тоже работать на комбинате. Жили в общежитии, питались в столовых, иногда что-то готовили себе на общей кухне.

Друзья вели здоровый образ жизни, занимались спортом, готовились к службе в армии. И это время пришло: Бориса призвали в военно-морской флот.

Ребята – одногодки, от зависти что – ли, посмеивались: «У Борьки-то медкомиссия определила, что яйца у него квадратные, такие по палубе кататься не будут».

Андрей проводил друга на флот, а самого его забрали только через полгода во внутренние войска.

Но самое интересное в том, что у Соколова в год призыва срок службы сократили до двух годов, а в морфлоте так и осталась – три года.

Соколов, отслужив, вернулся в родной поселок Береговое, а Борис со службы вернулся только через полгода в звании мичмана. Боря потом шутил, что Андрей его проводил на службу и встретил со службы.

После дембеля, отдохнув некоторое время дома, они решили поступать учиться. Борис поступил в технический институт, а Андрей, у которого еще в армии обнаружили красивый тенор, в республиканское Музыкальное училище.

После окончания учебы каждый стал работать по полученной специальности. Андрея направили артистом хора в Театр оперы и балета, а Борис уехал по направлению на Урал производить военную технику.

.. За столом было весело. Дядя Коля на два голоса под гармонь с Марьей Григорьевной пели про удалого Хасбулата и его бедную саклю, а за окном им подпевал не лишенный слуха, пес Август.

Лицо старичка раскраснелось от горячего общения, ведь Андрей и Борис ему, как родные. Он сам уже не может похвастаться силой и прежней ловкостью. Но жизнь его многому научила, наделила опытом. Отложив гармонь, он, значительно подняв палец, глядя молодым в глаза, поучал: «Вы – сынки мои, вам жить еще долго-долго, но жисть она не безопасна, поэтому: