Фортуна Геза - ВоинГангер. Славный путь

Длинный флагшток и простынь, что при ветре изображала флаг с нарисованным символом «Госпиталь», – пункт выдачи угу-манитарной помощи и место встречи неведомо как чудом выживших.

Помню, палатки покидали они неохотно, и стекались всегда сюда. За пайкой. Или к спискам, что менялись периодически, когда кто-то из медперсонала дополнял их новыми именами опознанных.

К кострищу за полевым госпиталем солдаты никого не пускали, и мирные только смотрели в ту сторону, кашляя от пропитавшего воздух осадка палёной гари. Я помню! Кто-то куда-то всё время передвигался. Тихо. Поодиночке. Но курили они чаще группой. Всё хорошо это помню. Само как-то замечалось, пока терпеливо я ждал, наблюдая с флагштока за ящиками возле военного модуля фельдъегерской почтовой службы и штабной палатки дежурного отряда солдат.

Угу! «Гангер», – бубнили там иногда охрипшие голоса, моё отвлекая внимание. Солдаты постоянно выходили наружу по каким-то своим делам. Кто-нибудь да останавливался и заглядывал в один из четырех моих ящиков. Не заколоченный – ещё не заполненный, как остальные три. Патрульные коршуны продолжали подбрасывать трупы задушенных ими во́ронов. И те лежали на земле, пока кто-нибудь их не заметив, не швырнёт в этот ящик.

Я помню, как раздражала эта вся суета – оттуда, обратно туда – и заставляла нервничать мою осторожную дичь. Крысы! Умные. Хитрые. Проницательные. Охота на них – искусство. Но мне даже очень нравилось, когда в самой точной атаке я в чём-то вдруг ошибался и таки осекался. Я помню! Тот мимолётный взгляд, что ловишь в короткий миг – взгляд упущенной, выжившей дичи.

Вам, коршуны, того не дано понять, и от любого голубя такого бессмысленно ждать».

Белые стены пятиэтажной больницы окрасились в алые полутона в лучах закатного солнца. На куполе крыши вот-вот зажжется подсветка, и пылающую чашу в объятьях змеи хорошо будет видно на флаге даже тем, кто не рождён убивать во тьме. Время идёт, хоть и совсем незаметно. Наблюдая за коршунами из окна, старый филин чутко ощущал это, ведь уже тринадцать минут, как он пропускает кормёжку.

Внутри кабинета Советника изменилось не сильно: лишь стали острее тени да отодвинутый тюль колыхался рядом живее. Он понял это, развернув голову на сто восемьдесят градусов. Время здесь словно остановилось: Астра Инса так и сидела с закатанными глазами в кожаном кресле Господина, а солдат напротив неё по-прежнему обвисал на стуле в той же безжизненной позе с открытым ртом. Толстый бумажный свёрток с красной печатью «Сокрыть» лежал на столе между ними на том же месте. Ни намёка, что бы указывал на скорое окончание встречи, отчего напряжение плеча, на котором сидел филин, теперь стало передаваться и ему понемногу.

Мах Авест повернул голову на Советника. Уго Бланка так и стоял у окна со скрещенными руками и ногами, прислонившись к подоконнику. Глаза Господина по-прежнему были закрыты, а бледные губы – сжаты. Одна прядь серых длинных волос, – схваченных в хвост всегда аккуратно, – сейчас выбивалась за левым ухом – он точно о чём-то думал всё эти полтора часа. Не смотря на это, белая дымка ауры, что защищала ткань дорогого костюма и тело под ним от острых хищных когтей, сохраняла первосортную энергетическую плотность, – Господин не терял концентрации и точно знал – на него смотрят.

Крики коршунов за окном и бесшумное тиканье брендовых наручных часов «Тикирон», – что превосходно улавливал чуткий слух, – только и нарушали статичную тишину. Мах Авест повернул голову и взглянул на стол. Стакан с недопитой водой, который солдат отставил, когда в кабинет ворвалась Виолетта, привлёк внимание филина.

Вариант, где он, перелетая на свою присаду возле рабочего места Господина, невольно касается стакана маховым пером – показался филину неплохим способом напомнить Советнику о себе. Однако идея неожиданно упёрлась в солдата. Его грязная форма и обветренное, изнурённое лицо говорили о длинном полуголодном пути, а пересохший рот, открытый уже полтора часа, – о явном желании пить. Опрокинуть стакан и лишить беднягу этих несчастных глотков – будет не иначе как подлость.

Мах Авест взглянул на жетон, свисающий на цепочке с шеи солдата. Разглядел номер. Повернул голову и под монотонное тиканье даже решил вздремнуть, когда хрип и кашель вдруг вырвали кабинет из временно́го застоя.

Советник открыл бледно-серые глаза и синхронно с филином посмотрел на оживших. Секретарь, откинувшись в кресло, потирала виски, а солдат уже жадно глотал свою воду.

– Можно воды? Воды… – обратился он к Виолетте, но та пропустила это мимо ушей.

Мах Авест взлетел, как только Бланка отслонился от подоконника. Филин сделал круг под потолком и спланировал на присаду. Ещё в полёте он заметил, как Господин взял графин с полки буфетного шкафчика, рядом с окном, и зашагал к столу. Острые глаза не могли поверить в уведенное: Советник отдал солдату графин и не сказал ничего, когда тот стал хлебать из горла. Очевидно, что Господин, очнувшись от своих дум, отнюдь не расслабился. Пытливый взгляд на Виолетту служил тому доказательством.

Астра Инса поморщилась, посмотрев на солдата, – он громко глотал, забыв, кажется, обо всём на свете.

– Да, Уго, он сказал правду. – Она подняла глаза на Советника. – Этому предшествовала энергетическая волна. Постовых отключило сразу. Что было там в этот кусок времени, я, понятно, не видела. Очнулся четвёртым. Кроме Неба, остальные стояли у Озера. Только кролик, Уго. Никого больше. Белый, розовоглазый – он альбинос. Таких никогда не видела. С виду обычный. Ещё с берега солдаты пытались установить: человек это? животное? или демон? Один или нет? Не смогли – все были в панике, – сенсоры не настраивались – они не чувствовали, что от него исходит.

Советник перевёл взгляд на свёрток.

– Уже всем составом они пошли в центр Озера. За всё время, кролик оттуда не сдвинулся: не шевелился, держал в зубах вымпел, и только дрожал. Правда он был напуган или прикидывался – не ясно. Но когда солдаты приблизились со своими мечами, топорами и прочим – в розовых глазках я увидела полный кошмар.

Бланка посмотрел на Виолетту.

– Поиски ничего не дали. Вокруг Озера – голая равнина, – даже трава не растёт. Все пять вышек также были осмотрены. Никого.

– Кто тогда разрубил нашу станцию? – Советник нахмурился – морщина между бровями стала заметней.

Секретарь вздохнула.

– Может Гангер? Его шутки? Лишил вышку средства связи с центром. Только нашу вывел из строя. Вспомни лица Конгов, когда Аврора сказала, что мы не в теме. Выставил нас дураками! Напрасно Ярулла тревожился, что Война испепелит Ходоку Душу и превратит не понятно в кого. Как по мне, он такой же придурок.